Энциклопедия лоха - Ксения Собчак

Разумеется, в трагедии Серебристого Лоха не следует винить людей, выпускающих товары категории luxury. Флавио Бриаторе придумал свои золотые пуговицы и расшитые серебром шлепанцы как карнавальный костюм: видеть в них серьезный статусный символ так же глупо, как отправляться в засидку на зайца-беляка, нацепив для маскировки плейбоевские ушки и хвостик кролика Банни. Артистичные итальянцы и ироничные обитатели Манхэттена, владеющие модными марками, ставили себе задачу удивить и развлечь тех, кто слишком хорошо знает жизнь, чтобы без особого повода удивляться и развлекаться. Ирония и артистизм - та самая узкая, малозаметная тропинка, которая в принципе способна со временем привести Серебристого Лоха к виду нормального парня. Увы, путь этот тернист, и немногие идут по нему. А те, что пытаются идти, нет-нет да и срываются обратно, увлекая за собой в зловонные глубины престижные товары премиум-класса.

Возьмем хотя бы мужской портфель - обычный портфель от Brioni, фиолетового цвета, из смешной, покрытой пупырышками, страусиной кожи. Придумывая этот портфель, дизайнеры, очевидно, рисовали в своем воображении веселого и демократичного босса, который охотно демонстрирует подчиненным, что он тоже понимает юмор и может себе позволить парочку экстравагантных чудачеств. Дизайнеры, как люди искусства, совершили простительную ошибку - они забыли про лоха. Но могу ли забыть о нем я - после того как однажды увидела этот самый портфель в феерической сцене лошиного торжества? Дело было на Новый год. Случилось так, что мы с моим молодым человеком и подругой попали на вечеринку в ресторан «Бисквит», где веселился авторитетный предприниматель Давид Каплан. Отчего-то приглашенным на вечер артистам - в том числе популярной телеведущей Лере - гонорар за выступление не был выплачен заранее, как это обычно делается. Вместо этого в самый разгар веселья на сцене появился хозяин вечера, сжимавший в руках - да-да, тот самый лиловый портфель Brioni из кожи страуса, доверху заваленный банковскими пачками по десять тысяч зеленых пиастров. - Лера! Помнишь, я проспорил тебе три тысячи? Прошел год, и ты можешь забрать больше! - провозгласил наш герой, вынимая из страусиного рога изобилия пачку честно заработанных на ниве российской стройиндустрии долларов. - Считать я не буду, заплати с нее налоги! Дальше веселье шло по нарастающей: пачки зелени вылетали из сиреневой сокровищницы в направлении хора Турецкого («Турецкий - мой друг, он отличный парень! Что значит: «Пора ехать?» Ребята, продолжаем играть, плачу еще три тысячи!»), других уважаемых артистов. Что может затмить мое чувство искреннего восхищения перед щедростью и широтой души нашего успешного современника? Только чувство глубокого недоумения и желание немедленно провалиться сквозь землю.

ЛОХ ПЕДАЛЬНЫЙ

НЕ ИЗБАЛОВАН СУДЬБОЙ, НО ПОЛОН СТРЕМЛЕНИЯ ДОСТИЧЬ УСПЕХА. В ГЛУБИНЕ ДУШИ ВЕРИТ ВО ВСЕОБЩЕЕ РАВЕНСТВО И НЕ АБСОЛЮТИЗИРУЕТ ИМУЩЕСТВЕННЫХ РАЗЛИЧИЙ, ТО ЕСТЬ ИСКРЕННЕ СЧИТАЕТ, ЧТО СО ДНА ДО ВЕРШИН СОЦИАЛЬНОЙ ЛЕСТНИЦЫ РУКОЙ ПОДАТЬ. ПОЛАГАЕТ, ЧТО УЖЕ СЕЙЧАС МОЖЕТ ЛЕГКО ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ СОСТОЯТЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА. ПОНЯВ, КАК ЗАБЛУЖДАЕТСЯ, МОЖЕТ СТАТЬ АГРЕССИВЕН.

Из сказанного выше может показаться, что для проявления лоха во всей его красе непременно требуются средства, причем немалые. Это чушь: быть абсолютным, безнадежным, хрестоматийным, психологически цельным лохом можно буквально за гроши. Лох - категория внеэкономическая: Серебристый Лох с барсеткой из кожи игуаны немедленно узнает в Педальном Лохе с барсеткой турецкой фирмы Mod Deri своего собрата - и возненавидит его всей душой. Ибо это то, от чего он всю жизнь бежит - его лошиная сущность. Парадоксальная ситуация: лоховство совершенно не требует финансовых вложений, однако для лоха-бедняка, как и для лоха-богача, именно количество капусты на текущем счету представляется важнейшей характеристикой себя как микрокосма. Вы могли бы упрекнуть меня в непоследовательности: Лох Педальный, скажете вы, первичен по отношению к Лоху Серебристому, ибо денег у лоха обычно сперва нет, а потом они появляются, а у меня в классификации все наоборот. Это суждение поверхностно и обличает в вас недотепу. Слушайте и вникайте.

Педальный лох, при всей своей благородной бедности, живет и дышит флюидами, истекающими на него с вершин лоховской иерархии. В основании всех его сокровенных чаяний лежит желание казаться важнее и значительнее, чем он есть. Весь его жалкий малобюджетный облик лепится из тех отблесков красивой жизни, которые долетают до него с лоховского Олимпа. Майка с клеенчатым логотипом Dolche amp;Cabbana, китайский коммуникатор NOKLA, кроссовки Abibas не имели бы никакого смысла, если бы в большом мире не существовало качественных и, увы, недоступных малообеспеченному лоху аналогов. Лох Педальный - отнюдь не прототип, а лишь вторичная эманация племени Лохов Серебристых, точно так же как детский автомобиль на педальном ходу с мерседесовской эмблемой на капоте вовсе не является прототипом представительского седана S600, а совсем наоборот. Разумеется, в судьбе конкретного индивидуума последовательность событий противоречит онтологическому порядку явлений: по мере накопления активов педальный лох серебрится все ярче и ярче, пока не утратит все признаки своей родной социальной ниши. Но в самобытной первичности мы обязаны ему отказать.

Лох Педальный и Лох Серебристый обречены пожизненно коситься друг на друга злым подозрительным глазом. С одной стороны - зависть и желание прорваться к верхам; с другой - ненависть и решимость отмежеваться от низов. Лох Педальный и Лох Серебристый связаны незримой кармической пуповиной, разорвать которую они могут единственным способом: если перестанут быть лохами. Но, мой снисходительный читатель, не будем требовать от наших героев невозможного.

Страшная нравственная коллизия, происходящая между Лохом Педальным и Лохом Серебристым, пронизывает несколько тысячелетий развития человеческой цивилизации. Более того, некоторые исследователи, в том числе небезызвестный немецкий экономист Карл Маркс, выводили из нее вообще всю человеческую историю. Противоречия между эксплуататорами и эксплуатируемыми, классовая ненависть и классовая борьба, верхи не могут, низы не хотят - все это лишь нюансы отношений бедного лоха с лохом богатым. Ибо только они, лохи, всегда и независимо от имущественного статуса находятся в одной системе координат, - как, согласно аксиомам геометрии, всегда остаются в одной плоскости три мухи, летающие вокруг говна. Лохи кружат мыслию вокруг своей идеи социального успеха и поэтому никак не могут упускать друг друга из виду. Только лохи - будь то бедные или богатые - могут себе позволить из быстротекущих мгновений неповторимой и краткой человеческой жизни выделить время, чтобы завидовать и ненавидеть, кичиться и ожесточаться, травить крестьянских детей собаками и создавать на местах комитеты бедноты.

Мне, в моей девичьей простоте, представляется так: малообеспеченный человек вполне может жить своей жизнью, своими интересами и увлечениями, своей семьей и хозяйством. Зимой он рассказывает детям сказки, летом водит хороводы за гумном. Ему ни тепло и ни холодно от того, что в барской усадьбе за косогором подают кофий с апельсиновым мармеладом. Подобно этому и богатый человек может тихо сидеть дома, читать книги из фамильной библиотеки, стремиться к самоусовершенствованию и государственному благу, а то и выйти босым да в рубахе на покос - за что, в самом деле, ему презирать бедных? Лишь оказавшись в общей системе координат, то есть проявив, скажем прямо, лоховство, бедные и богатые способны затеять ту отвратительную заваруху, которая разрушает царства и омрачает человеческую историю неприглядным скотством…

Признаю: о революциях и разрушенных царствах я знаю скорее понаслышке. Но вот лошиного скотства на мою недолгую и беззаботную жизнь хватило в избытке, и немалая его доля была порождена коллизией «Богач - бедняк» с сопутствующими зловонными выбросами барства и холопства. Есть, например, у меня приятель, известный среди друзей под кличкой Сережа Поршман (сейчас он, кажется, отбывает наказание в местах лишения свободы). Однажды, как когда-то водилось у нас, молодых и легкомысленных прожигателей жизни, собрались мы часам к 4-м утра в московском кафе «Пушкинъ» на живительный бульон с пирожками. Ничто не предвещало беды, но тут в дверях появился Сергей. В этот неурочный час Поршмана, как назло, охватила неуемная жажда жизни. Протянув официанту десятку, он потребовал цыган. Цыган не было; однако внушительная сумма побудила официантов переодеться в костюмы, хранившиеся в подсобке, и изобразить пару знойных танцевальных фигур под компакт-диск. Могла ли подобная дешевая имитация утолить в душе Сергея жажду праздничного угара? Ха. «Я могу купить все!» - провозгласил наш герой, и тут же потянулся к моему синему пальто: «Продай курточку!» Названная мной от балды цена не устроила Сергея, и он переключился на более легкую жертву. Ею оказался официант. На протяжении следующих мучительных и бесконечных минут официант, понуро стоя у стола, продал герою нашего рассказа часы, пиджак и бабочку, оставшись лишь в штанах и рубашке. Провести остаток ночи в обществе полураздетого официанта - не мой идеал богемного веселья. Я свернулась в улитку и пригорюнилась. Помощи ждать было неоткуда.