Чудесная ферма мистера Мак Брума - Сид Флейшмен

Говорил я вам, что скорее готов жить на дереве, чем соврать? Так вот когда вечером мы вернулись домой, то дома-то и не оказалось: он был съеден, сгрызен, исчез с лица земли! Мистер Джон Узколицый был не только долговязым, тощим, нечесаным и близоруким: он был еще и дальтоником. И он выкрасил наш дом в зеленый цвет!

Да — жить в беседке, построенной ребятами на дереве, немного тесновато. Но зато как приятно смотреть на призовые ленты и медали, которые мы развесили на ветках.

4. Привидение

Духи? Ну еще бы, о духах я могу вам кое-что я что порассказать. Не будь я Джош Мак-Брум, если на нашей чудесной ферме не завелось однажды привидение.

Не знаю, когда этот чертов дух у нас поселился, но подозреваю, что уже после того, как мы построили новый дом. В тот год зима была ужас какая холодная, хоть и не такая, чтобы честный человек стал рассказывать о ней всякие выдумки. Одно скажу, зажигать спички нужно было с осторожностью. Пламя примерзало к спичечной головке, и приходилось дожидаться оттепели, чтобы задуть его.

Старожилы говорили, что для здешних мест зима была довольно холодная, но не так, чтобы очень. Правда, мы лишились нашего петуха Горлана. Он вскочил на кучу дров, разинул клюв, чтобы оповестить о наступлении дня, и мгновенно замерз насмерть.

Я думаю, что и этот дух, шныряя вокруг нашей фермы, так же вот примерз к ней.

Первыми обнаружили его ребята. На дворе потеплело, и они выбежали поиграть. Я в то время болел ларингитом, уже три дня говорил только шепотом. Коротая время, слушал оркестр Джона Филиппа Соузы на граммофоне. Флейты звучали замечательно!

И вдруг ребята вбегают в дом, и глаза у них какие-то странные.

— Па, — говорит Ларри, младший из мальчиков. — Па, а петухи превращаются в духов?

Я попытался прокашляться.

— Никогда об этом не слышал, — просипел я.

— Но мы только что слышали, как Горлан кукарекает, — сказала Джилл, старшая из девочек.

— Не может этого быть, малыши, — прошептал я, и они опять побежали резвиться на солнышке.

Я завел граммофон, и оркестр мистера Соузы снова загремел из похожей на вьюнок трубы. И вдруг ребята снова вернулись, все одиннадцать.

— Мы опять его слышали, — сказал Уилл.

— Ку-ка-ре-ку! — пропела крошка Кларинда. — Так ясно его слышали — яснее некуда! Там, на куче дров.

Я покачал головой.

— Это, наверно, были флейты мистера Соузы, — прохрипел я, и они опять побежали играть.

Снова завел граммофон, но не успел глазом моргнуть, как ребята вбежали вновь.

— Да, па? — сказал Уилл.

— Да, па? — спросила Джилл.

— Ты звал, па? — сделала удивленные глаза Эстер. Я снял иглу с пластинки и поглядел на них.

— Звал? — просипел я и хрипло засмеялся. — Да вы разве не знаете, сорванцы, что я могу говорить только шепотом. Ох, какие же вы сегодня несносные!

— Но мы слышали тебя, па, — возразил Честер.

— «Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда», добавила Полли. — Точь-в-точь твой голос, так ясно его слышали — яснее некуда!

После этого они уже не выбегали играть. Поняли, на ферме у нас завелось что-то страшное. И впрямь, на следующее утро, на заре нас разбудило кукареканье. Точь-в-точь, старик Горлан. Но я сказал:

— Наверное, Гек Джонс завел себе петуха; это его мы и слышим.

— Гек Джонс не держит кур, — напомнила мне моя женушка Мелисса. — Ты же знаешь, он разводит свиней. Самых мерзких, самых злобных, каких я только видела. Я думаю, он надеется, что они подроют нашу ферму и выживут нас отсюда.

Гек Джонс был наш сосед, сущая язва. Он был высокий и тощий и такой же противный, как его костлявые арканзасские свиньи. Он уже несколько раз пытался отобрать у нас нашу замечательную ферму.

Я был почти уверен, что все эти странные звуки именно он и издает. Но если Джонс надеется запугать нас до того, что мы сбежим из собственного дома, он ошибается!

Пока я не разделался с ларингитом, ребята боялись выйти за дверь. Только в окна смотрели. Они были уверены: что-то бродило там.

Итак, я оделся потеплее и отправился искать следы Гека Джонса на снегу. Едва дошел до дровяной кучи, как в тишине раздался голос:

— Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда!

Голос был в точности как мой. Я быстро обернулся.

Нигде никого.

Не стыжусь сознаться, что волосы у меня встали дыбом и сбили шапку с головы.

Следов на снегу тоже не было видно,

— Ты думаешь, у нас на ферме привидения? — спросил Ларри.

— Нет, — твердо ответил я. — Привидения всегда гремят цепями, завывают, как ветер, и стучатся в двери.

И тут в дверь постучались. Ребятишки вскинули на меня глаза. Мелисса тоже.

Я встал и открыл дверь, а за ней никого не было. Теперь и мне пришлось признаться, что по нашей ферме блуждает какой-то дух. До чего же это была шкодливая тварь! Постоянно то Горлана, то меня передразнивал.

Сон, конечно, он нам испортил. Бывали ночи, когда я вовсе глаз не смыкал. Все высматривал привидение, но оно не показывалось.

В конце концов ма и ребята начали поговаривать о том, что надо бросить ферму. Потом опять ударили морозы, и целых три недели дух молчал. Мы решили, что он куда-то убрался.

Мы вздохнули свободнее, можете мне поверить. Теперь уже никто не говорил, что нужно бросить ферму. Ребята без устали рылись в каталогах «покупки почтой», и все мы слушали граммофон.

— Па, нам очень хочется собаку, — как-то сказала Джилл.

— Собак, по-моему, нет в каталогах, ягнятки мои, — возразил я.

— Мы знаем, па, — сказал Честер. — Нет, правда, можно нам завести собаку? Большого лохматого сторожевого пса?

Я грустно покачал головой. Собака была бы разорением для нашей замечательной фермы. В этой дивной почве росло все, да еще как быстро. Помню, летом у крошки Кларинды выпал молочный зуб. Когда мы его нашли, он вырос так, что нам удалось его вытащить только с помощью блока.

— Нет, — сказал я. — Собаки часто зарывают в землю кости. Эти кости вырастут величиною с доброе бревно. Так-то, ягнятки мои.

Наступила весенняя оттепель, стали таять сосульки, и мы снова услышали стук в дверь.

Дух вернулся!

В эту ночь ребята спали все вместе, тесно прижавшись друг к другу. Сам я прошагал по комнате всю ночь. Мне казалось, этот стучащий, кукарекающий, копирующий мой голос дух выживет нас в конце концов с фермы. Если только я сам его раньше не выживу.

Рано утром я заковылял по грязи в город. Все говорили, что вдова Уитерби духовидица.

Я заявился прямо к ней. Она была маленькая и сухонькая, как кузнечик, и промышляла куплей и перепродажей ношеного платья. Но вот беда! Со зрением у нее стало плоховато, и она больше не видела духов.

— Что же мне делать? — спросил я, увертываясь от щенков-дворняжек, норовивших куснуть меня за ноги.

— Дело-то простое, — ответила вдова Уитерби. — Сожгите груду старых башмаков. Это очень помогает от духов.

Совет не показался мне толковым, но у меня не было выбора. Старуха стала рыться в грудах всякого старья, и я скупил у нее всю ношеную обувь, какая только нашлась.

— Вам нужна еще собака, — сказала вдова.

— Собака? — удивился я.

— Ну конечно, — сказала она. — Конечно. Как вы узнаете без собаки, прогнали вы духа или нет? Собакам дано видеть духов. Дворняжки в этом смысле лучше всех. Если вы заметите, что дворняжка поставила уши чорчком и застыла, делая стойку, как охотничий пес, можете не сомневаться — она видит духа. Тогда вам нужно сжечь еще парочку старых башмаков.

Итак, я купил у нее одного из лопоухих щенят и двинулся назад на ферму с огромнейшей корзиной старой обуви. Приближаясь к дому, я увидел в окнах лица ребятишек и услышал веселую музыку.

Но… что за чертовщина! Войдя в комнату, увидел, что никто и не думал заводить граммофон.

— Провалиться бы этому духу! — вскричал я. — Теперь он изображает оркестр Джона Филиппа Соузы в полном составе.

Ребята глазам своим не поверили, увидев, что я привел собаку. Впервые за всю долгую зиму они заулыбались. Все столпились вокруг щенка. И они торжественно пообещали мне, что будут следить, чтобы он не зарывал костей.

Не теряя времени, я сжег всю кучу старых башмаков. Ох, какая адская вонь при этом стояла! Я очень ясно себе представлял, как призрак зажимает себе нос и, дребезжа костями, удирает без оглядки.

После этого мы со щенком каждый день обходили всю ферму, и ни разу не было, чтобы он поставил торчком уши и сделал стойку.

— Есть такое дело! — вскричал я наконец. — Башмаки-то подействовали! Привидение сбежало!

Ребята выбрали имя для щенка. Они назвали его Хватом. Хват вырос и превратился в отличного пса. Наша урожайная почва дремать нам не давала, и мы приступили к весенним работам — сняли урожай помидоров и два — моркови в первый же день. Ребята мигом научили Хвата вести борозду, да еще какую прямую — как стрела.