Растрата - Сергей Алексеев

– Вы, ребята, смотрите! – неожиданно забеспокоилась Лунева. – Хватит, что четыре банки сока разбили. Мне же отвечать за груз. А то вместе с тобой и загремим, Илья.

– Вместе бы веселей, – улыбнулся Рогожников, – с тобой бы я всю жизнь просидел.

– Спасибо, Илюша, но я туда не хочу, – как-то холодновато произнесла Александра и направилась к трюму.

«Обиделась, – подумал Илья, – нашел чем шутить, дурак…» Из-за поворота, стремительно рассекая волны, вылетела легкая лодка «Обь», и Рогожников машинально дал ей отмашку, указывая, каким бортом он намерен расходиться. Однако лодка, заметив баржу, круто выписала дугу и стала причаливать к правому борту.

«Начинается, – подумал Рогожников. – Стоит только одному „пирату“ пронюхать, что идет „Золотая“ с грузом, через час облепят, как муравьи…»

«Обь» ткнулась бортом, и ловкий парень, запрыгнув на палубу, привязал лодку к стойке леера.

– Здорово! – заорал он и бросился в рубку к Илье. – Нюхом чуял – Золотой капитан идет! А мы уж было в Туруханск погнали!..

«Фарковский, – отметил про себя Рогожников, – не отвяжешься от него. Сейчас Луневу обхаживать станет…»

– Спирт везешь? – в упор спросил парень. – До зарезу надо, братана в армию провожаю, и ни капли! Брат во, в лодке сидит!

– Я спиртом не распоряжаюсь, – отрубил Илья. – Есть хозяйка на борту.

– Илья, ты чего? – изумился парень. – Не узнаешь? Я же тебе в прошлом году форсунки давал, шесть штук, помнишь? Гошка я!..

Рогожников напряг память, но не вспомнил. Форсунки кто-то давал в Фаркове, а кто – черт его знает.

– Да мы не к вам идем, – мягче проговорил капитан. – Если бы к вам – жалко, что ли… Мы в Совречку. У вас хоть Туруханск рядом…

– Им хватит! – засмеялся парень. – Мне ящик только!

– Иди к хозяйке, – бросил Илья. – Она в трюме…

Парень рванул к трюму и рухнул в него как в пропасть, только сапоги мелькнули. Через несколько минут он вынырнул оттуда сияющий, с ящиком в руках.

– Держи! – крикнул он своему напарнику в лодке, передал ему спирт, запрыгнул сам и, отвязав цепь, умчался вперед.

Типсин и Лунева долго не появлялись, и, когда наконец пришли в рубку, Рогожников хмуро сказал:

– Надо подальше уйти от Фаркова, а то они нам выспаться не дадут. Всю ночь будут ездить.

– Пусть ездят! – засмеялась Александра. – Изголодались мужики.

Примерно через час, как умчалась от «Золотой» первая лодка, повалили другие. Торговля шла на полном ходу. Счастливые фарковчане нагружались спиртом, колбасой, сыром и уносились домой. Напротив поселка самоходку ждали несколько безмоторных лодочников: кто на обласке, кто на «резинке». Едва «Золотая» выплыла из-за поворота – ринулись наперерез с криком и гоготом. Капитан, не сбавляя хода, дал длинный гудок и прижался к противоположному берегу. Не помогло. «Пираты» взяли на абордаж…

«Козлы!.. В душу… – тихонько ругался капитан. – Занесет какого-нибудь дурака под баржу, отвечай потом…»

– Что-то сердитый нынче капитан! – кричали налетчики, суетясь на палубе как у себя дома. – Мы его столь ждали, а он и пристать к нам не захотел!..

– Зазнался!

– Так его ж садют! Будешь злой!.. Баба его упекла!

Последняя реплика током ударила. Рогожников схватил мегафон и гаркнул во всю мощь:

– Всем покинуть палубу!!!

«Пираты» застыли в изумлении и обернулись к рубке. Кто-то снял шапку и дурашливо перекрестился.

– Не поняли?! – крикнул Илья. – Через минуту буду топить лодки! – И, подтверждая свои слова, капитан резко перевернул руль влево, отчего все лодки по этому борту накренились и черпанули воды.

– Э-э-э! – закричали налетчики. – Ты что? Сдурел? Илюха?!

Однако гостей с палубы как ветром сдуло. Наскоро ухватив кто что успел и рассчитавшись с Луневой на бегу, «пираты» отчалили, грозя вслед «Золотой» кулаками и веслами.

«Илюха! – с остервенением думал Рогожников. – А кто ты еще больше? Илюха и есть! Не судно, а проходной двор. Капитан еще называется…»

– Ты что психанул, Илья? – удивленно спросила Александра, вбегая в рубку. – Разве можно так с людьми? Они тебя столько ждали!

– Оборзели вконец, – бросил Илья. – Лезут как в трамвай! Я им что, плавбаня, что ли?.. Да и не меня они ждали, а спирт!

– Илья!.. – мирно протянула Саша. – Да угомонись ты. Чего здесь особенного? – Она погладила его щеку с проступившими желваками. – Пусть разговеются немного. Они же, считай, с Нового года сидят на «сухом законе».

– А что мы в Совречку привезем? – сбавив тон, хмуро спросил Рогожников. – Туда нынче ни одного транспорта не будет… Там же, между прочим, люди живут, такие же…

– Успокойся, капитан. – Лунева толкнула его кулачком в бок. – Я товаров намного больше, чем по разнарядке, получила. Всем хватит… Тем более для Совречки лучше будет. Пить меньше станут.

Типсин задраил грузовой люк, смел шваброй окурки за борт и протиснулся в рубку.

– Иди, Илья, отдохни, – предложил он. – Я перекусил малость, теперь могу постоять…

Рогожников передал штурвал, а сам уходить не спешил. Оглядывался назад, где исчезло Фарково, ожидая погони. Лунева тоже не уходила и, привалившись к обогревателю, задумчиво теребила шпагат на большом бумажном пакете, который держала под мышкой. Скоро в кильватере появился «Прогресс» под двумя моторами и с акульей сноровкой стал выделывать зигзаги, чтобы причалиться.

– Вась, – заговорщически сказал Илья, – как он подойдет к борту – пихай его багром! Все, скажи, торговля окончена.

Рулевой послушно вышел на палубу и снял багор.

– Что с тобой? – спросила Александра мягко, по-матерински. – Ты на людей озлился. Это плохо, Илья…

– Сказано было: очистить палубу – пускай слушаются, – проговорил Рогожников. – Я тут капитан или чучело? Никому так никому.

«Прогресс» ткнулся к борту, но рулевой хладнокровно отпихнул его багром и показал кулак. В лодке заматерились, пригрозили пальнуть из ружья, однако так и уехали ни с чем. Еще через час, уже в полных сумерках, «Золотая» подошла к низкому песчаному яру и встала на ночевку.

Утром, едва проснувшись, Илья понял, что самоходка уже идет полным ходом, а в иллюминатор заглядывает мутное, красноватое солнце. Саша стояла у плиты и что-то мелко резала на разделочной доске. Илья сел, прикрыв ноги одеялом, и громко зевнул. «Молодец Василий, – подумал он, – жаль, попадет парень в плохие руки – испортят его. А его испортить – запросто, если в узде не держать».

Потом мысли Рогожникова переключились на Александру. Он было снова пожалел ее – тяжело одной, работа хлопотная, – но вдруг подумал: а жена-то она какая была бы! Пол-Туруханска рты бы поразинули! Надо же, Илья-то, какую женщину взял! Вот вам и Илюха!.. Рогожникову от таких мыслей хорошо стало, и почувствовал он, что не на «Золотой» плывет, а сидит дома, на кровати. Солнце светит, Саша ему завтрак готовит, глянет между делом в его сторону, улыбнется, зардеют у нее щеки: вставай, засоня, хватит тебе, бока заболят… Голубая кофточка расстегнута на две пуговицы – жарко у плиты, высокой тугой груди тесно за полупрозрачной тканью…

– Проснулся, капитан? – улыбнулась Саша и, обтерев руки куском белоснежной марли, бросилась к шкафу. – Ну-ка примерь, Илья.

На рундуке появился костюм-тройка, аккуратно уложенный и выглаженный, рубашка в едва видимую голубую полоску и длинный, широкий галстук.

– Примерь, примерь! – Глаза ее щурились от улыбки, и к вискам бежали тонкие веселые морщинки.

Рогожников недоуменно пожал плечами и стал одеваться. Саша отвернулась к плите. Брюки прочно обхватили талию, рубашка приятно ласкала тело, а когда Илья надел жилет, то сразу понял, что он уже не Илья Рогожников, а какой-то другой человек, незнакомый, строгий и аккуратный, как прокурор. Не надевая пиджака, он засучил рукава и умылся под жестяным умывальником, затем отыскал бритвенный прибор, торопливо потер куском мыла недельную щетину и тщательно выбрился. И пока умывался и брился, тоже казался себе чужим, с какими-то странными, но жутко любопытными привычками человеком. «Ну, елки-палки! – про себя восклицал он. – Ну, дела!»

На «Золотой» одеваться в чистое ему никогда не приходилось. Какие, к черту, пиджаки, когда в любую минуту ждешь, что придется лезть в машинное отделение и ковыряться в мазуте либо таскать на горбу ящики из трюма вместо грузчика. Это капитаны на «Шишковых» ходят в белых рубашках и глаженых брючках. Дома же он одевался в «чистое», в выходное, от случая к случаю: в кино, на собрание…

Илья влез в пиджак и нерешительно остановился. Галстуки завязывать он не умел. Лида несколько раз бралась учить его, заставляла носить, но Рогожников, по обыкновению, отмахивался: да перестань ты! Дышать тяжело… Сейчас он покрутил галстук и так и этак, но из наставлений Лиды так ничего и не вспомнил. А галстука явно не хватало, чуял он! К такому костюму до зарезу нужен!

Саша поняла замешательство капитана и быстро неуловимым движением повязала ему галстук. И Илья вдруг в мгновение понял, как вяжутся эти толстенные узлы!