Волны и небо! - Олег Ерёмин

А пелена поволоки растворяется и теперь уже между их глазами, между душами нет ничего. Они срослись в одно целое…

ЮРИЙ ОТШАТНУЛСЯ.

В последний момент, когда возник полный контакт, он вдруг ясно понял, что перед ним совсем другой человек. Что Лена, которую он знал, всего лишь грань, а может и просто маска этой новой, незнакомой женщины, стоящей перед ним. По его спине прошел холодок, а в мозгу пронеслась тоскливая мысль: «Что я наделал!»

А женщина стояла перед ним, и Юра чувствовал, как она холодно и беспристрастно оценивает его. Еще мгновение – и он увидел самого себя. Увидел ее глазами, ощутил ее чувствами, в которых привязанность и дружба были лишь частью, и не самой главной.

Он чуть не закричал от боли. Нет, то, что было между ними, даже с натяжкой нельзя было назвать любовью… Но все равно…

Неимоверным усилием воли Юрий подавил нахлынувшие чувства. Давно не применяемой мантрой погасил горечь утраты. Осталась только пустота там, где раньше, возле сердца, пульсировала любовь.

«Да, за все надо платить… Только стоит ли Сила любви?» – пронеслась в его голове чья-то мысль. Его? Ее?… Какая разница…

А Лена тяжело вздохнула и тихо произнесла:

– Я пошла.

Он ничего не ответил.

Круто развернувшись и чуть не потеряв при этом равновесие, женщина взмахнула рукой и нетвердой походкой направилась к переливающемуся впереди Провалу.

Юрий как бы разделился на трех человек. Один, скорчившись от одиночества и боли, тихо выл. Второй, предвкушая новые знания и новые Силы, потирал руки. А третий… был Леной. Он видел ее глазами, слышал ее ушами, чувствовал ее душой, или тем, что было у той вместо нее.

Хмурый растерянный Юра оставался все дальше и дальше позади, но Лена чувствовала, что энергетическая нить, связывающая их, все так же крепка. Хотя…

«Нельзя было соглашаться. Он расстроен и плохо контролирует ситуацию. Я могу вмазаться черт знает во что, – и вдруг волна отчаяния смыла холодные мысли. – Как же я без него?!! Ду-ура!!! Ну, зачем, зачем?!…»

Но секунду спустя тренированная воля скрутила эмоции в тугой, чуть барахтающийся и постанывающий комок. К серой пелене Провала Лена подошла как всегда собранным капитан-командором Службы Безопасности. От той, забившейся в уголок несчастной женщины – только подсыхающие полоски слезинок на щеках.

Рука коснулась прохладной туманной поверхности и без сопротивления проникла внутрь. Провал отозвался серией радужных переливов и россыпью тусклых огоньков.

Лена глубоко вздохнула и сделала шаг…

Мир заколыхался, теряя знакомые очертания… И обрел четкость.

Перед Леной был узкий обшарпанный коридор без дверей, с редко висящими тусклыми лампочками.

Лена обернулась. Сзади серела влажными камнями стена, а по окружности метра полтора в диаметре – тускло светился голубой ободок. Лена попробовала коснуться стены, но рука провалилась вглубь.

«Вот и обратный выход» – спокойно подумала она и двинулась вперед по коридору. Тот, круто повернул, изменился. Теперь он – и пол, и потолок, и стены – был из светящегося упругого вещества, а по обе стороны на равных расстояниях виднелись прямоугольники закрытых дверей с наборами кнопок возле них.

Это было чем-то похоже на лабораторный корпус подземного технического центра в Сенеже.

Лена прошла мимо дверей, даже не пытаясь их отпереть. И вдруг увидела приоткрытую. Осторожно надавила на нее, сделала шаг в темноту…

И очутилась на берегу моря.

Ласково перешептывались волны, яркое Солнце положило теплые ладошки на голые плечи.

Лена заулыбалась, подставляя ему лицо.

– Здравствуй, – тихий баритон заставил ее круто обернуться, взметнув волну зазолотившихся под Солнцем волос.

Незнакомый, вернее, смутно полузнакомый мужчина стоял рядом. Он был высокого роста, безупречного сложения, с волевым, серьезным и добрым лицом положительного киногероя.

– Я ждал тебя, Лена, очень долго ждал, – он коснулся ее локтя сильными и нежными пальцами. – Пойдем, я заказал ужин.

Мгновенный вихрь – и они сидят на скалистой террасе, а легкий столик между ними уставлен цветами, винами и лакомствами. Его рука нежно покрывает ее ладошку.

«Дальше!»

Тропические сумерки. Яркая луна и цвырканье цикад. Мягкие губы страстно блуждают по ее лицу, шее, груди. Сильные руки притискивают ее к чужому разгоряченному телу. Прерывистое дыхание и срывающийся шепот:

– Лена, Леночка, пожалуйста, будь моей.

«Дальше!!»

Неразбериха, переплетение тел. И яростный нежный огонь, рвущийся из глубины вместе со стоном и чистым экстазом полета.

«Дальше!!!»

Она стоит, прижавшись к стене в сырой и вонючей подворотне. А он, невысокий и гибкий, звеня шпагой, дерется с тремя гнусного вида мразями. Нет, уже с двумя…

«Дальше!!!!»

Таинственный грот – и они на лодке, с зажженными факелами, взявшись за руки. Отблески огня высвечивают сталактиты и сталагмиты, россыпи драгоценных кристаллов и непонятные письмена, отражаются в темной воде и его восхищенных и ласковых глазах.

«Дальше!!!!!»

Она бежит рука об руку с длинным очкастым парнем по упругому покрытию плавно загибающегося вверх коридора. Они подбегают к большому окну. За ним россыпи звезд и огненный цветок восходящего солнца, расцветивший немыслимыми переливами красок огромное полушарие висящей под ними планеты. Они радостно смеются, и парень, поспешно сняв очки, нежно ее целует.

«Дальше!!!!!!»

…Рывок. Как за волосы. За душу.

Тошнотворное ощущение протаскивания себя сквозь себя. Безжалостно яркое солнце и твердый камень, впившийся углом между лопаток.

Лена застонала, с трудом поднимаясь на локтях.

Пустырь. Развалины. Туманная завеса прохода. Ссутулившийся, уходящий прочь Юрий. И на все это – наползающая пелена прорвавшихся потоком слез. Немой крик разбитой вдребезги души:

«За что меня так?!!»

Глава 3. Служба

Три дня подряд Юра приходил на пустырь. Он появлялся здесь утром и одиноким призраком скитался по покрытой ухабами и кочками территории, иногда присаживаясь в траву и подолгу глядя на переливающуюся радужными сполохами поверхность Провала. Потом, уже ближе к вечеру, он, ссутулившись, уходил прочь, так и не решившись подойти к поблескивающей границе и сделать шаг за нее.

На четвертый день все повторилось в том же порядке. Бесчисленные круги вокруг развалин, усталость и равнодушие в конце дня. Бросив последний сумрачный взгляд через плечо, Юра побрел домой узким, заросшим травой переулком, завернул за угол, вышел на широкую мощеную улицу, ведущую к центру города.

– Юрий Сергеевич, подождите, – раздался сзади спокойный голос.

Юра обернулся. В десяти шагах от него, чуть опершись рукой о стену дома, стоял неприметный человек в сером костюме мелкого служащего.

– Я хотел бы с вами поговорить.

– Интересно, о чем? – настороженно отозвался Юра.

– Об этом, – человек в костюме махнул рукой в сторону пустыря.

– Почему со мной?

– Ну, вы в самом деле… С кем же еще?

– Извините, а кто вы, собственно, такой?

– А вы не поняли?

– Понял. А все-таки?

– Ну, скажем, Посредник. Представитель одной организации.

Юра сощурился, резко спросил:

– Это – ваших рук дело?

– В какой-то степени… – чуть растерявшись, начал Посредник. – Но это между нами, ладно?

– Вы действительно такой простак, или притворяетесь?

– Притворяюсь, – честно сказал Посредник.

– А вы психолог, – улыбнулся Юра и чуть расслабился. – Даже раскалываетесь вовремя…

– Работа такая, Юрий Сергеевич.

– Тогда еще вопрос. Лена – ваш человек?

– Да.

– Тогда почему пришли вы, а не она. Я ведь, вроде как, в ее ведении?

– Мы решили, что у меня больше шансов вступить с вами в контакт.

Юра секунду подумал. Кивнул.

– Ну, так что, Юрий Сергеевич, побеседуем?

– Если угодно, – сухо ответил тот.

– Тогда прошу за мной.

Они прошли полквартала и сели в темно-коричневый кэб с наглухо задернутыми шторами оконцами.

– Здравствуй, Витя.

Лена улыбалась, но глаза при этом оставались какими-то уж очень серьезными. Или грустными?

– Привет! – Витя явно обрадовался, но тут же засмущался. – Не видно тебя давно…

Она подошла так близко, что Витя почувствовал терпкий запах ее волос.

Он отвел от нее взгляд и стал внимательно рассматривать ветку сирени, выбившуюся из-за забора.

– Как ты? – все так же приветливо продолжала Лена.

– Да, ничего. Работа, дом, церковь… А ты?

– По-разному, – теперь в голосе ее явная печаль. И с какой-то лихорадочной надеждой: – ты не торопишься?

– Вообще-то… тороплюсь.

Витя сделал резкое движение, словно собираясь уйти, но Лена остановила его прикосновением к плечу: