Поцелуи и желания (сборник) (ЛП) - Винтерс Уиллоу

Она моя.

Я хочу, чтобы она знала это всем своим существом. Хочу обладать этой тугой киской. Я стону от этой мысли, а Алена изо всех сил извивается подо мной, удерживаемая наручниками. Это бесполезные попытки, но ею движут инстинкты.

Черт, как же приятно. Слишком хорошо. Я со стоном наклоняюсь вперед и прикусываю ее плечо, продолжая безжалостно двигаться в ней.

Слыша ее сдавленные крики удовольствия, я еще сильнее и глубже толкаюсь в нее.

— Джошуа! — вскрикивает она, когда больше не может сдерживаться. Да! Мое имя.

Ее дыхание сбивчиво, и мне это нравится. Этот звук еще больше подстегивает меня.

Она оттягивает кожаные манжеты на запястьях, и я покусываю ее за мочку уха.

— Лежи спокойно, пока я буду трахать тебя так, как мне хочется.

Если она натянет наручники сильнее, они могут натереть ей кожу. Мне не хочется заставлять ее переживать. А еще больше я хочу, чтобы она мне повиновалась. Я хочу отдать ей приказ, который она сможет выполнить, даже если это противоречит ее инстинктам.

Она прикусывает губу, пока я вколачиваюсь в нее снова и снова. Черт, да! Она идеальна. Она изо всех сил старается не двигаться. Мотает головой из стороны в сторону и задерживает дыхание. Ее губки складываются в идеальное «О». Она так близко.

— Кричи мое имя, когда кончаешь от моего члена, Вишенка.

Услышав мои слова, она выкрикивает мое имя, ее киска судорожно сжимается. Да! Мое имя! Потому что она моя. Я не останавливаюсь, продолжая вколачиваться в ее пульсирующее лоно и крепче сжимая задницу. Мои ногти впиваются в мягкую плоть, пока я двигаю бедрами.

— Джошуа! — Она снова кричит и резко втягивает воздух. Это только распаляет мое желание снова вознести ее до небес. Я хочу дать ей все.

Это мой единственный шанс заполучить ее и показать ей, как все будет прекрасно. Как это легко и как сильно ей это понравится.

Я продолжаю трахать ее, снова и снова, жесткими, быстрыми толчками, подводя к краю.

Мои яйца сжимаются, и я чувствую покалывание по позвоночнику. Черт, я сейчас кончу. Она такая узкая, и я больше не могу сдерживаться.

— Кончи для меня снова, — говорю я ей, уверенно глядя на ее великолепное лицо, когда просовываю руку между ней и скамейкой и нежно ласкаю ее клитор.

Ее лицо искажается, а тело натягивается струной, овладеваемое новым оргазмом. Алена инстинктивно натягивает оковы, но тут же исправляется. Черт, какая же она идеальная. Осознание, что даже ослепленная экстазом, она все равно старается подчиняться, возносит меня до небес.

Я погружаюсь в нее на всю длину, а затем делаю короткие, неглубокие толчки, пока мы оба не задыхаемся. По ее бедрам стекает ее и моя влага.

По телу все еще разливается жар от оргазма, когда я хватаю несколько салфеток из-под скамейки и стараюсь перевести дыхание. Я устраиваюсь поудобнее, наблюдая, как ее ноги перестают дрожать, и Алена немного успокаивается.

Она была прекрасна. Именно такой сабмиссив, о котором я мечтал. С того самого момента, как Алена решила подойти к скамейке и попробовать, она полностью отдалась своей роли.

Я целую ее чуть пониже спины и вытираю сперму между ее ног, а затем расстегиваю оковы на лодыжках, потом на запястьях, и она тут же садится.

Я беру ее на руки, и она прижимается ко мне, все еще дрожа всем телом. Я откидываюсь назад и успокаиваю ее, поглаживая по спине и целуя волосы. Какая же она красивая. Годы лишь добавили ей женственности. Спустя мгновение она соскальзывает с моих колен, не глядя в глаза. Мне это не нравится. Объятия после секса тоже важны, но я позволяю ей направиться к стулу, где лежат ее трусики.

Но тут же жалею об этом, когда замечаю выражение ее глаз. Она нервничает. Она слишком много думает. Беспокоится о том, что может случиться.

Если она станет моей сабой, ей ни о чем не придется переживать. Именно этого я и хочу от нее.

Не глядя на меня, она наклоняется и натягивает трусики на свои роскошные бедра.

Могу поспорить, она думает, что это значит для меня, и закончится ли все на этом.

Я не хочу, чтобы она мучилась сомнениями, хочу, чтобы она ни о чем не думала, кроме как доставить мне удовольствие. В конце концов, я делаю то же самое.

— Завтра у меня рождественский ужин с одним клиентом, — слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю осмыслить их. Она морщит лоб, не уверенная, к чему я клоню. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами и не отвечает.

— Сабмиссив никогда не обсуждает приказы. — Я поднимаю с пола свой пиджак и жду ее ответа. — Ты знаешь, что нужно ответить, Алена.

Я жду, затаив дыхание. Для меня это больше, чем секс. И я чертовски уверен, что для нее тоже. Ей просто нужно сдаться.

— Ты не просто так сюда пришла, Вишенка, позволь мне дать тебе то, что нужно.

Алена неуверенно приоткрывает губы.

— Я хочу тебя. В качестве своего сабмиссива и не только. Я хочу, чтобы ты была моей.

Она переводит взгляд к моим губам, и я знаю, что убедил ее. Во всяком случае, ей нравятся мои ласки. Но я знаю, что тут гораздо большее. Никто не будет цепляться за похоть и ощущения, если нет ничего глубже.

— Просто скажи «да», Вишенка. Позволь мне подчинить тебя, ведь ты действительно этого хочешь.

Ее слова — самая сладкая музыка для моих ушей:

— Надень на меня ошейник, Джошуа. Я готова.

Эпилог

Алена

Я выкручиваю руки и стараюсь пошевелиться. Привязанная за запястья и лодыжки, я жду на кровати как минимум уже минут двадцать. За полгода, что мы встречаемся, Джошуа еще никогда не заставлял меня ждать так долго.

Я обнажена и возбуждена, и так готова к тому, чтобы он взял меня. Но я лежу в тишине и жду. Знаю, что он придет и даст мне то, в чем я нуждаюсь. И я доверяю ему безоговорочно.

На моих губах играет легкая улыбка.

Единственное, что мне нужно, это он. Я удовлетворенно вздыхаю, чувствуя себя в тепле и безопасности. Он мое убежище. С ним я чувствую себя цельной. Я даже не осознавала, сколь многое упускала в жизни, пока он не показал мне.

Я медленно открываю глаза и сжимаю бедра, когда слышу скрип открывающейся двери.

В груди разгорается огонь, и жар заливает щеки. Я обнажена и распята на кровати, выставлена напоказ. Но именно так он и хочет меня видеть.

— Вишенка, ты чертовски терпелива, — говорит он у меня за головой, когда входит в спальню.

— Для тебя, — усмехнувшись, отвечаю я. На самом деле, это он очень терпелив. Мне понадобилось десять лет, чтобы принять, что мне это нравится. Десять лет, чтобы позволить ему доказать, что я полюблю это.

Кровать скрипит, когда он подползает ко мне. Он что-то прячет в руке, и меня охватывает любопытство при мысли, что там может быть.

— У меня для тебя подарок, — соблазнительно произносит он. Я широко улыбаюсь и прикусываю нижнюю губу, чтобы скрыть свой восторг.

С нашей второй совместной ночи он приносил мне маленькие подарки, пока я была связана. Второй ночью было Рождество, и он подарил мне ошейник. Такой красивый, что я влюбилась в него. Вне клуба я ношу ожерелье, другой его подарок, но в клубе и в спальне на моей шее гордо красуется ошейник.

— Что это? — спрашиваю я.

— Закрой глаза.

Я нежно улыбаюсь и перевожу взгляд с его прекрасного лица на сжатую ладонь.

Затем закрываю глаза и терпеливо жду. Кровь закипает, а дыхание замирает, когда он наклоняется и надевает мне на безымянный палец холодное колечко. О, Господи.

— Выходи за меня, Вишенка, — говорит Джошуа с неуверенностью в голосе.

Я не открываю глаза. Все еще не веря.

— Скажи «да», — дает он мне очередной приказ.

Медленно открыв глаза, я смотрю на него.

— Ты моя, Алена. И я хочу тебя навсегда, и чтобы все это знали.

Глаза пекут от слез, и я киваю.

— Я люблю тебя, — шепчу я, когда он наклоняется и нежно целует меня.