Потерянный дневник дона Хуана - Дуглаc Абрамс

— Вы никогда не пытались себе представить, каким бывает поцелуй мужчины? — прошептал я, зная, что воображение всегда управляет телом.

Мои губы купались в ее дыхании. Она запрокинула голову и вместо ответа предложила свои губы. Я приник к ней с нежным поцелуем, и она смежила веки. Потом она медленно разомкнула вздрагивающие губы, и я испил сладкий нектар ее языка.

Ее корсет спереди был застегнут на четыре пуговицы, а сзади стянут полудюжиной тесемок. Мои пальцы медленно расстегнули первую из пуговиц, ослабив корсет на ее груди. Она снова вздрогнула и слегка отодвинулась со словами:

— Мне холодно.

Я улыбнулся, потому что под моими пальцами капелька пота змейкой сползала по ее шее. Несмотря на открытое окно и толстые каменные стены дворца, в комнате было очень жарко. Тем не менее я укутал ее плечи своим черным плащом. Теперь, когда нагота была прикрыта, я продолжал расстегивать пуговку за пуговкой, а мой язык исследовал ее кожу от ямочки над ключицами к горлу. Моя собственная рубашка намокла от пота и прилипла к спине.

Мои руки скользнули под плащ и занялись шнуровкой. По мере того как тесемки развязывались, ее легкие наполнялись воздухом. Когда корсет наконец упал, я выдохнул в ее ушко:

— Вы никогда не пытались себе представить, какими бывают прикосновения мужчины?

Не дожидаясь ответа, я откинул плащ и бережно взял ее груди. Проводя ладонью вокруг сосков, я чувствовал, как ее тело наполняется новой жизнью. Она откинулась назад, мои пальцы и губы ласкали ее тело. Она вцепилась в простыни, при этом глаза ее потемнели и засветились, как две полные черные луны. По-прежнему не отрывая от нее взгляда, я поцелуями проложил дорожку к талии, и ее тело устремилось вверх, навстречу моим губам. Ее голова теперь была откинута, а рот приоткрыт. Казалось, будто она вот-вот запоет, и только необходимость таиться не позволяет ни единому звуку сорваться с этих уст.

Всю ночь при свете одинокой свечи я пестовал ее страсть, наблюдая, как в инфанте пробуждается наслаждение, дотоле неведомое. Подушечками пальцев и языком я притрагивался к каждому пальчику ее рук и ног, к каждой частичке тела этой королевской жемчужины, которую имел счастье лелеять в своих руках. Первые лучи солнца осветили ее новое чело, страсть ее духа теперь стала страстью ее плоти. Она была полностью обнажена, в то время как я по-прежнему был скован одеждой.

Я взглянул на распятие, вырезанное из слоновой кости, которое висело в изголовье ее кровати. Оно было выполнено настолько мастерски, что наводило на мысли вовсе не о смерти, а о жизни и о красоте. Тело напоминало древние статуи Аполлона, и не было заметно ни единой капли крови, вытекающей из ран. Четко просматривались напряженные мускулы ног, рук и живота. Казалось, будто повязка, охватывающая его бедра, вот-вот упадет к ногам. Длинные локоны ниспадали на грудь, а на губах светилась тихая улыбка блаженства. То было распятие, которое уже сулило воскрешение.

Инфанта Изабелла взглянула на меня и улыбнулась. Ее глаза были сонными, но при этом широко распахнуты от возбуждения — как у человека, который нечаянно обнаружил спрятанное сокровище. Свеча рядом с ее кроватью почти догорела. Растаявший воск перелился через край и стекал с золотого подсвечника.

— Когда вы вернетесь ко мне? — спросила инфанта.

— Как только меня снова пригласят.

— Вас приглашают — приказывают! — вернуться в течение двух недель. Обещайте мне, что вы вернетесь?

— Премного польщен, ваше высочество, но я предпочитаю свободу и потому не могу давать никаких обещаний и клятв.

— Я могла убить вас, — напомнила она, и в ее голосе вновь зазвучали повелительные нотки.

— Конечно, могли, но в таком случае я бы точно не смог вернуться.

— Вы бессердечны, — она резко вскинула голову. — Наслаждение, которое этой ночью вы заставили меня испытать, обернется болью, потому что я каждую ночь буду ждать возвращения моего желания.

— Ваше желание отныне принадлежит вам, моя госпожа. Оно навсегда останется с вами.

— Ах, если бы вы были принцем или герцогом… — с сожалением сказала она.

— Я ни тот ни другой, я всего лишь недостойный идальго, у которого нет ничего, кроме разве что письма вашего отца, в котором он засвидетельствовал мое благородное происхождение.

— Я знаю, кто вы такой, дон Хуан. Все женщины Испании знают вас.

Я усмехнулся, польщенный этим замечанием. Своим пальчиком она легко коснулась моего плеча, потом другого.

— Вы дон Хуан Тенорио, герцог любовного желания и завоеватель одиноких женщин, жен и вдов, величайший любовник всех королевств Испании и всех территорий Испанской империи.

— Если вы и в самом деле знаете меня, то вам должно быть также известно, что я не испытываю желания править ни одной страной и ни одной женщиной.

У инфанты перехватило дыхание, и она закашлялась. Я наполнил чашу водой из кувшина и протянул ей, а потом прилег рядом на постель.

— Могли бы вы когда-нибудь полюбить меня?

— Я не могу полюбить ни одну женщину.

— Как это печально…

— Разве это печально — не хотеть того, чего не имеешь?

— Чего же вы хотите, дон Хуан?

— То, чего я хочу, невозможно завоевать, это можно только создать.

— Что бы это могло быть?

— Это всего лишь…

— Инфанта Изабелла! — послышался из-за двери голос дуэньи. — У вас в комнате находится мужчина — я видела через замочную скважину! Я позвала стражников! Они идут сюда вместе с вашим отцом!

Изабелла и я взглянули друг на друга и на мгновение замерли. Она потянула на себя накидку и обнаружила ключ, который по-прежнему лежал рядом на подушке. Я осторожно спустился с кровати — там, где это не было видно дуэнье, и устремился было к окну, но внезапно сообразил, что мой плащ так и остался среди простыней. Не покидая укрытия, я протянул из-за полога руку и забрал свою вещь. Потом быстро поцеловал инфанту на прощанье, но она задержала мою ладонь и прошептала: «Скоро». Я улыбнулся и повернулся, чтобы покинуть ее.

— Изабелла!!

То был голос короля. Дверь затряслась, когда он попытался ее открыть.

— Открывай немедленно! — приказал он кому-то из своих спутников. Вероятно, от покоев инфанты имелся запасной ключ.

— Я в постели, отец.

Когда я спешно выбирался через окно на балкон, то краем глаза успел заметить, как поворачивается дверная ручка. К счастью, прямо над балконом нависал козырек черепичной крыши, взобравшись на который, я имел шанс остаться незамеченным.

Судя по крикам и грохоту, доносящимся из комнаты, преследователи были уже внутри. Через минуту я увидел седую голову короля, который вышел на балкон в сопровождении капитана охраны. Стоит кому-нибудь из них теперь поднять глаза наверх, и я уже мертвец. Они тщательно осматривали сад, пытаясь заметить в кустах какое-нибудь движение. Затем капитан стражи начал было поворачивать голову наверх, чтобы взглянуть на крышу. Я сделал шаг назад и с ужасом почувствовал, как кусок старой глиняной черепицы отломился, задетый моим башмаком, и покатился вниз. Я зажмурился и затаил дыхание.

— Вы слышали? — вскричал король. — Там, внизу!

Они не заметили, как осколок катился и падал, а услышали лишь то, как он стукнулся о камни двора.

— Надо немедленно обыскать сад! — сказал король, и их головы исчезли из поля моего зрения. Оба были убеждены в том, что опасность затаилась внизу, и не могли даже предположить, что величайшая угроза целомудрию по-прежнему находится прямо под носом.

— Отец, прошу вас!.. — послышался голос инфанты. Вероятно, король попытался заглянуть за полог ее кровати.

— Прости меня, дитя, — виновато пробормотал король, но в ту же секунду его голос вновь стал суровым: — Но дуэнья Магдалена утверждает, будто видела мужчину в твоей комнате.

— Мужчина в моей комнате! — Изабелла рассмеялась.

Я представил себе, как она ведет разговор с королем и его стражником из за полога кровати. Благодаря этому пологу никому не удастся заметить тревогу на ее лице, ну а что касается голоса, то он звучал спокойно и уверенно. Мужчины не осознают и доли той силы, которой наделены женщины. Умение управлять своими чувствами, несомненно, принадлежит к числу их самых замечательных достоинств, причем оно гораздо сильнее, чем мужчины могут себе представить.

— Магдалена, ты, наверное, подглядела мой сон! Во сне мне было видение, будто Спаситель снизошел ко мне и глубоко затронул мою душу.

Ее самообладание произвело на меня большое впечатление. Слухи о внутренней силе, которой обладает эта девушка, оказались правдивыми. Она нисколько не была похожа на свою сестру Каталину, которая за восемь лет брака успела родить восьмерых детей. Я знал, что инфанту Изабеллу ожидает совсем иная судьба. Без сомнения, рано или поздно она будет управлять королевством вместе со своим супругом.