Бандитский век короток - Борис Шпилев

— Вы проходили проверку в фирме, которая являлась лишь малой частью нашей структуры, — носатый Толбоев самодовольно усмехнулся и машинально покрутил на пальце массивный перстень. — Уверяю вас, интересы организации гораздо шире. Работая в «Бриге», вы являлись лишь сотрудником фирмы. Теперь же вы становитесь полноправным членом команды, отсюда и более тщательная проверка. Я думаю, она займет около двух месяцев.

— Ну что ж, я не против, проверяйте. — Гром чертыхнулся про себя. Такие сроки и тщательность проверки его совершенно не устраивали.

Но тут подал голос Тихомиров:

— Какие два месяца, Гарик, ты что, офигел?! А кто, интересно, меня возить будет, ты, что ли?

— Глеб, ты отлично знаешь порядок проверки. И я не вижу повода делать в данном случае исключение. Если у тебя нет «водилы», попроси Константина, он найдёт тебе кого-нибудь.

— Я не хочу «кого-нибудь». Я хочу этого, понял? — Тихомиров, как капризный ребёнок, ткнул пальцем в Грома. — Парень меня из-под огня вытащил, собой рисковал, какие, на хрен, проверки.

Толбоев и Романов покрутили головами, пошептались, пожимая плечами, еще полистали бумаги, и началось:

— Год рождения?

— Место службы?

— Какое училище заканчивали?

— Девичья фамилия жены? — И снова: — Год рождения?.. — Вопросы сыпались один за другим, но касались они в основном службы в Чечне и биографии Лобанова.

Гром, которому Магомедов во время пребывания на даче устраивал многочасовые допросы, знал свою легенду назубок. Он даже немного расслабился, когда очередной вопрос едва не выбросил его из кресла.

— Скажите, Алексей Иванович, какого числа вы приехали в город? — Задавая этот вопрос, Толбоев внимательно всматривался в лицо человека, сидящего напротив.

Хмура, попросивший Толбоева при проверке новичка невзначай назвать его Алексеем Ивановичем, действовал «методом тыка». Ему не давало покоя таинственное исчезновение Грома.

Страшным усилием воли заставив себя сохранять спокойствие, Алексей непонимающе уставился на носатого.

— Меня зовут Сергей Юрьевич, — холодно произнёс он.

— Да-да, простите, пожалуйста, я оговорился, — улыбнулся Толбоев.

Грома еще минут пять помурыжили вопросами, затем попросили подождать за дверью. Выйдя и закурив, Алексей дал волю эмоциям. Мелко затряслись пальцы, державшие сигарету, почти забытый нервный тик свел щеку недоброй усмешкой. Он напряженно думал. Если бы бандиты наверняка знали, кто он, то не предупредили бы этим вопросом. Его просто убили бы.

Железная логика этого рассуждения немного успокоила Грома. В эту минуту открылась дверь и Тихомиров позвал его.

Войдя, Гром почтительно остановился в дверях.

— Вы приняты, Сергей Юрьевич. Разумеется, с испытательным сроком. Очень испытательным, я бы сказал, — Толбоев сделал значительную паузу.

Благодаря протекции Глеба Федоровича процесс проверки сведен к минимуму. Но тем пристальнее мы будем присматриваться к вам в течение некоторого времени. И не дай бог нам с вами ошибиться в оценке друг друга. На этом пока все. До свидания.

Гром бросил взгляд на настенное зеркало и почтительно склонил голову, скрывая усмешку. Отражавшаяся в затемненном стекле троица живо напомнила ему персонажей детской сказки.

«Ну что, три толстяка, обдурил я вас?» — подумал он и, вежливо простившись, вышел.

Гром ошибался. Толстяков было четверо. И майора Рулева, наблюдавшего за этой сценой из маленькой комнаты за туманным зеркалом, Алексей не обманул.

Подходила к концу первая неделя работы Грома в качестве тихомировского «водилы». Катая целыми днями своего толстого, но шустрого шефа, Алексей был неприятно поражен размахом деятельности «организации».

Казалось, не было в городе ни одной сколько-нибудь серьезной фирмы, в которой бандиты не имели бы своего интереса. И в маленький магазинчик, и в приемную главы города Тихомиров заходил, как к себе домой, и везде говорил вполголоса, писал что-то на клочках бумаги и считал, пересчитывал, мусолил сноровисто, привычно деньги, деньжонки, деньжищи.

Глеб Федорович складывал их в объемистый «дипломат», но к концу «рабочего» дня места в нем уже не хватало, и Тихомиров рассовывал пухленькие пачки по карманам, раздуваясь весь от денег.

Он напоминал Грому жирную пиявку, присосавшуюся к изможденному бедностью и безработицей телу городка.

— Учись жить, Серега, — разглагольствовал Тихомиров, вальяжно развалившись на заднем сиденье. — Это мой город.

Гром уже слышал недавно от кого-то эту фразу. Он с ненавистью подумал о том, что слишком много самозваных «владельцев» предъявляли свои права на его, Грома, родину, в то время как истинные хозяева города, строившие его и живущие в нем, задыхались в тисках нужды.

Останавливались заводы, не было лекарств в больницах и учебников в школах, а жирненькие Тихомировы пировали на развалинах, рвали на части агонизирующий город. А им на смену уже пришли, пополнили ряды новые, молодые. Эти были еще страшнее. Выросшие в бедности, брошенные из школьных стен в ад Чечни, они возвращались по-прежнему нищими, но уже меченными кровью, и убивали, убивали. За подержанные иномарки, за зеленые бумажки, а чаще просто так, в алкогольном и наркотическом угаре.

Больно и страшно стало Грому. Сжав зубы, он процедил:

— Так-таки и ваш город, а, Глеб Федорович?

— А ты как думал? — усмехнулся Тихомиров. — Ну, не весь, конечно, но со временем будет обязательно.

«Это вряд ли», — подумал Гром, а вслух спросил:

— Шеф, я, конечно, понимаю… секретность и всё такое, но всё-таки, в двух словах, чем занимается «организация»?

Тихомиров подозрительно покосился на Грома, но минуту спустя благодушно хохотнул.

— Всё гениальное просто, Серега. Если в двух словах, то долю имеем почти во всём городском бизнесе. Это «чистые» бабки и «чистые» фирмы. Помимо доли от прибыли, «отмываем» через них деньги, поступающие от продажи наркоты и оружия. Салон автомобильный на Ленинской видел?

Гром кивнул. Он как раз на днях любовался сверкающими иномарками на стоянке перед шикарным зданием. И магазин, и машины, казалось, перенеслись на грязную улочку со страниц рекламного журнала.

— Через него сбываем угнанные тачки, — продолжал Тихомиров. Есть у нас умельцы: и номера перебивают, и документы новые делают — не отличишь. С ГИБДД, опять же, дружим, с таможней. Хорошо жить все хотят.

— Да кто же у нас в городе такие машины покупает? — изумился Гром, вспомнив цифры со многими нулями на ценниках, прикрепленных к лобовым стеклам иномарок.

— Покупают, Серёженька, покупают. Хотя в основном, конечно, нездешние. Из столицы приезжают люди, из других городов. Помимо салона, имеем пару притонов здесь и казино в Москве. Бордель у нас, за городом, на европейском уровне, но это, понятно, не для местных. Опять же, из столицы важные люди гостят частенько.

— А как же вы с милицией уживаетесь?

— Не «вы», Сережёнька, а «мы». Ты теперь наш, с потрохами. А уживаемся элементарно, у них до нас руки не доходят. Их бытовуха заела. Бомжи, самогонщики разные, наркоманы. Начальник у них, правда, не покупается никак. Козёл из козлов. Зато с остальными проблем никаких. Если вдруг возникают между нами какие разногласия, сдаем им «шестёрок» помельче, и денег даём. Спонсируем, так сказать.

Стоящий на берегу лесного озера особняк с романтическим названием «Красный фонарь» имел вид маленького замка с башенками по углам. Он стыдливо прятался за трехметровым забором с тяжёлыми воротами, по обеим сторонам которых, в полном соответствии с названием, горели красные фонари.

Лесная дорога круто повернула, заснеженные ели по обеим ее сторонам расступились в стороны, и Гром залюбовался неожиданно открывшимся видом. Под ярким зимним солнцем озеро, замок на его берегу и лес, укрытый сверкающим снегом, казались игрушечными.

Створки ворот гостеприимно распахнулись, продуская машину. Следуя указаниям Тихомирова, Гром остановил «Мерседес» у резного крыльца, на котором их ждал здоровенный толстый мужик.

— Серёжа, это Кастрат. Кастрат, это мой водитель. Серёжа, люби его и жалуй. — Тихомиров легко взбежал по ступенькам и крепко хлопнул толстяка по плечу.

— Здорово Серёга. Меня звать Павел, — прогудел новый знакомец Грома совсем не кастратовским, тяжёлым басом. — Проходи, осмотрись, пивка попей. Хочешь, девочку себе присмотри, только ненадолго, пока мы с твоим шефом делами будем заниматься.

Тихомиров и Павел исчезли где-то в глубине дома, за резными дверями и тяжелыми шторами. Гром остался один в просторной гостиной.

Роскошь, тишина и покой царили здесь. Спокойных тонов обои на стенах, изящная, очень дорогая, даже на вид, мебель, пушистые ковры, в которых утопала нога, всё располагало к отдыху и расслаблению. В воздухе витал лёгкий запах дорогих духов, откуда-то издалека доносились, лаская слух, звуки блюза. Грому подумалось, что отдых в этом месте стоит очень недёшево.