Путь Абая. Том 1 - Мухтар Ауэзов

Следует в связи с этим особо отметить, что немаловажную роль в творческом успехе М.Ауэзова сыграли традиции советского исторического романа, особенно опыт романов о творческих личностях Пушкина, Грибоедова, Навои и других. Не только удачи, но и недостатки, ошибки этих романов пришлось учесть автору романа об Абае, чтобы сделать шаг вперед на пути развития жанра советского исторического романа. «Поучительной для меня оказалась критика по адресу «Смерти Вазира-Мухтара», — пишет М. Ауэзов в своей статье «Как я работал над, романами «Абай» и «Путь Абая», — главная беда этой книги в том, что Грибоедов в ней предстает по существу оторванным от народа».

Если взять шире и всесторонне почву создания казахской эпопеи, то не трудно увидеть в ней следы благодатного влияния также и классических социально-психологических романов русской и мировой реалистической литературы, следы, обнаруживающие себя и в постановке проблем, и в обрисовке характеров, и в художественно-изобразительных средствах. Вместе с тем необходимо сказать, что роман Ауэзова является крупным плодом, выросшим на основе замечательных достижений казахской советской литературы и закономерным этапом в развитии многогранного творчества самого Ауэзова как интересного и своеобразного художника слова. Вот почему данное произведение мы должны рассматривать не как случайное и исключительное явление, а как естественный результат расцвета казахской литературы социалистического реализма.

Говоря о причинах международной популярности эпопеи об Абае, нельзя упускать из виду ее высокие художественные достоинства. Николай Тихонов в своей статье, помещенной в «Правде» по поводу произведений, удостоенных Ленинских премий, писал:

«Роман-эпопея М. Ауэзова о великом казахском поэте-демократе и просветителе Абае Кунанбаеве является выдающимся произведением не только в творчестве этого автора, крупнейшего советского писателя, но ярко выделяется своими художественными достоинствами во всей нашей многонациональной литературе».

Хорошая тема, замечательная идея, большие проблемы произведения много теряют в силе и долговечности социального воздействия, если они не выражены художественно совершенно. Значение темы, идеи и проблемы тем важнее, чем с большей художественной впечатляемостью они раскрыты, воплощены и разрешены мастером слова. В. И. Ленин в статьях о Л.Н.Толстом, определяя мировое значение его творчества, всегда выдвигал на первый план тезис о Толстом как великом художнике, подчеркивал величайшую художественную мощь его произведений: «Л. Толстой сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе».

Нет сомнения, что в международном успехе казахской эпопеи решающее значение имеют не только постановка близких сердцу всех народов животрепещущих вопросов и идей, не только выражение родственных всем прогрессивным людям мира заветных мыслей и чувств, но и то, что все это сделано с оригинальным мастерством зрелого писателя. Недаром Михаил Шолохов на Втором Всесоюзном съезде советских писателей роман «Абай» М.Ауэзова относил к действительно талантливым произведениям советской литературы, которые «еще резче подчеркивали художественное убожество и недолговечность произведений-поденок».

Подлинно талантливое произведение искусства, одухотворенное высокой, благородной идеей, не знает ограничений ни во времени, ни в пространстве. Оно не стареет, не забывается, а, преодолевая все преграды, пробивает себе путь к миллионам читателей мира. И разве не об этом свидетельствует примечательный факт, о котором рассказала в мае 1959 года газета «Литература и жизнь» в информации «Абай» на Парижском книжном базаре».

«На стенде Л. Арагона рядом с его собственными книгами были выставлены три новые переводные книги с предисловиями Арагона, председателя Национального Комитета французских писателей. Эти книги Арагон, как и свои, надписывал покупателям. Это были книги замечательного казахского писателя Мухтара Ауэзова «Юность Абая», чехословацкого писателя Отченашека «Ромео, Джульетта и тьма» и молодого киргизского писателя Чингиза Айтматова «Джамиля».

Еще в своей книге «Советские литературы» Луи Арагон дал высокую оценку творчеству Мухтара Ауэзова. А в своем обстоятельном предисловии к парижскому изданию первой книги казахской эпопеи под названием «Юность Абая», осуществленному в конце 1958 года при самом ближайшем содействии Луи Арагона, всемирно признанный писатель-коммунист утверждает:

«Я считаю большой честью для себя быть в моей стране популяризатором его (Мухтара Ауэзова. — М.К.) произведения. Эпический роман «Абай» в моем представлении одно из наиболее высоких произведений XX века. Оно вводит в мир воображения и мыслей, порождает множество глубоких раздумий. Недостаточно сказать, что оно вписывается в первый ряд произведений советских литератур, даже в остальном мире трудно найти произведение, равное этому».

Луи Арагон сопоставляет эпопею М. Ауэзова с такими шедеврами мировой литературы, как «Дон-Кихот» или «Робинзон Крузо». А в сопоставлении с антинародными произведениями современной буржуазной романистики казахская эпопея несоизмеримо выделяется своим органическим сочетанием жизни и поэзии. Буржуазные реакционные писаки уже не в состоянии, по мнению Луи Арагона, показать такую полноту здоровых человеческих страстей, исканий, искреннего чувства любви, каким привлекают страницы книги М. Ауэзова.

Такая оценка, выражающая общее мнение прогрессивного человечества, — лучшая награда автору, прославившему не только бессмертного поэта, но и весь казахский народ, автору, который только благодаря советскому общественному строю и смог создать это чудесное художественное полотно социалистического реализма.

Представим себе образ взмывающего в небо большого орла.

Его могучие крылья распахнуты на полутораметровую ширину, и упругие перья их свистят, как туго натянутая тетива. Он разрезает воздушную толщь крепкой грудью и, стремительно делая круги, поднимается все выше и выше — и нет вокруг живого существа, которое могло бы состязаться с ним в покорении высоты, откуда открывается весь безбрежный травяной океан. Только он, житель неба, может смотреть не мигая на слепящее, достигшее зенита солнце. Его магические зоркие зрачки с невероятной выси видят не только всадника или пешехода, но и все живое в степи, вплоть до мелкой пичужки, до росяной былинки.

Взлетев выше снежных вершин, он повисает в синем пространстве и рассыпает оттуда гортанный клекот, оповещая степные пределы: все вижу, все знаю, обо всем догадываюсь… Орлиное зрение, как счастье, встречается и у редчайшего из людей, и тогда этот человек видит современников своих, молодых и старых, их прошлое, настоящее, будущее, и если, случается, берет перо в руки, то из-под пера выходят книги мудрые и прекрасные, обогащающие ум и сердце, открывающие бескрайние горизонты.

Таким по-орлиному дальнозорким был на древней земле казахов мастер человековедения, гранильщик алмазных слов, писатель Мухтар Ауэзов.

1959–1977 г.г.

МУХАМЕДЖАН КАРАТАЕВ.

Часть первая

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мальчик спешил домой. Он готов был на все, чтобы третий день пути был и последним. На ночевке в Корыке[1] он затемно разбудил Байтаса — родственника, приезжавшего за ним в город, и уговорил своих спутников выехать, едва занялась заря. Весь день он подгонял коня, держась впереди провожатых на расстоянии пущенной стрелы, Байтас и старый Жумабай только восклицали:

— Ну и торопится же мальчуган в аул!

— Бедняга!.. Видно, всю зиму пропадал в медресе[2] со скуки!

И оба шевелили коней, то рысью, то вскачь догоняя его, — Жумабай— зажимая под коленом свой черный шокпар,[3] Байтас — придерживая носком сапога длинный березовый соил.[4] Возле урочища Такирбулак Байтас, умеряя пыл подростка, крикнул ему:

— Не скачи без нас! В Есембаевом овраге воровской притон!

— Разбойники, наверное, следят за тобой, — прибавил Жумабай. — Скажут: «Ишь, храбрец, скачет один!» Стукнут тебя по голове!

— А вы на что?

— Ойбой! А что мы сможем с ними сделать? Нас двое…,

— А их — целая шайка, — поддакнул Жумабай. — Хорошо, если примут нас за сородичей, — проскочим. Нет — дело плохо! — заключил Жумабай, запугивая подростка.

Но эти слова только подзадорили мальчика.

— Ну, раз и вы ничего не сможете сделать, так не все ли равно, один я буду или с вами? Я поехал!..