Агата - Кэтлин Тинан

– Арчи задержится, – извинившись, сказала Агата.

– На износ работает, – ухмыльнулся Ренкин.

– Я не вижу в работе особого героизма, – Агата ответила иронией на колкость. – У нас в семье, например, никто не работал. Даже мой отец. Всю жизнь палец о палец не ударил – и ничего, славный был человек.

– Но вы-то работаете, дорогая моя, – отозвался Ренкин, раскладывая свои плашки в два слоя вниз рисунком.

– Я не работаю, а просто придумываю всякие заковыристые истории.

– В таком случае стоит ли так утруждаться?

– Видите ли, – Агата принялась неловко оправдываться, – этим можно заниматься когда хочется, в любое время. Я и в детстве сочиняла всякие истории. Думаю, не без маминого влияния – она не доверяла школам, считала, что они сушат мозги…

– Для девочек школа вообще пустая трата времени. – Капитан Ренкин глянул на часы. – Их дело – побыстрее завести семью и плодить детишек…

– Согласна, согласна, – горячо подхватила Агата. – Семейная жизнь – это лучшее, что может быть. Куда приятнее всякой другой.

– Никакой другой и не существует, – рассеянно заметила миссис Хемсли.

Беседа сама собой оборвалась, когда зазвонил телефон.

В гостиную вошла пожилая горничная.

– Это полковник, мэм.

– Меня? – встрепенулась Агата.

Горничная покачала головой:

– Он просил передать матушке, что не сможет приехать.

– Дела задержали, – пролепетала Агата.

– Я так и знала, – изрекла миссис Хемсли. – Ничего, его нам заменит Кемпбелл.

Агата глубоко вздохнула:

– Не понимаю все-таки, почему он не приехал?

– Он ведь у вас на коротком поводке, верно? – Филип Ренкин метнул на нее недобрый взгляд.

Агата подняла на него глаза – чем она заслужила такую злобу? Если удастся хоть что-нибудь еще сочинить, то главного негодяя надо будет списать с капитана.

Приход Кемпбелла Кристи внес в унылую компанию некоторое оживление. Младший брат Арчи служил военным инструктором в Королевской Военной академии в Вулвиче, где слыл достойным офицером и всеобщим любимцем. Агате оставалось только надеяться, что Кемпбелл, единственный в этом чужом для нее мире, протянет ей руку помощи.

– Добрый вечер, мамочка. – Он поцеловал мать, потом Агату, пожал руку Ренкину и, наконец, тоже уселся за ломберный столик. Игра пошла по новой.

– Помните того парня, что бросился под поезд? – ни с того ни с сего начал он. – Говорят, от него жена сбежала.

– Нет, – махнул рукой Ренкин. – Там какие-то денежные дела.

– Денежные? Надо же, – фыркнул Кемпбелл. – Н-да.

Управлял, значит, Индией, а теперь пришлось кур разводить…

Ренкин прямо зашелся от хохота.

– Дурацкий способ самоубийства. Лучше бы взял да прострелил себе черепушку.

Кемпбелл открыл свои плашки.

– Между прочим, у меня – Рука Судьбы!

– Начальнику станции пришлось потом отскребать потроха от рельсов, – бубнил свое капитан. – А вы как покончите с собой, Агата?

– Мышьяк, – проговорила она вдруг севшим голосом. – Знаете, это самый мучительный из ядов. Умираешь очень медленно. Сильнейшая боль, и нет противоядия.

– Может, стоит сперва попробовать на ком-нибудь другом? Вы же в своих книгах делаете именно так, верно?

Она вскочила и выбежала из-за стола, за ней поспешили Шарлотта Фишер и миссис Хемсли.

– Не хочу, чтобы надо мной издевались, – плакала Агата. – Почему Кемпбелл молчит?

– Послушайте, дорогая моя, – ледяным тоном проговорила миссис Хемсли, – вы сами виноваты. Незачем было пугать нас этими глупыми угрозами.

– Арчи довел меня…

– Мой сын тут вообще ни при чем, и мне уже надоело, что ваша секретарша каждый день мне названивает и сообщает, что вы вот-вот покончите с собой. Это… это неприлично!

– Но помогите мне, прошу вас! – Мольба Агаты растопила бы и каменное сердце. Но свекровь лишь посоветовала ей успокоиться и взять себя в руки, как подобает взрослой женщине, и ехать домой. Униженная и растерянная, Агата не сопротивлялась, когда Шарлотта вывела ее на улицу.

На обратном пути в «Стайлз» Шарлотта Фишер старательно болтала о пустяках.

– Он мчался на бешеной скорости, – говорила она, уже открывая дверь дома, – и сшиб четырех дам на площадке для гольфа. Но кто посмеет сделать замечание Принцу Уэльскому? Так вот и пришлось строить там специальную стенку.

Агата раздевалась, не слушая.

– Его нет. – Она медленно побрела вверх по лестнице.

– Постарайся теперь уснуть, – посоветовала мисс Фишер.

Агата переоделась в шелковую пижаму, расчесала волосы. Потом, лежа в постели, стала обдумывать, как ей действовать, чтобы вернуть былое счастье. Но во сне решимость покинула ее. Ей снова было одиннадцать, и только-только умер отец, а ее рыжие волосы как раз доросли до пояса. И вот во сне она словно входит в холл родительского дома в Девоне. А там все уже выстроились в ожидании:

Арчи в мундире и при полном параде, рядом с ним – мама, и бабушка, и все слуги, и множество офицеров с мрачными лицами и траурными повязками.

– Заждались тебя, милая, – будто бы говорит мама. – Что ж ты не вернулась домой?

– Но я не знала, мамочка, – лепечет она во сне, неотрывно глядя на Арчибальда Кристи, как кролик на удава. и спрашивает его:

– Что ты хочешь?

– Вырвать твое сердце, – отвечает он. – Так нужно.

Она проснулась в холодном поту и в мутном утреннем свете увидела, что на другой половине безупречно застланной супружеской постели по-прежнему нет ни складочки.

Часом позже она услышала, как к дому подъехал автомобиль мужа, поднялась, дрожа от какого-то болезненного облегчения, в конце концов все-таки накинула пеньюар, ополоснула побледневшее лицо ледяной водой и причесалась у туалетного столика. Потом спустилась в столовую.

На светлом дереве обшивки лежали солнечные пятна.

В торце полированного стола сидел Арчибальд Кристи, успевший принять ванну и сменить белье, и завтракал, уткнувшись в утреннюю газету. Перед ним на столе поблескивал старинный серебряный, еще георгианских времен, кофейник.

– Агата тоже села завтракать, притулившись сбоку, возле мужа. Солнце ударило в синие глаза полковника Кристи, когда он пожелал жене доброго утра; солнце вспыхивало на серебре, оно горело на полированной столешнице и согревало Агате спину. И не было ничего не свете, на что она не пошла бы, чтобы сберечь этот маленький и уютный мир! Она вновь заговорила, все с тем же маниакальным упорством:

– Я решила закрыть глаза на то, как ты проведешь эти выходные, Арчи. Никто не узнает, а я сама поеду в Беверли. Наберу с собой книг и уеду. А когда вернусь, все будет так, словно никаких выходных и не было.

– А следующие выходные?

– Пожалуйста, не надо следующих!

– Но ты же согласилась. – Арчи не скрывал раздражения. – Я не могу так подвести Нэнси. Я ей дал слово.

– Дал слово! А нас предал!

Арчи вытянул руку и коснулся руки жены.

– Невозможно предать того, кому уже изменил, – произнес он почти ласково. – Какой смысл? Я люблю тебя, но мы прожили вместе… очень долго. Впрочем, я сам о себе весьма низкого мнения.

– А я о тебе – самого высокого!

– Это не правда.

– Ну хорошо, не правда. – Агата улыбнулась. – Но я тебя все равно ужасно люблю!

На мужа это не произвело ни малейшего впечатления.

– Понимаешь, мне просто надоело быть твоим вечно любящим супругом и частью твоих планов и сюжетов.

– Ну хочешь, я уеду! – Она заплакала. – Уйду!

– Мы уходим каждый день, всякий раз, как перешагиваем порог комнаты, – торопливо заговорил он. – Послушай, сначала ты выследила меня. А теперь ты узнала правду и не хочешь смотреть ей в глаза. – Он налил себе вторую чашку кофе и поспешно отхлебнул, словно стараясь проглотить свое невольное раздражение: не надо сейчас ее сердить, нужно, чтобы она пошла ему навстречу.

– Агата, пожалуйста, пойми – мне в самом деле нужен развод.

– Нет, милый, он тебе не нужен. Он понадобился тебе после маминой смерти – потому что тогда я и правда была невыносима. Но теперь я исправляюсь. У нас все будет хорошо. Мы опять поедем в Африку…

– Да не хочу я ни в какую Африку, – оборвал он. – По крайней мере с тобой. Дела у тебя идут прекрасно.

И все можно устроить вполне… вполне пристойно. Я виноват, я сам тебе изменил, а адвокат придумает какую-нибудь женщину…

– Зачем – ведь эта женщина существует на самом деле?

– Ты не должна называть на суде ее имени. Я люблю ее и хочу на ней жениться. Как порядочный человек.

– Но я назову ее.

И тут Арчи Кристи взорвался:

– Хорошо, называй. Пускайся во все тяжкие. Говорю тебе, Агата, ты становишься неуравновешенной и опасной.

Она встала, чтобы обнять мужа – не надо так говорить.

Но он оттолкнул ее с такой силой, что она упала на колени. Тут в столовую как раз вошла горничная Джейн, принеся кофейник со свежим кофе.

– Быстро встань, – торопливо проговорил Арчи, не разжимая губ.