На берегу моря. Наш Артек - Д. Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
„Нового" в Артекском лагере много! Много и „старого", с которым встречались пионеры и в своих отрядах. Но это „старое" подновлено. Здесь над „старым" работают, думают, творят, проводят его по-новому, так что оно заинтересовывает ребят, увлекает их.
К вечеру, после мертвого часа и вечернего чая, лагерь превращается в клуб.
Время с 4 1/2 до 7 часов отведено для клубной работы.
И если вы, приехавши в лагерь, чтобы познакомиться с его жизнью, подойдете к любому пионеру и спросите его:
Детскими руками составляются гербарии и коллекции.
— Где у вас клуб?
Он, указав на восточную часть территории лагеря, где виднеется небольшой домик, скажет:
— Вот наш клуб. Не подумайте, что наш клуб в этом домике. Там только музей, библиотека, комната, где складываются игры и инструменты. Нашим клубом является вceчто находится вокруг этого домика, под пристроенными к нему навесами и на открытом воздухе.
С одной стороны виднеются румяные, загорелые лица большой группы ребят, которая окружила небольшие столики. На этих столиках видны листья деревьев, растения, листы бумаги, нитки, клей, жучки, бабочки, булавки, из которых детскими руками составляются гербарии, коллекции для лагерного музея и для своих отрядов.
Каждый пионер обыкновенно увозит из Крыма приличную коллекцию того, что может интересовать его товарищей, что сможет рассказать им хоть что-нибудь о Крыме.
Среди детей видна руководительница— естествовед-педагог, так же, как и дети, увлеченная работой, сроднившаяся с ними своей помощью им в определении растений, насекомых, в устройстве коллекций.
Несколько ниже, под открытым небом, за столами, установленными среди зеленых кустов, наклонились головы над кусками фанеры. На лицах отражено упорное желание преобразить эти куски фанеры в разукрашенные узорами полочки, рамочки, ящички при посредстве лобзика с пилкой и аккуратности своей работы.
С другой стороны долетают звуки струн балалаечного кружка или завоевавшего свой нерушимый авторитет шумового оркестра. Под управлением Саши-клубного — практиче-ческого клубного работника — шумовой оркестр слагает тресканье, щелканье и жужжание ложек, гребенок, бубнов, колокольчиков в стройные мотивы любимых песен.
Под большим навесом устроились группы играющих в настольные игры и виднеются пары, сосредоточившиеся на многозначащих для исхода борьбы шахматных фигурах.
Каждый занимается тем, что его интересует, что ему больше всего нравится.
Вот растянулась шеренга „боевиков", записавшаяся в военный кружок. Подошедший старший товарищ — руководитель воспитательной работы, заметив явное „нарушение дисциплины" в рядах военного кружка, обращается к нему с полушутливой речью.
— Первый полк Артека, гордость крымского гарнизона… Смир-р-но! В ваших рядах чувствуется недостаток дисциплины. Вы должны поставить своей задачей, чтобы наш боевой полк не потерял своих славных традиций и с честью вышел для демонстрации своих знаний по топографии, разведке, стрельбе, связи в дни приближающейся недели обороны. В связи с ее проведением вы должны повысить свою бдительность. Я надеюсь, что с этим вы справитесь. Будьте готовы!
— Всегда готовы!
— Наш полк разбивается на две роты, в каждой по 25 человек. В роте 5 взводов по 5 человек. Взводы выбирают своих взводных командиров.
— Сегодня занимаемся стрельбой.
Выстроившись около отведенного для стрельбы места, пионеры поочередно подходят к ружьям.
— 3-з-зах!
— 3-з-зах!
И вслед за этим вырываются возгласы:
— Мимо!
— За молоком!
— Попал. Пять выбил.
А на другой площадке мелькают десятки тел в погоне за баскетбольным мячом, подгоняя его на руках к кольцу с сеткой, и после удачной пасовки ловким ударом направляют мяч в это кольцо.
— Двенадцать на восемь.
— Вторая палатка отстает.
*
— Раз-з! Гр-р-р-р!
Доносятся резкие удары городков с соседней площадки.
А на другой сгрудившиеся девочки и мальчики стараются пробежать под вертящейся веревкой так, чтобы не задеть ее.
Здесь же взлетают вверх кольца серсо, играют в лапту, периодически отвлекаясь от сосредоточенности на полете мяча спорами о том, осалили или не осалили такого-то.
— В ногу попал!
— Какая тебе нога? Я не чувствовал.
— Как же ты мог попасть, если мяч незнамо куда улетел?
— В самую пятку осалил!
— Осалил! Осалил!
*
К семи часам, перед ужином, стекаются все к музею, стоящему несколько на отлете от палаток лагеря и находящемуся в центре клубной деятельности. Музей сохранил еще до наших дней среди местного татарского населения название „Чортового домика”. К этому старому, заново отделанному домику, опускающему в море высокое гранитное укрепление берега с устроенной на нем верандой-читальней, стекаются пионеры, чтобы сложить в нем „свои клубные принадлежности”. И тогда, видя как подбираются к гранитному укреплению свирепеющие волны вдруг разбушевавшегося моря, вспоминают пионеры о том, почему этому дому присвоено такое страшное легендарное название.
„На этих днях наш старший врач Федор Федорович Шишмарев рассказал нам несколько интересных легенд о Крыме. Одна из этих легенд является легендой о „Чортовом домике”.
„Во Франции у королевы Марии пропало подаренное ей ожерелье. Когда это ожерелье стали искать, то нашли его у самой приближенной к королеве женщины. Чтобы наказать, ее должны были заклеймить в лоб. Но чтобы избежать позора, она бежала из Франции в Россию и поселилась в Крыму в этом домике. Это было до Великой французской революции. В то время море подходило к самому домику. В его же веранде и в самом доме имеются подвалы.
В „Чертовом домике" занимаются пионеры, не боясь никаких чертей.
По преданиям, эта женщина, графиня де-Ламот, бросилась с веранды в море и утопилась. Когда был прибой, волны, вливаясь и выливаясь из подвала, издавали различные, как-будто человеческие и нечеловеческие звуки, заглушенные крики, стоны.
Рыбаки боялись под‘езжать к этому месту, думая, что это дело чорта, но впоследствии, много лет спустя, когда море отошло, стало ясно, отчего все это происходит.
Так этот дом получил название „Чортова домика“. Но в нем теперь занимаются пионеры, не боясь никаких чертей. “
КАК ПРИЯТНО ЗДЕСЬ КУПАТЬСЯ
Не всегда одинаковым бывает море. Бывает, что в течение одного дня изменяется его широкая физиономия; расплылась она, гладкая, откормленная, в веселой улыбке, потом вдруг заморщится мелкой веснущатой рябью и, словно рассердившись из-за чего-то, нахмурится, почернеет, сведет длинные, высокие брови набегающими к берегу волнами и разругается с камнями, мешающими беспрепятственно заливать отлогие части берега.
А если встретятся на пути разбушевавшихся волн выскочившие из воды каменные утесы
