Ялиоль и озеро Лиммы - Евгений Вальс

– А тебе-то какое до меня дело? – он, кажется, немного успокоился, по крайней мере, во взгляде появилась былая мягкость проповедника. – Мне казалось, ты давно желаешь мне смерти.

Она сощурилась и долго смотрела на него пристальных взглядом, но Таласа это ничуть не смутило, он даже глаз не отвёл. Не дождавшись ответа, он сказал:

– А ты не так уж и изменилась, моя милая Гассила, годы дали тебе новое имя, крепкие мускулы, но сердце твоё осталось прежним.

– Это ты к чему?

– Признайся, – его губы растянулись в довольную улыбку. – Ты всё ещё любишь меня и скучаешь.

– Побойся Архиса! – она даже отшатнулась. – Какая нелепость. Я бы век тебя не видела, отрыжка фирены. Всё, что я хочу, так это спасти нашу дочь!

– Ялиоль? – он вздрогнул, между бровей пролегла складка.

– У тебя есть другая дочь, которая год томится в долине эллолианов из-за ваших с Женевьевой тайн? – её ярость перегорела, и осталась только робкая надежда, что Талас поможет, но он покачал головой.

– Я знаю это, но изменить бессилен.

Талас несколько отстранённо взглянул на Хельгу и короткими шагами направился в сторону главной улицы, где уже началось торжественное шествие. Но Хельга одёрнула его и, прижав к стене, с ненавистью заглянула в глаза сантория.

– Помоги мне спасти её! Я в отчаянии и не знаю, что делать!

– У тебя наверняка большой список помощников…

– Он закончился! Ты в нём последний!

Талас глубоко вздохнул и сказал:

– Ялиоль должна выполнить своё предназначение. Такова её судьба!

– О чём ты говоришь? Она мучается, она несчастна!

Брови Таласа скорбно изогнулись, но лишь на мгновение.

– Всё из-за того, что Ялиоль не послушалась наказа Женевьевы, – с нескрываемым сожалением произнёс санторий.

– А может, потому что она не захотела стать вашей марионеткой? Хотя вы сделали всё для этого! – потухший было гнев вспыхнул с новой силой. – Вы лгали ей всю жизнь, и вот результат – она сбежала из-под вашей опеки, превратившись в бесплотное существо!

– Ты не понимаешь, – попытался перебить Талас.

Но Хельга и слушать не стала и продолжила:

– Это ты ничего не понимаешь и не знаешь свою дочь, Талас! Как я могла пойти у тебя на поводу и позволить вам забрать её у меня?! Если бы я была рядом, то никогда не согласилась бы, чтоб мою малышку увезли в приют и накачали всякой мерзостью о предназначении, о том, что она не имеет права влюбиться. Ты жестокий и бездушный, и я ненавижу тебя! Как ты мог так поступить с ней?! – она сжала кулаки до боли, лишь бы не расплакаться. Обида жгла горло, как дешёвое кабацкое пойло, и слёзы, которые она прятала так долго, рвались наружу.

– Тебе ведь не нужны ответы, – невозмутимо проговорил Талас. – Ты просто возмущена, поскольку твои познания ограниченны. Ты не хочешь впустить в голову мысль о том, что наша дочь не человек! Она пока не осознала важность собственной миссии – миссии воплощения живого света! Ялиоль выберет не любовь к человеку, а высшее предназначение!

– Кто обрёк её на это проклятие? Архис? Вы с Женевьевой?!

– Её выбрала Алория для великого предназначения.

– Ты о своей дочери говоришь!!!

Хельгу охватил такой гнев, что аж кулаки затряслись.

– Ты не поймёшь меня, – невозмутимо сказал Талас. – Уходи с миром.

Воительница замахнулась, но так и не ударила. Её лицо скривилось, и она бросила с ненавистью:

– Блаженных я не трогаю…

Талас осуждающе покачал головой, но ей не хотелось видеть его ни минуты. Хельга развернулась и направилась туда, где по улице, двигаясь в сторону центральной площади, шла толпа нарядно одетых горожан, шуршащих бамбуковыми погремушками.

– Великое предназначение?! – Хельга влилась в толпу и пошла вместе со всеми, даже не задумываясь об этом. – Наша дочь рождена, чтобы умереть ради ублюдков, что травили её всё детство?

Идущая рядом женщина недобро покосилась на рыжеволосую дылду, разговаривающую сама с собой, и отошла на шаг, но Хельге было плевать, и она продолжила возмущаться вслух:

– Я повидала этих людишек, да они и мизинца её не стоят! Почему она должна спасать этих жалких трайсов, если те молятся своим богам и знать не знают о жертве Ялиоль? Глупость какая, пускай их боги и спасают! Разве это не справедливо?! Это ведь в их интересах!

Гнев постепенно утих и сменился пробудившимся интересом к происходящему в столице. Гирлянды с развевающимися на них лентами украшали улицу, а доринфийцы бегали вокруг двигающихся вдоль дороги повозок, запряжённых снежными буйволами. Буйволы тянули за собой нарядные платформы, на которых возвышались деревянные купальни, наполненные водой. Они символизировали водную стихию богини, и в каждой такой купальне сидели люди, облачённые в костюмы морских обитателей. Размахивая руками, они хором пели:

Льётся, струится вода-воденица!

Нужно земле и живому напиться!

Неиссекаемым будет исток,

Если ты ценишь каждый глоток!

Выйдет сегодня к нам Мать всей воды,

Ей принесём мы любовь и дары.

Голос её водопадом, дождём

В капельке каждой мы слышим и ждём!

Брызгай, плескайся, и сам омывайся,

И от скверны скорей очищайся.

В тело с водою придёт обновленье,

В ней покаянье и в ней же прощенье.

А ещё они обливали всех водой, уже утратившей к началу шествия волшебные свойства. Дети визжали от радости, когда на них попадали прохладные брызги, но и в глазах взрослых можно было заметить не меньше радости.

И тут Хельга заметила кружаль, он стоял в раскрытой ледяной раковине, которую везла самая нарядная платформа. Лёд сверкал на солнце множеством граней, как драгоценный камень, и не таял, несмотря на жару. Хельга удивилась, но почти сразу нашла объяснение – за платформой, во главе жрецов храма Тутрапан, шёл доринфийский придворный маг Фелискатус. Он высокомерно задрал голову и изредка улыбался, обнажая острые клыки. Длинный чёрный хвост тащился за ним, собирая пыль с мостовой. Видно, он сотворил ракушку с помощью магии и должен был поддерживать температуру, чтобы та не растаяла. Хельга протолкалась ближе к повозкам. Люди начали возмущаться, и пантероид, услышав это, повернулся в их сторону. Его брови на мгновение взметнулись вверх от удивления – разумеется, он узнал Хельгу, – но маг быстро взял себя в руки, и лишь нервно дёргающийся хвост показывал его волнение. Хельга послала ему насмешливый воздушный поцелуй, он презрительно фыркнул, точно кошка, и отвернулся.

«Смотрю, ты не забыл меня, хвостатый! – подумала она со злорадством. – А теперь догадайся, зачем я здесь…»

Пантероид не мог замедлить шаг и остановиться, но Хельга видела, как он нервничает. Пройдя метров двести, он обернулся и снова бросил на неё тревожный взгляд, но сделать ничего не смог. В такой толпе, посреди шумного праздника, только придурок стал бы использовать боевую магию. Впрочем, Хельга не была уверена, что у него не спрятаны в рукаве какие-то козыри, и решила быть настороже.

А тем временем шествие привело людей на площадь, предназначенную для встречи