Звезда любви - Дебора Тернер

Майклу, как прямому наследнику, досталось все остальное — вилла, счет в банке на кругленькую сумму, несколько коллекционных автомобилей, яхта. Ему было неловко за отца. Он предложил Монике финансовую помощь, но та благоразумно отказалась, хорошенько усвоив в неполные двадцать лет, что в этой жизни лучше ни от кого не зависеть и не быть никому обязанной.

Денег хватило, чтобы закончить учебу и съездить в Париж, центр мировой моды, где Моника еще два года училась и практиковалась у довольно известного модельера. Получив диплом, она вернулась в Новый Орлеан — самостоятельная, повзрослевшая, но еще наивная во всем, что касалось личных отношений между людьми.

Взяв кредит в банке, она внесла первый взнос за купленное в рассрочку ателье — его прежний хозяин обанкротился. Это не испугало Монику, она была уверена, что у нее-то все получится прекрасно. Тем более что Майкл пообещал помочь с клиентами и сам первый заказал несколько костюмов.

И вот, по прошествии четырех лет, Моника понуро сидела за столом, перебирая счета. От цифр рябило в глазах, в солнечном луче плясали пылинки, и было тяжело дышать из-за жары. Она вскочила и прошлась по кабинету. Когда-то он казался ей верхом роскоши — кожаный диван, пара кресел из красного дерева, столик в нише, а у окна широкий удобный стол, остро заточенные карандаши в стаканчике, листы ватмана. На стенах — ее собственные рисунки, сделанные еще в колледже: акварельный пейзаж и потрет Джулии.

Как все замечательно начиналось... Теперь же Моника с ужасом представляла, что придется работать, выбиваясь из сил, еще как минимум несколько лет, чтобы только вернуть деньги банку.

В дверь настойчиво постучали, потом в проеме показалось смуглое лицо Джастин.

— Этот мистер говорит, что хочет сделать заказ. Пустить?

— Какой мистер? — устало спросила Моника, напрочь забывшая о присутствии Энтони.

— Это я. — Он вошел в кабинет и тихонько присвистнул. — А здесь весьма уютно.

— Хорошо, мистер Стоун, — официальным тоном начала Моника. — Присаживайтесь и...

— Я хочу что-нибудь необычное. — Энтони при помощи пальцев попытался изобразить это что-то. — Такой, знаете ли, костюм для верховой езды. — Он прищурился, задумчиво кивнул головой и добавил: — Под цвет моей любимой лошади.

Джастин довольно громко хмыкнула. Моника, сдерживаясь из последних сил, нервно вертела в руках карандаш. После небольшой паузы она, вздохнув, уточнила:

— И какого же цвета ваша лошадь?

— Это ахалтекинец, — с невинным видом ответил Энтони. — Очень редкая и дорогая порода.

— Понятно. — Моника не собиралась признаваться, что не представляет, о чем идет речь.

Зато Джастин, со свойственной ей непосредственностью, восхищенно воскликнула:

— Ух ты! Вы, мистер, миллионер, что ли?

Энтони скромно потупился.

— Так, отлично. — Моника пыталась сохранять спокойствие, хотя внутри все кипело от возмущения. — Зайдите завтра, я приготовлю несколько эскизов, а вы выберете то, что вам понравится.

— Я не прощаюсь. Мы ведь вечером встретимся...

— Да-да, — торопливо ответила она, мечтая лишь об одном — чтобы он поскорей ушел.

Но Энтони, словно не замечая этого, продолжал:

— Вы знаете ресторанчик «У Макса»? Давайте там, в восемь вас устроит?

Моника раздраженно кивнула, и этот невозможный человек наконец оставил ее в покое, напоследок потрепав Джастин по шоколадному плечу.

— Вот это да! — Она посмотрела ему вслед. — Где вы такого красавца откопали?

— На вечеринке у миссис Вудхауз. Кстати, ты позвонила в сервисную службу? Кондиционер совсем вышел из строя, невозможно дышать.

— А у него действительно есть ахалтекинец?

— Не знаю. — Моника потянулась и потерла ладонями виски. — Может, все-таки начнем работать? Как дела в мастерской, все заказы готовы?

— Кажется, да.

— Тогда, будь добра, займись рассылкой.

Джастин лениво потянулась и, подождав еще минуту, вышла. Моника только покачала головой: она до сих пор не понимала, зачем взяла в помощницы эту девушку, которой больше бы пристало целыми днями лежать на пляже, подставляя солнцу и без того смуглое тело.

Джастин совершенно не была приспособлена для работы, но уволить ее не позволяла жалость и чувство благодарности. Два года назад, когда произошла эта страшная история с Грегори, Моника не находила себе места. Она не могла оставаться дома одна и ночами бродила по улицам — страх перед одиночеством и воспоминаниями был сильнее, чем боязнь темноты и бродяг.

Как-то уже под утро она оказалась в залитом чернотой дворике и устало опустилась на скамейку, потому что ноги горели от долгой ходьбы. Она почти задремала, как вдруг очнулась от громких голосов и с ужасом увидела в бледном лунном свете нескольких человек — они неумолимо приближались, покачиваясь, как в кошмаре, вырваться из которого невозможно.

Моника вскочила и бросилась бежать, но было слишком поздно — они заметили метнувшуюся тень и перегородили дорогу. Их лица оказались совсем близко, и тяжелое дыхание, пахнущее вином, и дикий, какой-то животный блеск в глазах, и провалы ртов — все это словно парализовало Монику. Она была не в состоянии пошевелиться и покорно ожидала страшного конца. Сил хватило лишь на слабый полузадушенный вскрик, который еще больше распалил нападавших.

Но в одном из окон вдруг вспыхнул спасительный свет, и уже через мгновение распахнулась дверь. Будто маленький смерч пронесся по дворику с воинственным возгласом, и уже через десять минут Моника сидела в скрипящем от каждого движения кресле и пила мелкими глотками ледяной апельсиновый сок. А напротив стояла девушка в потрепанных джинсах и клетчатой рубашке, и на смуглом лице ее была видна свежая ссадина, а густые черные волосы рассыпались по плечам.

Когда Моника пришла в себя, она узнала, что спасительницу зовут Джастин, что ей двадцать лет, и она живет совсем одна, зарабатывая на жизнь продажей газет. В ее крохотной комнате, где вместо кровати лежал на полу матрас, а стол заменял кусок фанеры, Моника просидела до самого утра и впервые выговорилась. Слова сами рвались из горла, перемежаемые то слезами, то нервным смехом, то глотком текилы, которую заботливая Джастин подливала в пластиковый стаканчик, где блестел на дне кубик льда, уже почти растаявшего... Так и получилось, что через неделю в агентстве «Бьюти» появилась новая сотрудница.

Зазвонил телефон, и Моника очнулась от странного оцепенения. Сняв трубку, она услышала голос Майкла и улыбнулась.

— Как ты, сестренка?

— Спасибо, все в порядке. Извини, если я вчера была слишком резкой.