Неудача Кунцевича - Иван Погонин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К чему вы клоните?
— А уж не шантажом ли он эти деньги получил? И не за это его на тот свет отправили?
Филиппов почесал мочку уха:
— Вполне может быть.
— А подчеркнутая статья в «Уложении»? — стал развивать свою мысль Кунцевич. — Что, если он уличил кого-то из своих давних знакомых в двоебрачии? Попросил за это денег, получил 25 тысяч, вошел во вкус и потребовал еще, а двоеженец больше платить не мог или не хотел…
— Или двоемужница, — задумчиво проговорил Филиппов.
— Или так.
— Может быть, может быть… Черт, проклятая наука! Дело практически раскрыли, и на тебе! Где же нам теперь искать этого двоебрачного?
Глава 5
Дерзкий побег убийцы. Или не убийцы?
«Петербургский листок № 20 от 21.01.1912 г.
Дерзкий побег убийцы.
Читатели помнят выдающееся преступление на Спасской улице, где Варберг застрелил с целью грабежа смоленского помещика господина Любовского. Мещанин Арвид Варберг уже находился в доме предварительного заключения в «одиночной». Здесь ему удалось познакомиться с одним из рыцарей преступной индустрии мещ. Львом Сосно. И надумали они бежать. Ловкими маневрами им удалось очутиться в одной камере. Было 3 часа ночи вчера, 20 Января. Тюрьма спала. Часовые дремали. Варберг и Сосно тихо и терпеливо начали пилить решетки у окон своей камеры. И железо дрогнуло. Свобода… Дерзкие арестанты очутились на подоконнике. А предварительно они толстым жгутом связали свои простыни. Арестанты осторожно поднялись по водосточной трубе на крышу тюремного здания. Как кошки, прокрались они к фасаду на двор окружного суда. Привязали жгут к трубе. Варберг первый полез вниз. Он спустился и скрылся. Сосно за ним, но сорвался и грузно упал вниз. Он сломал ногу. Прощай, свобода и новая преступная жизнь… Его стоны привлекли внимание сторожей. Поднялся переполох. Началась ловля. Но без результатов. Раненого увезли в тюремную больницу. Варберг пока не разыскан».
После утреннего совещания Филиппов попросил Кунцевича задержаться.
— Следователь говорит, что теперь Варберга ни один присяжный не спасет, мол, невинные из тюрем не бегают! — Филиппов откинулся на спинку стула и выпустил струйку табачного дыма. — Да-с. Осталось только его найти. Какие будут мысли на сей счет, Мечислав Николаевич?
— Кой-какие мыслишки есть, Владимир Гаврилович, вот только не уверен я насчет того, что невиновные не бегают. Бегают, и еще как.
— Ну, следователю виднее, кто виновен, а кто нет. А наша задача — исполнить его поручение и отыскать беглеца. Поэтому-то я вас и спрашиваю, что вы на этом поприще сделали?
— Кое-что сделал, ваше высокородие. Когда Кислов задержал Варберга в ресторане, с эстляндцем были два его знакомца, которых мой, как вы давеча изволили выразиться, Лекок недоделанный задержать не удосужился. Хорошо хоть имена записать догадался. Так вот, это некие остзейцы Людовик Озолин и Карл Рет. Я и подумал, коли Варберг себе на хлеб насущный мошенничеством зарабатывал, может быть, и дружки его тем же занимались? Поручил своим молодцам почитать газеты, и они нашли несколько объявлений, в которых Озолин предлагает услуги по управлению имением, называя себя опытным агрономом. В объявлении и адрес есть — угол Геслеровского переулка и Лахтинской улицы, дом 32, квартира 29. Побывал я там и узнал от его квартирохозяйки, что уехал наш Людовик две недели назад и письма велел пересылать в Уфимскую губернию, в имение госпожи Хитрово.
— Хитрово? Это какой же из Хитрово?
— Супруги помощника начальника главного управления почт и телеграфов. Я с ней встретился, и она подтвердила, что наняла Озолина управляющим. Я снесся с тамошним полицейским управлением и сегодня получил вот эту телеграмму.
Надворный советник достал из папки и протянул начальнику бланк с наклеенной телеграфной лентой.
«Схожий присланными вами приметами господин прибыл Токаревку гости господину Озолину 25 сего января зпт находится имении сей день тчк становой пристав Рябоконь тчк», — прочитал Филиппов. — Ну что же, составьте телеграмму от моего имени об арестовании этого гостя, берите Кислова и езжайте в эту, как ее…
— Токаревку.
— Да, туда. И Озолина пусть становой арестует, нам тоже есть что ему предъявить.
— Ваше высокородие, с доставкой арестованных надзиратели справятся, а я бы хотел в другое место съездить.
— Это куда же?
— В Херсон.
В доме, где проживал убитый, был швейцар. После экспертизы оружия Мечислав Николаевич повторно тщательно его допросил. Швейцар божился, что со своего поста никуда не отлучался и видел в тот день только двоих посторонних: Варберга и молодого человека в студенческой фуражке.
— Да и этот, почитай, не посторонний, ваше высокоблагородие, потому как студент этот комнату изволили у нас снять, которая после Льва Григорьевича освободилась.
— Что за Лев Григорьевич?
— Ну как же, это братец Михаила Григорьевича, с женой из Херсона-с приезжали. На лечение он приезжал, ушами страдает. Сначала у братца жили, потом этажом выше переехали-с.
— Почему?
— А вот этого не могу знать. Видать, так удобнее им было.
— А долго ли он прожил?
— Один момент-с!
Швейцар сходил в свою каморку, располагавшуюся под лестницей, и вернулся с толстой тетрадкой в коленкоровом переплете.
— Ведем учет всем жильцам, как по закону положено. Мне хозяин за это лишнюю зелененькую[18] в месяц добавляет. Так-с. Вот-с. Прибыть изволили тридцатого минувшего декабря, квартирку переменили седьмого, а убыли-с девятнадцатого.
— А что, Лев Григорьевич неожиданно уехал?
— Нет, он в канун Сретения и собирался. Его квартирохозяйка под это дело и объявление дала, что комната с двадцатого будет сдаваться, студент по этому объявлению и явился. Еще калоши не хотел на лестнице снимать, боялся, что уворуют. Но я его успокоил, потому как мы на этой должности и состоим, чтобы калоши у жильцов и у гостей были целы.
Осин пожал плечами:
— Вы не спрашивали, я и не говорил. К тому же с братом и с его женой ваш агент беседовал, мне брат рассказывал.
— Который агент, не знаете?
— Наверное не знаю, но по-моему, это тот, который самым первым явился, вместе с околоточным.
«Собрались лекоки с пинкертонами, — вздохнул Кунцевич, — обоих со службы надо гнать!»
— А почему брат от вас съехал?
— Лидии Аркадьевне, супруге его, показалось у меня шумно. У меня и правда бывают гости, иногда дамы-с, я же человек холостой. А снохе это не понравилось. А тут как раз комната в квартире на третьем этаже
