Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

— И отец ничего не замечал?

— Он все время в командировках, в разных поездках. Мать тоже сначала не все замечала, а потом догадалась. Но мужу не сказала. У него больное сердце, и ему уже за шестьдесят. У них поздний брак. Медее было двадцать шесть, а ему под сорок, когда они поженились. У него от первого брака есть сын, которому уже тридцать семь или тридцать восемь лет. Он врач, хирург. Из-за этого Медея постоянно комплексует.

— Почему?

— Ей кажется, что старший сын ее мужа от первого брака состоялся благодаря первой жене Левчева. Она была болгаркой, а их сын сейчас работает в Санкт-Петербурге. Медея все время сравнивала своего сына с этим мальчиком. Хотя какой он мальчик? По возрасту они с Медеей почти ровесники. Левчев первый раз женился, еще будучи студентом. А теперь у его сына-врача уже растут две девочки, его внучки.

— Вы много знаете.

— Я работаю в их доме уже шесть месяцев. Поэтому успела все узнать, — объяснила Эльвина.

— А девочка?

— Их старшая дочь? Она в Нью-Йорке, часто звонит матери. Учится на дизайнера. Судя по всему, у нее все в порядке. Медея говорит, что ее дочка очень целеустремленный и талантливый человек. Хотя Костя тоже был таким…

— Что значит был таким?

— А вы посмотрите его рисунки. Сейчас Медея их спрятала, чтобы не было лишних вопросов. Он великолепно рисовал. Ему нужно было бы поступать куда-нибудь в художественное училище или в Академию. Сказывались гены отца. Тот великолепно разбирается в живописи. Ему звонят из разных городов, приглашают на консультации. Костя мог бы стать гениальным художником.

— Вы все время говорите о нем в прошедшем времени. Не верите, что его найдут?

— Может, и найдут, — помрачнела Эльвина. — Только художником он уже не будет. В нем что-то сломалось. Боюсь, нормальным человеком он тоже не будет. Извините меня, этот пес должен идти домой. Кажется, сейчас он должен ужинать.

— До свидания, — сказала я Эльвине на прощание и поспешила к своей машине.

«Надо же, какие ужасы могут происходить в самой нормальной семье, — задумалась я, заводя автомобиль. — Сегодня же поговорю с Сашей. Пусть мне все расскажет. Все как есть. Я его мать и должна знать о нем абсолютно все. Никаких тайн от родителей. Тем более что его отец с нами не живет. И хотя Виктор Саше как отец, кто знает, что творится в душе подростка? Может, и у него происходит какой-то надлом, о котором я ничего не знаю? Нужно забыть обо всех делах и сегодня же вызвать сына на откровенный разговор. Все-таки гениально говорится в английской пословице, что у каждого свой скелет в шкафу. Действительно, в каждой семье свои страшные тайны, о которых никто посторонний не должен знать. Утром нужно будет убедить Марка Борисовича, что Левчев очень влиятельный человек. Розенталь любит таких деятелей науки и культуры. Он немного тщеславен, как и все известные адвокаты. Ведь каждый из них немного актер. Это особенно видно, когда они выступают на процессах. И как все актеры, адвокаты хотят аплодисментов. Их можно понять, у них тяжелая работа».

ГЛАВА 4

Я вернулась домой в десятом часу вечера, но Саши еще не было. Я позвонила ему на мобильный, однако сын не ответил. Оператор оповестил меня женским голосом, что аппарат находится вне зоны досягаемости. И в такой момент, когда у меня все нервы напряжены до предела! Виктор попытался меня успокоить, сказав, что Саша мог оказаться в метро. Я понимала, что, возможно, он прав, но все равно нервничала. Наконец где-то через полчаса все же дозвонилась до сына и узнала, что он действительно был в метро и теперь уже идет к дому. Но за это время мою голову уже посетили тысячи разных глупых мыслей. Поэтому, когда сын вошел в дверь, я бросилась к нему так, словно не видела его целую вечность, чем, по-моему, его удивила. Но я решила поговорить с сыном, не откладывая:

— Где ты был? Почему вернулся так поздно?

— С ребятами засиделись. — Саша не понимал, из-за чего я нервничаю. Ведь иногда он возвращался гораздо позже, а я так не волновалась.

— Где засиделся? Почему? Кто эти ребята? Что вы делали?

— Что с тобой? — удивился сын. — Почему такой нервный тон? Ты решила меня допросить именно сегодня? Кажется, у юристов это называется перекрестным допросом…

— Не говори глупостей. Перекрестный — это когда подследственного допрашивают два человека. И я тебя не допрашиваю, только спрашиваю: где ты был?

— Вместе с Семеном смотрели его новую программу на компьютере. Я же тебе говорил, что хочу поставить себе такую же. Очень классная.

— Это я помню. Ты мне только честно ответь: вы курите?

— Из-за этого ты так переживаешь? Семен не курит, у него аллергия на табак.

— А ты? Только отвечай мне честно. Смотри мне в глаза…

— Что с тобой сегодня, мать? Иногда я курю, но очень редко. Больше не буду, если ты так волнуешься.

— Врешь, — убежденно заявила я, — будешь. Если начал — бросить не сумеешь. И будешь мучиться всю свою жизнь: кашлять по ночам, ходить с желтыми зубами, от тебя будет плохо пахнуть. Это ты хоть понимаешь?

— Начался «час воспитательной работы»?

— Да. И не улыбайся. Я уже не говорю про болезни, которые бывают у курильщиков. Пожалел хотя бы свою мать. Между прочим, ни твой отец, ни Виктор не курят.

— С каких пор мой отец стал для тебя авторитетом? — удивился Саша. — Был бы он нормальным мужиком, никогда нас не бросил бы.

— Не смей так говорить про своего отца! Он, между прочим, каждый месяц присылает тебе тысячу долларов.

— Чтобы откупиться. А про меня вечно забывает. Ну хватит, мама, я уже понял, что курить вредно. Это написано на каждой пачке сигарет.

— И поэтому такие надписи на тебя не действуют?

Саша был прав. Его отец меньше всего думает о нем. Конечно, может, в этом и я виновата. Нужно будет позвонить этому мерзавцу и сказать, чтобы он больше уделял внимания своему сыну. У мальчика сейчас такой сложный период! Он, конечно, нуждается в отце, которого не может заменить ни Виктор, ни я. Ну почему такие элементарные вещи не понимают сами мужчины? Почему им нужно объяснять на пальцах, что если они разводятся со своими женами, то обязаны помнить о своих детях, как бы плохо ни относились к их мамам. Хотя бы ради самих себя, чтобы из их оставленных сыновей не вырастали моральные уроды. Я ведь неплохо знаю статистику, которая меня всегда ужасает. Большинство маньяков и психопатов выходят из неполных семей, в которых на мальчиков не было мужского влияния. И еще дуры-матери внушают им ненависть к своим бывшим мужьям. Я моего первого мужа тоже совсем не уважаю, но при Саше всегда его хвалю и постоянно внушаю, что мы не сошлись характерами. Хотя сын, наверное, все давно знает. Долго притворяться невозможно. И с другой стороны, тоже понятно: если он был таким идеальным мужчиной, то почему мы развелись?

— Давай с тобой договоримся, — я решила, что лучше вести себя более рационально, — если ты бросаешь курить, я куплю тебе новый компьютер. Не новую программу, а новый компьютер. И кроме того, мы оформим тебе неограниченный доступ в Интернет. — Пусть лучше часами сидит за компьютером, чем курит или пропадает в дурных компаниях.

— Ты сегодня поразительно великодушна, — отозвался Саша. — С чего бы это?

— Вот захотела поговорить с тобой как со взрослым. А теперь еще ответь мне на один вопрос предельно честно. Только не лги, я сразу почувствую. Ты пробовал наркотики?

— Да, — сразу ответил он.

Господи, ответил даже не задумавшись! В какое же время мы живем?! Ему ведь нет еще и шестнадцати. Но я помнила, что обязана соблюдать педагогическую выдержку.

— И ты так спокойно говоришь мне об этом?

— Мама, ты спросила, и я тебе честно ответил. Раньше ты не спрашивала. В чем дело? Ты хочешь, чтобы я тебе соврал?

— Нет. Этого я не хочу. — Мне пришлось себе напомнить, что я должна держать себя в руках, как будто речь идет о том, завтракал он сегодня перед школой или нет. Срываться во время разговора с сыном — самое последнее дело. Он тут же замкнется и вообще перестанет отвечать на мои вопросы. Нужно сохранять доверительные отношения друг с другом. Вот если бы его чертов отец был рядом, он разговаривал бы с ним по-другому. А может, нет? Может, все же лучше, что именно я попыталась узнать, как это происходило?

— Значит, ты принимаешь наркотики. — Честное слово, у меня даже голос не дрогнул, когда я такое проговорила.

— Кто тебе сказал такую гадость? Конечно, не принимаю!..

— Ты сам только сейчас мне сообщил, что принимал наркотики.

— Я не сказал «принимаю». Ты спросила, пробовал ли я наркотики или нет. И я тебе ответил, что пробовал.

— Ты видишь в этом большую разницу?

— Конечно. Один раз все пробуют. Даже девчонки. Я закурил сигарету не с обычным табаком, а с «травкой». Мне ребята дали попробовать. У меня начала кружиться голова, а потом стало тошнить. Я отправился в туалет, и меня два раза вырвало. Хорошо, что никто об этом не узнал. Мне наркотик не понравился, я решил больше не пробовать. С тех пор и не пробовал. Вот уже целый год.