Симптомы Бессмертия (СИ) - Виноградов Максим

— Если у вас есть доказательства...

— Доказательства я предоставлю в суде!

— Мы могли бы решить вопрос, не привлекая юристов.

— Никаких разговоров с мошенниками! И запомните: вздумаете судиться — мои адвокаты ничем не хуже ваших! А как думаете, при прочих равных, на чью сторону встанет суд? Полулегальных голодранцев? Или почтенного представителя долгоживущих? Смею вас уверить, каста долгоживущих может за себя постоять! Вы очень сильно удивитесь, узнав кто входит в круг моих знакомых!

Переглянулся с Эльзой; хрупкая адвокатесса не нашлась, что сказать. Чуть заметный наклон головы подтвердил — действительно, суды не любят идти против долгоживущих. Себе дороже выходит. Закон — он такой. Вроде бы общий. Но кое-кто его уже перерос. Сраные лонгеры возомнили себя над законом. Никому неподотчетные. Никто им не указ. Еще бы, когда продолжительность жизни практически не ограничена.

Посмотрел я на Харриса, аж тошно стало. Не договориться с ним — слишком упрям и самодоволен. Да и сам ошибся, зашел не с той карты. Любое проявление вежливости этот выскочка воспринимает, как слабость.

— Мистер Харрис, а не переоцениваете ли вы собственные силы? — поинтересовался, заметно надавив голосом.

Профессор на секунду потерял дар речи. Так и застыл, вылупив на меня глаза, будто рыба, выброшенная на берег.

— Что вы хотите сказать, молодой человек? — он явственно акцентировал внимание на слове «молодой».

Гадостно усмехнувшись, вплотную приблизил лицо к ограде. Всегда приятно вывести оппонента из состояния душевного покоя.

— Я имею ввиду, что хоть вы и бессмертны, но отнюдь не неуязвимы. Да, смерть от старости вам, возможно, не грозит. Но никто не отменял гибель от несчастного случая. Или, не дай бог, нападения уличной шпаны...

Подставив палец к виску, изобразил спускаемый курок. Челюсть профессора отвалилась едва не до пола. Впрочем, среагировал он совсем не так, как бы мне хотелось. Если страх и появился, то Харрис скрыл его очень умело. Зато ярость выплеснул ничуть не стесняясь.

— Вот оно что! — возопил профессор, выпучив глаза, — Вздумали угрожать! Шарлатаны! Решили запугать?! Я этого так не оставлю! Подонки! Увидимся в суде!

— Осторожнее, лонгер! — не скупясь окатил собеседника презрением, — Не то самолично вырву твое зажившееся сердце!

Одним словом, окончание беседы прошло на повышенных тонах. Харрис в выражениях не стеснялся, сыпал матерщиной. Пришлось и мне сказать пару ласковых, чтобы не ударить лицом в грязь. Так и разошлись, выплюнув друг другу обоюдно-понятное «фи».

Обратный путь прошел в молчании.

Эльза затихла на заднем сиденье, сжавшись в маленький комочек. Хоть и юрист, а может и благодаря этому, но человек совершенно не конфликтный. Крики и обсценная лексика очень уж ее пугают. Наверное, не удивительно, учитывая какая Эльза крошечная.

Джонсон лишних вопросов не задавал, но и так понятно, что у него на уме. Будь его воля — достал бы пулевик, да припугнул наглеца. Ждал Джон только моей команды.

Но я посчитал, что рано. Пусть Харрис подумает, промаринуется. Может еще и пойдет на попятную. Да и как-то не пристало охранному агентству заниматься выбиванием долгов. Не наш профиль. Для этого есть специально обученные люди.

Дорога прошла в молчании. Попытки думать не увенчались успехом. Мысли упрямо не желали появляться в голове, к тому же весьма некстати разболелся ушиб под грудиной.

Офис встретил неприветливым холодом. На улице начало темнеть, внутри помещения царил настоящий мрак. Джонсон включил дежурное освещение; Эльза остановилась в дверях, уставившись на меня в ожидании распоряжений. Я пробрался к холодильнику, зажег настольную лампу. Звякнул стакан, бутылка. Упав в алкоголь, булькнули кубики льда.

— Что будем делать, босс? — мрачно спросил Джон.

Прежде чем ответить, поднес стакан ко рту. Но пригубить не успел — раздался резкий дребезг. Ругнувшись, потянулся к телефону.

— Майк? Это Вера, — голос на другом конце трубки отнюдь не сочился жизнерадостностью.

— Говори, — буркнул я без особого энтузиазма, — Удалось что-то выяснить?

— Этот стрелок. Некто Эрнандо Гойл. Обычный, ничем не примечательный джентльмен, не имеет отношения ни к мафии, ни к террористам.

— Ты с ним говорила?

— Не получилось. Мистер Гойл выпущен под залог.

— Вот как, — от удивления пришлось даже поставить стакан, — И какова же сумма?

— Выясняю.

— Хорошо... И еще, Вера. Узнай адрес Гойла.

— Мне к нему наведаться?

— Не нужно. Я хочу сам его порасспросить.

— Поняла, — она казалась слегка разочарованной.

— Разузнай что сможешь, и поезжай домой, — повесив трубку, я вновь потянулся за выпивкой.

Холодная жидкость скатилась по пищеводу, тут же превращаясь в приятную волну тепла. От услышанных новостей мозг взбунтовался. В голове застучали первые молоточки намечающейся мигрени.

— Джонсон, отвези Эльзу домой, — устало кивнул сослуживцу, — На сегодня можете быть свободными.

Он поднялся с преувеличенным энтузиазмом. Неужели все еще не оставляет надежды охмурить красотку? Как мне кажется, ничего бедолаге не светит. Впрочем, в таких делах настойчивость порой значит больше, чем что-либо другое.

— А сам чем займешься?

— Нужно как следует поразмыслить, — я многозначительно кивнул на почти полную бутылку.

Джон хмыкнул, наполовину осуждающе, наполовину понимающе. Эльза от комментариев воздержалась. Проводив парочку до выхода, задумчиво наблюдал, как они усаживаются в машину. Автомобиль взревел, мигнул фарами и умчался. Я заблокировал дверь, не забыв вывесить табличку «закрыто».

Мне же ехать, к счастью, никуда не нужно. Дом почти целиком в моем распоряжении. На первом этаже — офис, официальная часть конторы. На втором — жилое помещение, можно сказать, квартира. Огромная гостиная, соединенная с кухней и кабинетом. Роскошная спальня, давно пустующая. Ванная, где можно хорошенько размокнуть.

Есть еще и чердак, но туда подниматься приходится крайне редко. Больше использую его, как склад. Или, вернее, свалку тех вещей, что выбросить жалко.

Свет в офисе послушно погас. Я наощупь прошаркал на второй этаж, не забыв прихватить выпивку. Меня поджидало любимое кресло и низкий столик, заваленный бумагами. Включив торшер, расселся и вытянул ноги. Рука невольно потянулась к груди, где никак не желала проходить ноющая боль от ушиба.

Броня отразила пулю, смягчила выстрел, спасла мне жизнь. Но механические повреждения никто не отменял. Жаль, не придумали такой доспех, чтобы полностью нивелировать энергию выстрела. Да еще и незаметный, ага.

Кстати говоря, не забыть завтра позвонить в клинику. Что бы там не говорила мисс Вуд, а развивать отношения нужно. К тому же самому хотелось пригласить Розалинду на свидание. На худой конец хоть букет цветов отправить.

Наполнив бокал, тут же отпил большую часть. Постепенно накатывало мягкое опьянение, боль притупилась. Мозги расслабились; эмоциональное напряжение, не отпускающее со вчерашнего дня, отступило.

Повторив возлияния, на какое-то время отодвинул стакан в сторону. Подхватил самописную ручку. Лист бумаги приглашающе поблескивал девственной белизной.

Нарисовал кружок, добавил подпись — «Агентство». Рядом другой круг — «Профессор». Между ними линия и небольшой квадратик — «Договор». Подумав, договор перечеркнул.

Есть еще действующие лица? Конечно.

С одной стороны добавил круг «Мафия», с другой — «Суд». Не сразу сообразил, куда примостить неудачника-стрелка. В конце концов расположил мистера Гойла на одинаковом удалении от всех.

А девушка? Та самая призрачная незнакомка из зала? По всему выходило, что она к нападению непричастна. Но выбросить образ из головы никак не получалось. Все же решил на схему пока не добавлять. Подержу в уме, чтобы не захламлять построение.

Итак, кому выгодно покушение на Харриса? Агентству? Несомненно. Я провел пунктирную линию, соединяющую кружки. Но именно агентству, а не отдельным служащим. Им бы премия полагалась, только при непосредственном попадании под выстрел. А прикрывать профессора пришлось именно мне. Но я точно не нанимал Гойла. Значит, такая связь маловероятна.