Под акацией Запада - Кристиан Жак

— Сейчас не время для воспоминаний, — прервал Сетау.

— Ушедший друг для меня больше не друг.

— Ты оттолкнул бы его, если бы он публично покаялся? — спросил Рамзес.

— Когда человек сжигает мосты, он не может вернуться назад. Прощение — удел слабых.

— К счастью, — заметил Аша, — Рамзес не доверил тебе нашу дипломатию.

— Со змеями нет полумер: яд или лечит, или убивает.

— Сейчас речь идет не о Моисее, — сказал Амени.

— Если я здесь, — объяснил Сетау, — то только благодаря Лотос. Она обладает даром ясновидения и почувствовала тревогу за Фараона. Рамзес в опасности, ведь так?

Фараон промолчал. Сетау повернулся к Амени:

— Вместо того чтобы жрать пирог, скажи нам, что все это значит!

— Но… ничего! По-моему, все в порядке.

— А ты, Аша?

Дипломат омыл пальцы в чаше с лимонной водой:

— Хаттусили предъявил неожиданное требование: он хочет выдать свою дочь замуж за Рамзеса.

— Так в чем проблема? — развеселился Сетау. — Такие браки заключались и в прошлом, эта хеттка станет еще одной из жен царя!

— В данном случае ситуация сложнее.

— Что, невеста так безобразна?

— Хеттский император желает видеть свою дочь Великой Супругой Фараона.

Сетау вспылил:

— Это значит… что наш старый враг заставляет Фараона расстаться с Изэт!

— Формулировка несколько грубовата, — заметил Аша, — но не лишена проницательности.

— Я ненавижу хеттов, — признался Сетау, опустошая новую чашу с вином, — конечно, Красавица Изэт не сравнится с Нефертари, но она не заслуживает такого унижения.

— На этот раз, — проворчал Амени, — я с тобой согласен.

— Вы слишком категоричны, — заявил Аша, — на карту поставлен мир.

— Пусть хетты не навязывают нам свой закон! — возразил Сетау.

— Они больше нам не враги, — напомнил глава египетской дипломатии.

— Ты ошибаешься! Хаттусили никогда не откажется завладеть Египтом.

— Это ты ошибаешься. Хеттский император желает мира, но он ставит свои условия. Почему, не подумав, отказываться от них?

— Я верю только в предчувствие.

— Что касается меня, — сказал Амени, — то я подумал. Я не слишком высокого мнения о Красавице Изэт, но она — царица Египта, Великая Супруга Фараона, выбранная Рамзесом после кончины Нефертари. И никто, будь то даже император хеттов, не вправе наносить ей оскорбления.

— Какое безрассудство! — воскликнул Аша. — Вы хотите отправить на смерть тысячи египтян, залить кровью наши северные просторы и поставить под угрозу саму страну?

Амени и Сетау вопросительно посмотрели на Рамзеса.

— Я сам приму решение, — сказал Фараон.

Глава 6

Хозяин каравана колебался.

Пойти ли вдоль побережья через Берут, чтобы направиться к югу, пересечь Ханаан и достичь Силе, или пройти по окраине Анти-Ливана и горы Гермон, оставив Дамаск на востоке?

Финикия была полна очарования: дубовые и кедровые деревья с прохладной тенью, смоковница со сладкими плодами, гостеприимные деревни…

Но нужно как можно быстрее доставить в Пи-Рамзес ладан, собранный на Аравийском полуострове ценой невероятных усилий. К белому ладану, который египтяне называли «тот, кто обожествляет», добавлялась не менее драгоценная красноватая мирра. Эти редкие вещества были необходимы храмам для ритуальных действий; в святилищах витал их аромат, поднимавшийся к небу и восторгавший богов. Ими пользовались также бальзамировщики и лекари. Ладановое дерево Аравии с маленькими темно-зелеными листьями было высотой от пяти до восьми метров; в августе и сентябре распускались золотистые цветы с красной сердцевиной, тогда как под кожурой блестели капельки белой смолы. Умелец, знающий, как соскабливать кожуру, получал три урожая в год, повторяя магическую формулу: «Будь счастливо со мной, ладановое дерево, Фараон тебя взрастит».

Караванщики перевозили также азиатскую медь, олово и стекло, но эти товары, хотя и пользующиеся спросом, не являлись такими драгоценными, как ладан. Когда эта доставка завершится, хозяин отдохнет в своем великолепном доме в Дельте. Лысый и толстый поставщик ладана был хорошим сотрапезником, но с работой шутить не любил. Он сам проверял состояние повозок и следил за здоровьем ослов. Что же касается служащих, которых он хорошо кормил и давал длительный отдых, им не разрешалось жаловаться под страхом потери места.

Хозяин каравана выбрал узкую горную дорогу, более трудную для продвижения, но менее длинную, чем дорога по побережью; там будет тенисто, и животные отдохнут от изнуряющей жары.

Ослы продвигались быстро, двадцать караванщиков напевали, ветер облегчал путь.

— Хозяин…

— Что такое?

— Мне кажется, что нас преследуют.

Хозяин каравана пожал плечами:

— Когда ты забудешь свое прошлое, воин? Сейчас мир, и нам никто не может угрожать.

— И все-таки нас преследуют. Это странно.

— Мы не единственные купцы.

— Если это бродяги, пусть не рассчитывают, что я отдам им свой хлеб.

— Прекрати волноваться и следи за ослами.

Вдруг головная часть каравана остановилась. Разгневанный хозяин поскакал вперед. Он увидел, что куча веток преградила дорогу:

— Уберите!

Когда караванщики принялись за работу, туча стрел заставила их прижаться к земле. Их обезумевшие собратья попытались убежать, но не смогли ускользнуть от нападавших. Бывший воин выхватил кинжал, взобрался по каменистому склону и бросился на одного из лучников. Но длинноволосый силач раскроил ему череп топором.

Драма длилась всего лишь несколько минут. Остался в живых только хозяин каравана. Дрожащий от страха, не способный бежать он смотрел на приближающегося убийцу с широкой грудью, покрытой рыжими волосами.

— Не убивай… Я сделаю тебя богатым человеком!

Урхи-Тешшуб расхохотался и вонзил меч в живот несчастного. Хетт ненавидел купцов.

Его сообщники-финикийцы вытащили стрелы из трупов. Ослы подчинились приказам своих новых хозяев.

Сириец Райя опасался свирепости Урхи-Тешшуба, но он не смог бы найти лучшего союзника для защиты заговорщиков, отвергавших мир и желавших любыми средствами свергнуть Рамзеса. Во время перемирия Райя обогащался, но он был убежден, что война рано или поздно разразится, и хетты устремятся на завоевание Египта. Бывший главнокомандующий Урхи-Тешшуб снова возглавит хеттские войска и внушит им стремление к победе. Райя рассчитывал занять высокое положение при дворе императора Урхи-Тешшуба.

Когда хетт появился в его амбаре, Райя невольно попятился назад. У него было ощущение, что этот жестокий человек может перерезать ему горло из простого удовольствия убивать.

— Вы уже вернулись?

— Ты не рад меня видеть, Райя.

— Наоборот, мой господин! Но ваша задача была не из простых и…

— Я ее упростил.

Бородка сирийского купца задрожала. Он попросил Урхи-Тешшуба договориться с финикийцами и перекупить у них груз ладана с Аравийского полуострова. Переговоры могли затянуться, но Райя снабдил Урхи-Тешшуба достаточным количеством оловянных пластинок, чтобы убедить хозяина каравана уступить свой товар. Сириец дал также серебряные слитки, редкие вазы и красивые ткани.

— Упростил… но как?

— Купцы болтают, а я действую.

— Значит, вы легко уговорили хозяина каравана продать ладан?

Урхи-Тешшуб хищно улыбнулся:

— Очень легко.

— Однако он несговорчив.

— Никто не спорит с моим мечом.

— Надеюсь, вы…

— Я нанял воинов, и мы уничтожили караванщиков вместе с их хозяином.

— Но почему?

— Я не люблю вести переговоры, и я получил ладан. Разве это не главное?

— Будет расследование!

— Мы сбросили тела в овраг.

Райя в который раз уже спрашивал себя, не лучше ли ему было вести мирную жизнь купца, но отступать было поздно. При малейшем колебании Урхи-Тешшуб, не задумываясь, избавится от него.

— А что теперь?

— Мы должны уничтожить ладан, — сказал Райя.

— Разве этот груз не стоит целого состояния?

— Да, но покупатель, кто бы он ни был, нас выдаст. Этот ладан был предназначен для храмов.

— Мне нужно оружие, лошади и наемники.

— Продавать ладан — большой риск!

— Советы купцов всегда такие гнусные! Ты продашь этот товар небольшими партиями негоциантам[2], готовым к отплытию в Грецию или на Кипр. И мы начнем создавать тайный союз верных людей, чтобы уничтожить эту проклятую страну.

План Урхи-Тешшуба не казался безрассудным. С помощью финикийцев Райя без большого риска сбудет ладан. Во враждебной Египту Финикии скрывалось много недовольных правлением Хаттусили.

— Мне необходимо занять приличное положение, — продолжал хетт, — чтобы Серраманна прекратил меня преследовать. Как только я стану всеми уважаемым человеком, который решил наслаждаться радостями жизни, он оставит меня в покое.