Крах СССР - Сергей Кара-Мурза

— они категорически отвергали рабоче-крестьянскую народную революцию, укрепляющую Россию и открывающую простор Для ее модернизации на собственных культурных основаниях, без повторения пройденного Западом пути.

В этом представлении выразилась замечательная прозорливость и интуиция основоположников марксизма. Они увидели и почувствовали главное — в России параллельно назревали две революции, в глубине своей не просто различные, но и враждебные друг ДРУгу, На первых этапах они могли переплетаться и соединяться в решении общих тактических задач, но их главные, цивилизационные, векторы были принципиально различны.

Это представление, на первых этапах смутное, было принято российскими марксистами для определения их отношения к реальному ХОДУ революционного процесса в России. Первым критическим моментом стала революция 1905–1907 гг., которая явно пошла по тому пути, который был отвергнут и осужден К. Марксом и Ф. Энгельсом. Марксисты оказались перед историческим выбором: включиться в эту революцию или остаться верными учению Маркса и противодействовать этой революции («будущему Октябрю»). Фракция большевиков, возглавляемая В,И. Лениным, извлекла уроки из первого акта русской революции и примкнула к революционным народным массам. Меньшевики остались с учением Маркса, к ним потом присоединились и эсеры.

Таким образом, в России одновременно произошли две разные революции. Одна из них — та, о которой и мечтали Маркс и Энгельс. Это революция западническая, имевшая целью ликвидацию монархической государственности и империи, установление свободного капиталистического рынка.

Другая революция— рабоче-крестьянская (советская), имевшая целями закрыть Россию от свободного рынка, отобрать бывшую общинную землю у помещиков и не допустить раскрестьянивания. К этой революции примкнули рабочие с их еще крестьянским общинным мировоззрением и образом действия (например, способом организации в трудовые коллективы и подпольные общины). Такую революцию Маркс и Энгельс считали реакционной, поскольку она прямо была направлена на то, чтобы остановить в России колесо капиталистического прогресса.

Каждое из этих революционных течений имело двух главных врагов: самодержавие и альтернативную революцию. Конъюнктурно они на короткий период могли быть и союзниками (конкретно, в феврале, во время свержения монархии).

Обе революции ждали своего момента, он наступил в начале 1917 г. Масоны завладели Государственной Думой, имели поддержку Антанты, а также генералов и большей части офицерства, Оно к тому времени стало разночинным и либеральным, монархисты-дворяне пали на полях сражений. Крестьяне и рабочие, собранные в 11-миллионную армию, два с половиной года в окопах обдумывали и обсуждали проект будущего. Они уже были по-военному организованы и имели оружие. В массе своей это было поколение, которое в 1905–1907 гг. подростками пережило карательные действия против их деревень и ненавидело царскую власть.

Февральская революция 1917 г. завершила долгий процесс Разрушения легитимности государства Российской империи.

Те культурные силы, которые стремились поддержать традиционные формы Российского государства (славянофилы в конце XIX в, «черносотенцы» после революции 1905 г.), были дискредитированы и оттеснены на обочину. После Февраля кадеты, сразу заняли главенствующее положение во Временном правительстве и вырабатывали его программу, в союзе с большей частью эсеров и меньшевиков. Все они сходились на том, что в России происходит буржуазно-демократическая революция и любая альтернатива ей, в том числе под знаменем социализма, будет реакционной (контрреволюцией).

Февральская революция была переворотом в верхах, проведенным Государственной Думой и генералами. Но она стала возможной потому, что ее поддержала и либеральная буржуазия с частью бюрократии, и солдаты с рабочими. Порознь ни одной из этих сил не было бы достаточно— во всех революциях требуется участие влиятельной части госаппарата. В данном случае революционной была Государственная Дума (включая депутатов-монархистов типа А.И. Гучкова и В.В. Шульгина), большая часть генералитета, армии и полиции, чиновничества. Была и поддержка правительств государств Антанты.

Как и предполагал Ф. Энгельс, «эту революцию начали высшие классы столицы», Ф. Энгельс в своих трудах лишь выразил то, что правящая верхушка Запада и так прекрасно знала (хотя информационно-психологическая поддержка от марксизма была ей очень кстати).

Но февраль развязал руки революции советской, Уникальность русской революции 1917 г. в том, что с первых ее дней в стране стали формироваться два типа государственности: буржуазно-либеральная республика (Временное правительство) и «самодержавно-народная» Советская власть. Это был единственный в своем роде опыт, похоже, его не переживал ни один народ в истории, Два типа государственности означали два разных пути, разных жизнеустройства. Они находились на двух разных и расходящихся ветвях исторического процесса, и люди в течение довольно долгого времени могли сравнивать оба типа— это исключительно эффективный способ познания.

Столкновения между Временным правительством и Советами начались «быстро. И кадеты, и меньшевики ориентировались на Запад и требовали продолжать войну. В ответ уже 21 апреля 1917 г. в Петрограде прошла демонстрация против этой политики правительства; и она была обстреляна — впервые после февраля. Как писали, «дух гражданской войны» повеял над городом.

Да, вялотекущая гражданская война началась в момент февральской революции, когда произошел слом старой государственности (в апреле 1917 г. крестьянские волнения охватили 42 из 49 губерний европейской части России). Но это была война не с монархистами — вот что важно понять! Это была война «будущего Октября» с Февралем. Произошло то «превращение войны империалистической в войну гражданскую», о котором говорили большевики. Они это именно предвидели, а вовсе не «устроили» — никакой возможности реально влиять на события в феврале 1917 г. большевики не имели. Накануне февраля в организациях партии большевиков работало около 10 тыс. человек, а большая часть руководства находилась в эмиграции или в ссылке.

Стихийный процесс продолжения траектории российской государственности от самодержавной монархии к советскому строю, минуя государство либерально-буржуазного типа, обрел организующую его партию (большевиков) после февраля — в момент Апрельской конференции их численность оценивалась уже в 50 тыс. Отвергая западнический либерально-буржуазный проект, рядовые консерваторы-монархисты (и даже черносотенцы), да и половина состава царского Генерального штаба, после февраля пошли именно за большевиками.

Монархия капитулировала без боя. С февраля в России началась борьба двух революционных движений. Более того, на антисоветской стороне главная роль постепенно переходила от либералов к социалистам — меньшевикам и эсерам. И те и другие были искренними марксистами и социалистами, с ними были Г.В. Плеханов и В. Засулич. В это же надо наконец-то вдуматься! Они хотели социализма для России, только социализма по-западному, «правильного». А в России народ был «неправильный», Если взглянуть на дело со стороны меньшевиков-марксистов, то Октябрь выглядит событием реакционным, контрреволюционным переворотом. В этом они были верны букве марксизма, прямо исходили из указаний К. Маркса и Ф. Энгельса, февральская революция в России произошла согласно теории Маркса, а Октябрьская — вопреки этой теории.

Замечательно это выразил основатель итальянской компартии (тогда социалист) А. Грамши в статье «Революция против «Капитала»» (5 января 1918 г.): «Это революция против «Капитала» Карла Маркса. «Капитал» Маркса был в России книгой скорее для буржуазии, чем для пролетариата. Он неопровержимо доказывал фатальную необходимость формирования в России буржуазии, наступления эры капитализма и утверждения цивилизации западного типа… Но факты пересилили идеологию. Факты вызвали взрыв, который разнес на куски те схемы, согласно которым история России должна была следовать канонам исторического-материализма. Большевики отвергли Маркса. Они доказали делом, своими завоеваниями, что каноны исторического материализма не такие железные, как могло казаться и казалось» [216].

Нестабильное равновесие, возникшее после октября, сломали прежде всего эсеры. Признав советскую власть, Учредительное собрание блокировало бы гражданскую войну. А вот если бы большевики сдались Учредительному собранию, война все равно была бы неизбежной. Шанс на выход из тупика давал именно и только советский проект (хотя какие-то его вариации были возможны, но и те были загублены левыми эсерами). Эсеры и объявили Советской власти гражданскую войну, а подполковник В.О. Каппель был их первым командиром (его недавно перезахоронили с воинскими почестями и хоругвями как якобы монархиста).