Сопротивление материалов - Владимир Лавров

— С такими силами советские войска Орёл не возьмут, будет то же, что подо Ржевом — все танки спалят, народ положат, и всё. Если только не будет какого-нибудь чуда, — сказал Соколов и посмотрел на Веселова.

— На меня не смотри. Прямое вмешательство в ход военных действий недопустимо. Немаги не должны знать о магах, тем более о волшебниках, — сказал Александр.

— Я не об этом. Я о другом — знаешь, надо придумать что-нибудь такое, наподобие укола в нервный узел.

— Вот досада! Проиграл! Отвлекают тут! — воскликнул Александр с досадой, убеждаясь в том, что его войска разбиты и далее наступать не могут. Но сам он знал, что Соколов тут ни при чём: к этому результату они приходили каждый раз, когда обыгрывали ситуацию. Немцы, измотав советские войска, немного отходили, а у советской стороны не оставалось сил даже взять Орёл. Результат был неизменен, кто бы ни играл за немцев или за СССР, — обороняющиеся быстро маневрировали резервами, создавали локальное превосходство и выбивали наступающие танки, а танки наступающих топтались на форсировании рек и несли большие потери.

— И это мы даже не учитываем, что у немцев танки немного дальнобойнее и танкисты лучше обучены, — сказал Майоров, убирая волшебную палочку. Он был огорчён не меньше Александра.

— Нам действительно надо что-нибудь придумать, — сказал Александр, — если мы не прыгнем выше головы, то дело можно считать загубленным.

— Ну, как тут наши стратиги? Что показало моделирование танкового наступления? — весело спросил Олаф Шмидт, входя в пещеру. От него пахло порохом — он только вернулся с передовой. Посмотрев на кислые мины студентов, он сбросил весёлость: — Что, всё так плохо?

— Нет, гораздо хуже, — ответил Майоров, — Георгий Суходолин заходил, сказал, что у советских войск нет ни толковой радиосвязи, ни авианаводчиков. Так что авиация считайте отсутствует, управление прорвавшимися в тыл врага танками тоже. Если немцы хотя бы самолёты — разведчики пошлют, это будет избиение, причём без каких-либо тёмных магов. А как там дела на фронте?

— Дождь начался. Похоже, всё ближайшее время будут идти дожди. Это минус — всё снабжение встанет и танки не везде пройдут. Пока они взламывают первые рубежи, положение которых известно, артиллерия работает хорошо — огневой налет по часу, бомбардировщики отработали — на каждом направлении по тысяче самолётовылетов. Это сила. Первый рубеж они взломают, но это они и раньше умели. Продвинутся на 5–7 километров. А вот что будет, когда вся масса вперёд двинется, артиллерия отстанет, танки потеряют связь с пехотой — это вопрос. Кроме того, они сами себе радиосвязь запретили — для скрытности якобы. Провода везде тянут. Потеряют они эти провода, как только первые километры проедут. Раньше их немцы на этом и ловили, на потере связи и управления. А почему бы нам, кстати, не стать этой связью? — подсказал идею Олаф и куда-то ушел своей тяжелой, переваливающейся походкой — он был ужасно, невероятно толст.

У Майорова загорелись глаза.

— Точно! Даже небольшая танковая группа, прорвавшаяся в тыл врага, может натворить больших делов!

— Думаю, лучше заняться обеспечением взаимодействия между пехотой, танками и авиацией, — отозвался Веселов, — кроме того, можно заняться тем же, чем тёмные маги занимались — немного поморочить немецких офицеров.

17 июля 1943 г. Северо — западная часть орловской дуги. Район деревни Шарапово.

Полковник Волынец, начальник 162-ой танковой бригады 25-го танкового корпуса, подозрительно смотрел на своих разведчиков. Это были новые ребята, из пополнения. Вроде как и имена у всех русские, дальше некуда — Саша Веселов, Вася Майоров, Валя Соколов, Юра Тресков, и вид такой же, а что-то всё-таки смущало полковника. Слишком уж у них личности были довольные и наглые, широкие, как у котов после сметаны.

— Вы не волнуйтесь, товарищ полковник, мы вас в тыл к фашистам выедем как по асфальтовому шоссе, даже не запылитесь, — пообещал полковнику молодой парнишка по фамилии Майоров.

Полковник повторно удивлённо осмотрел разведчиков. Он собрал их для того, чтобы поставить задачу, но его не оставляло ощущение, что это они ему ставят задачу. Но чего нельзя отрицать — так это того, что эти разведчики, в отличие от остальных, всегда точно указывали расположение немецких секретов и заранее предупреждали о контратаках. Только благодаря им 162-ая бригада прошла линию фронта как нож сквозь масло, в то время, как все соседи завязли в тяжелых "проламывающих" боях. И механик — водитель Майоров отличный — благодаря ему уровень подготовки танкистов бригады резко возрос, и это всего за три дня, пока он с ними, из которых два пришлись на бои и марши. Он знал столько трюков и тонкостей, сколько не знали даже самые опытные офицеры.

— Ладно, берите свой Т-70, дуйте головным дозором, — согласился полковник.

Разведчики ринулись в танк, головной дозор из трёх Т-70 сорвался с места и исчез за холмом. Вслед за ними ушли и боковые дозоры из двух — трёх Т-34 и Т-70. Полковник очень удивился бы, увидев, как двое разведчиков, едва за ними закрылись люки, исчезли. В танке остались только Майоров и Соколов.

Юрген Трескофф присоединился к ордену "Белый Орёл" в конце весны. Поначалу он занимался только аналитической работой, анализировал донесения и выписывал снаряжение, а затем запросился на боевую работу. Он не стал антифашистом — его функция заключалась в наблюдении за немецкими штабами, за деятельностью тех тёмных магов, которые стремились к увеличению потерь любой из сторон. На построение к полковнику Волынцу его взяли "для мебели" — исключительно для составления полного комплекта, чтобы в танк не посадили какого-нибудь несчастного солдатика. После демонстрации Александр Веселов перенёсся с ним к штабу северной группировки, оставил для наблюдения и отправился обеспечивать прорыв бригады.

В мантии — невидимке обеспечивать для Майорова и Соколова точные оперативные данные было проще простого — танковая бригада изящно обошла укреплённые пункты, увернулась от контратаки немецких танков в хвост колонны и через два дня — 19 июля — выскочила к железнодорожной станции Хотинец и к шоссе Брянск — Орёл. Встречающиеся на пути противотанковые батареи расстреливали с ходу — разведданные позволяли. Т-70 Майорова едва успевал вертеться вокруг колонны и имитировать разведку со всех сторон, чтобы полковник не удивлялся, откуда у разведчиков столько сведений.

Железная дорога Брянск — Орёл была единственной транспортной артерией, связывавшей фатерлянд со всей Орловской боевой группировкой. Потеря железной дороги означала окружение всех частей, находившихся в Орловском выступе, и лишение их подвоза снарядов и топлива. И это в то время, когда их и так не хватало, а по всему периметру дуги шло наступление советских войск. Никаких резервов у немцев к этому моменту уже не осталось — все доступные части были заняты на контратаках и в обороне. Кроме того, развившая максимальную скорость танковая колонна сильно растянулась и подняла много пыли. Все, кто её видел, укрепились в уверенности, что идут как минимум две сотни танков (в действительности — 57).