Единственный, кто знает - Патрик Бовен

— На самом деле я колебалась.

— Колебались?

— Вообще-то сначала я хотела стать писательницей или журналисткой. Но отец был против. По его мнению, писательство — это несерьезное занятие.

Она слегка улыбнулась доктору Чессу, заметив при этом, что глаза у него ярко-зеленого цвета.

— Но вообще-то отец просто боялся, как бы я не растратила даром свою жизнь, повторив его собственный путь, как это ему представлялось. Он музыкант, пианист, но ему приходится играть в барах, чтобы заработать на жизнь. Он буквально пинками загонял меня на медицинский факультет. Я выдержала экзамены. И вот я здесь.

Натан Чесс слегка приподнял бровь:

— Ах, вот что. Понимаю.

И снова двинулся вперед по коридору. Марион опять пришлось почти бежать, чтобы успеть за ним.

— Что вы понимаете?

— Ваш тип. Примерная ученица. Ни о каком призвании речи нет. Вы выдержали экзамены, чтобы сделать приятное папочке. Медицина сама по себе ничего для вас не значит.

Марион нахмурилась:

— Послушайте, мы с вами знакомы всего пять минут. Кто дал вам право меня судить?

— Я вас не сужу, мадемуазель. Но мне нужен ученик хирурга, а не… — Натан Чесс помолчал, подбирая определение. — А не туристка. Возьмем, к примеру, сегодняшнее утро. Нас в отделении всего трое: Азиз — он иностранец и выполняет работу интерна, — вы и я. Мне нужны настоящие интерны или, как минимум, студенты-пятикурсники, а мне присылают дебютантку!

— Но я-то здесь ни при чем!

— Может быть, но у меня нет времени на то, чтобы вас опекать.

С этими словами доктор Чесс толкнул последнюю дверь в конце коридора.

В лицо Марион волной ударил резкий запах крови и спирта.

Большая прямоугольная комната. Плиточный пол. Передвижные носилки у стены.

Громкие крики.

Какой-то грязный всклокоченный человек выскочил из-за двери в смежную комнату и упал на пол плашмя, вопя, что не будет мыться ни за что. Вслед за бомжом из соседней комнаты выбежали двое санитаров в белых халатах, схватили его и поволокли обратно. Марион успела разглядеть ванну. Потом дверь захлопнулась.

Марион все же смогла сохранить хладнокровие при виде этой сцены.

Доктор Чесс кивнул на пятно крови на полу:

— Все еще хотите здесь стажироваться?

— Я не собираюсь идти куда-то еще, — ровным голосом ответила она. — Я хочу научиться.

Натан Чесс провел ее в другую комнату и сунул в руки металлическую коробку:

— Очень хорошо. Это место называется Малый блок. Почините-ка этого типа, которого скоро выпустят из душевой. Он что-то не поделил с бандой Центрального рынка. Результат: рана волосистой части головы, нанесенная осколком разбитой бутылки.

На сей раз Марион широко распахнула глаза.

— Что? — спросил Чесс. — Вам раньше не доводилось накладывать швы?

— Н-нет…

— Ну, тогда сейчас самое время этому научиться.

— Что… прямо вот так?..

— Да. Вот так. Все равно он ничего не почувствует — пьян в стельку. Санитары его подержат, если нужно. Если у вас будут вопросы, обращайтесь к Азизу или медсестрам.

— А… а вы?

— Мне нужно идти.

— Вы оставляете меня одну?

Доктор Чесс, подняв глаза к потолку, ответил:

— Да. Предполагалось, что шеф будет на месте, но он в операционном блоке. Предполагалось, что я буду вашим куратором, но я ему ассистирую. Предполагалось, что у вас есть опыт работы, но у вас его нет. Вот так оно здесь всегда и бывает. Господи боже мой, да вы что, не видели, какой средний балл у этого места по оценкам самих студентов? Двойка по десятибалльной шкале. И к тому же у меня репутация психа… Добро пожаловать в службу скорой хирургической помощи Отель-Дье, мадемуазель Марш! — добавил он.

И вышел.

Глава 5

Сейчас

Марион побрызгала холодной водой себе в лицо.

Фотография Натана совершенно потрясла ее, и она, покинув свое рабочее место, скрылась в женской туалетной комнате, расположенной на том же этаже. Несколько минут она простояла неподвижно, вцепившись в бортик раковины.

Бледная как смерть.

За спиной послышался шум спускаемой воды, затем дверь кабинки распахнулась, и оттуда вышла какая-то женщина. Марион сделала вид, что пудрит нос. Женщина искоса бросила на нее подозрительный взгляд и вышла в коридор.

Множество вопросов вихрем кружились в голове Марион. Откуда взялась эта фотография? Почему ее прислали именно сейчас? Кто этот Троянец? Чего он от нее ждал?

Она закрыла глаза.

Вот представьте себе. В один прекрасный день тот человек, который был для вас дороже всех на свете, тот, кому вы безгранично доверяли, исчезает без малейших объяснений. И дальше тишина. С каждым днем, с каждой неделей ваши подозрения усиливаются. Вы прокручиваете мысленно все возможные сценарии — от самых банальных до самых фантастических. Порой вам кажется, что вы напали на след. Но затем выясняется, что он ведет в никуда. Вы возвращаетесь к отправной точке и ищете другой след. Ходите кругами. Проходит время, и постепенно вы возобновляете свое привычное прежнее существование, как обычно происходит со всеми.

Марион вспомнила свое обращение в ассоциацию, оказывающую психологическую помощь родным и близким пропавших без вести людей. Там пожилая дама угостила ее чаем и терпеливо выслушала, машинально крутя ложечкой в своей чашке. Затем рассказала, что ее сын, умственно отсталый, исчез во время прогулки на природе, в возрасте семнадцати лет. Полиция предположила, что он сбежал: ничто не указывало на то, что он стал жертвой преступления. Самое тяжелое, сказала та женщина, это не знать наверняка. Воображение — злейший враг. Если постоянно думать о случившемся, строить самые разные гипотезы, эта пытка не закончится никогда. Чтобы выжить, нужно отказаться от стремления узнать правду. Это нужно усвоить как Символ веры. Лишь смирившись с тем, что случившееся навсегда останется тайной, можно вновь обрести душевный покой.

И Марион это удалось.

Еще через некоторое время та женщина получила известия о своем сыне. Его нашли. Он был похоронен в безымянной могиле, на кладбище небольшого сельского поселения, расположенного на пути следования поезда. Молодой человек попал под этот поезд в день своего исчезновения. Поскольку документов при нем не оказалось, его похоронили под литерой «X». Только любопытство местного муниципального чиновника и успехи медицины в проведении ДНК-анализов позволили установить его личность.

Вечером того дня, когда новость сообщили его матери, пожилая дама написала длинное благодарственное письмо властям, затем сделала в доме генеральную уборку, перегладила выстиранное белье и аккуратно разложила все вещи по полкам. После чего покончила с собой.

Марион вышла из туалетной комнаты.

Проблема в том, что иногда тайна раскрывается. И тогда нужно найти в себе силы принять правду.

Но многие ли оказываются на это способными в тот день, когда получают ответы на все свои вопросы?

— Мне нужно взять отгул.

— Что?

Катрин Борман подняла глаза от распечатки. Марион только что переступила порог кабинета патронессы. Стол, диван, два кресла. Меньше десяти квадратных метров в общей сложности. Катрин Борман взглянула на нее поверх очков.

— Я плохо себя чувствую. Мне нужно вернуться домой.

Катрин Борман было пятьдесят лет, двадцать из которых она отдала работе на телевидении. За это же время перенесла два развода и рак груди. Ей не было нужды развешивать по стенам своего кабинета дипломы и фотографии: она сама слыла живой легендой. Среди подчиненных у нее было негласное прозвище Большой Брат: она все видела и слышала.

— Что вы такое говорите, Марион? Я поручила вам собрать информацию для трех передач. И жду ее еще со вчерашнего дня. Вы не выдерживаете такого темпа работы?

— Да, не выдерживаю.

Катрин Борман нахмурилась. Она явно не ожидала такого ответа. Внезапно она посмотрела на Марион совсем другим взглядом:

— Вы не беременны? Я вас предупреждала, что со мной такие штучки не пройдут. В день вашего приема на работу я спрашивала у вас, не собираетесь ли вы забеременеть в ближайшие несколько месяцев.

— Я не беременна.

— Вы не принимаете стимуляторы, я надеюсь?

— Что?

— Вас видели недавно в женском туалете. Вы выглядели нездоровой.

«Большой Брат смотрит на тебя». Кто бы сомневался.

— Вы не первая, кто любит лишний раз попудрить носик.

— Я не понимаю.

— Я говорю о любителях кокаина. Знаете, такой белый порошок. Его нюхают, чтобы получить заряд бодрости на весь день.

— Вы думаете, что я наркоманка?

Катрин Борман подняла глаза к потолку:

— О, только не делайте такое лицо. Среди ваших коллег полно таких, кто нюхает кокаин регулярно. Некоторые — прямо на съемочной площадке, в перерывах между съемками. Порошок им поставляет пресс-атташе, и ни для кого это не секрет.