Спутники Волкодава - Павел Молитвин

Маути знала, что говорили о ней в поселке, но это ее не беспокоило — поговорят и перестанут. Не смущало и то, что не было свадьбы. Какой в ней смысл, если непонятно, по чьему обычаю, по какому обряду ее справлять? Главного она добилась: он не ушел из ее жизни. Он остался с ней, этот странный человек с необыкновенными фиолетовыми глазами, в которых навсегда застыло удивление перед чудесами и тайнами окружающего мира, тайнами, которые он с одинаковой охотой постигал сам и открывал другим с таким видом, будто ради этого-то и стоило жить. Разумеется, как всякая женщина, Маути мечтала, чтобы глаза Тилорна смотрели только на нее, видели только ее. В ряби волн, в разлете облаков, в семицветном сиянии радуги. Но что толку мечтать о несбыточном? Она любит его таким как есть, и быть может, со временем он тоже не сможет жить без нее…

Тилорн вернулся домой, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Маути спала, сидя подле погасшего очага, на котором остывал горшок с аппетитно пахнущим варевом. Глаза ее были закрыты, а на губах застыла счастливая улыбка. Некоторое время Тилорн стоял в нерешительности: ему жаль было прерывать сон девушки, и хотя, может статься, самым разумным было незаметно выскользнуть из хижины, он все же тронул ее за плечо.

Девушка проснулась легко, будто и не спала вовсе. Открыла глаза, увидела склонившегося над ней Тилорна и радостно засмеялась.

3

— Маути решила плыть с нами на Тин-Тонгру, — сказал Тилорн вместо приветствия и протянул девушке руку, чтобы помочь влезть в каноэ.

Широко раскрыв глаза от изумления, Ваниваки смотрел, как Маути, забравшись в каноэ, приняла у Тилорна одну корзину, вторую, затем уложила на дно связку копий и острог. Колдун оттолкнул лодку от берега и, вскочив в нее, стал отталкиваться шестом, уводя суденышко с мелководья.

Ваниваки, не говоря ни слова, вдел весла в ременные петли, несколькими сильными гребками вывел каноэ из-под нависающих над водой деревьев и развернул носом на север, то и дело искоса посматривая на Маути. Выражение лица у него при этом было такое, будто он ожидал, что девушка вот-вот исчезнет, растает, как утренний туман.

— Ты что, первый раз в жизни видишь мою жену? — с легким раздражением спросил Тилорн, продевая свою пару весел в ременные уключины.

Заметив выступивший на щеках девушки темный румянец, юноша подумал, что колдун, наверно, впервые назвал ее своей женой. Во всяком случае, в присутствии посторонних.

— Не всякая жена решится последовать за мужем на чужбину и навсегда покинуть родной остров… — начал он и осекся. Помоги ему всемогущий Тиураола, что он такое несет? Не иначе как Панакави дергает его за язык и путает мысли?

Обычно Ваниваки не позволял себе необдуманных высказываний. Юноше, прошедшему обряд посвящения в мужчины, не положено нести чушь и болтать первое, что придет в голову. Пусть он пока не столь рассудителен и мудр, как ра-Вауки, но уж казаться-то невозмутимым может? Или появление Маути совсем лишило его рассудка?

Ваниваки опустил глаза, стиснул зубы и изо всех сил заработал веслами.

Он ничего не имел против Маути, однако решение ее отправиться вместе с Тилорном на Тин-Тонгру явилось для него полной неожиданностью. Юноша допускал, что чужеземный колдун может передумать и не прийти в условленное место. В конце концов, один раз Тилорн уже спас Вихауви и совершенно не обязан был ломать свою жизнь ради самоуверенного юнца, возомнившего о себе невесть что и попавшего в беду из-за собственного безрассудства. Колдун мог не прийти, и это не особенно поразило бы Ваниваки, но то, что его надумает сопровождать и Маути, — такое и в голову не приходило.

Как и остальные его соплеменники, юноша полагал, что, пригласив Тилорна в свою хижину, Маути сделала блестящий ход. Добродушие, незлобивость и необъяснимое отвращение колдуна к насилию, доходившие до того, что в первые дни пребывания на Тулалаоки он отказывался есть пищу, приготовленную из мяса животных и рыб, были общеизвестны. Умение лечить болезни, заживлять раны, работать с металлами, деревом и глиной гарантировали безбедную жизнь, и безродная девица, конечно же, могла только мечтать залучить в свой дом обладающего всеми этими достоинствами мужчину. Никто из матуави и тем более негонеро, кроме разве что калек и стариков, не хотел брать в жены безродную сироту, невесть каким ветром занесенную на Тулалаоки. Юноши и вдовцы мекамбо с удовольствием поглядывали на ладную чужачку и не прочь были бы поваляться с ней на нагретой солнцем песчаной отмели, прояви девушка к тому хоть малейшую склонность, но и они предпочитали похищать или покупать себе невест с других островов по традиции, освященной веками. Таким образом, призедя в свою хижину чужеземного колдуна, Маути поступила куда как разумно, однако чего ради было ей отправляться с ним на Тин-Тонгру? Неужели она и правда любит этого светлокожего чужака?..

— Я вижу на горизонте паруса негонеро. Не пора ли нам укрыться среди островов?

Вопрос, заданный сидящей на носу каноэ девушкой, заставил Ваниваки вздрогнуть. Обернувшись, он поднял ладонь к глазам, чтобы защититься от слепящих солнечных лучей. Сине-зеленые воды Паниеллы — Внутреннего моря архипелага Путаюмы — были прозрачны и бездонны, как небеса, и там, где они граничили с настоящими небесами, действительно, подобно облакам, белели паруса рыбачьих лодок негонеро.

— Настроение у рыбаков праздничное, держатся лодки кучей, так что, пока мы идем на веслах, им нас с такого расстояния не разглядеть. Лучше, однако, держаться островов, не дай бог нам попасться на глаза каким-нибудь любителям одиночества, тишины и покоя, — пробормотал юноша и принялся выгребать на запад, к поросшим зеленью, чуть возвышавшимся над водой островкам. Тилорн последовал его примеру, припоминая все, что было ему известно об островах, лежащих на их пути, Внутреннем море и характере негонеро.

Архипелаг Путаюма, если верить картам, изготовленным из акульей кожи, которые показывал Тилорну Тофра-оук, состоял из трех больших и множества мелких образовывавших кольцо островов. На юго-западе этого кольца располагался Тулалаоки, на севере — Тин-Тонгра, а на северо-востоке — Манахаш, к востоку от которого находилась Большая земля, откуда время от времени приплывали большие торговые суда. Торговали восточные купцы исключительно с жившими на Манахаше матуави, а через их руки диковинные заморские товары попадали к негонеро и мекамбо. Все три обитавших на больших островах племени принадлежали к народу хираолов, говорили на одном языке, поклонялись одним и тем же богам, хотя верования их, обряды и образ жизни кое в чем отличались друг от друга.