Самозванка - Скотт Вестерфельд

Они сбавляют скорость. Крадутся подобно дикой кошке перед охотой. Ползут осторожно, раз мы больше не пытаемся сбежать.

Вскоре они подбираются настолько близко, что я могу разглядеть черно-серую расцветку их кораблей и покрывающие корпус боевые царапины. Один из них летит под странным углом – его задний левый двигатель, покрытый копотью, не работает.

Пальцу не терпится нажать на второй спусковой крючок.

Однако строй аэромобилей останавливается на недосягаемом для нас расстоянии. Я тихонько отпускаю проклятия себе под нос. Мне хочется, чтобы бой уже начался.

Один из трех кораблей слегка взмывает вверх. А дальше происходит нечто странное.

В его днище открывается люк, и из него выезжает длинный металлический предмет. Сначала тот напоминает мне антенну или глушитель сигналов.

А потом я вижу: к нему привязан белый флаг.

Белый флаг

– Это обман, – говорю я.

Кол опускает дуло.

– С какой стати им сдаваться?

– Они и не станут. Хотели бы вести переговоры, воспользовались бы радиоприемником, а не флагом.

Прищурив один глаз, я всматриваюсь в прицел своей пушки. Белый флаг потрепан и заляпан грязью. Кажется, будто на такую благую цель пустили чью-то футболку.

Ветра нет, поэтому тряпка безвольно свисает с палки.

– Это наверняка какая-то уловка, – снова говорю я.

– Их трое на одного. Им нет смысла нас обманывать. – Кол тянется к биноклю. – Или же они заподозрили засаду?

Я перевожу взгляд на пойменную долину, где расположился наш аэромобиль. Его солнечные панели беззащитно разложены для подзарядки. Над ним нависают две горные вершины, откуда предполагается вести перекрестный обстрел.

В ответ я пожимаю плечами.

– По тому, как обычно устраиваются засады, нашу незаметной не назовешь.

– Спросим у Зуры. – Кол уже тянется к уху.

Я перехватываю его руку.

– Если мы свяжемся с ней, они узнают, что мы здесь. С таким же успехом можно было тоже выкинуть белый флаг!

– Тогда что нам делать?

– Ждать, пока они подберутся ближе. – Я вновь возвращаюсь к своей винтовке и смотрю в прицел. – А после стрелять.

Кол шумно выдыхает. В конечном счете последнее слово в принятии решений, безусловно, остается за ним. И он всегда чувствует себя обязанным защищать своих солдат.

Однако в этом вопросе я знаток. Обман с флагом капитуляции – абсолютно в духе моего отца.

В моем ухе раздается сигнал, затем голос Зуры: «Воздушное судно Шрива. Пожалуйста, назовите цель ваших действий».

Я киваю. Она специально транслирует сообщение в широком диапазоне, чтобы мы тоже могли их слышать.

В эфире надолго повисает тишина.

«Воздушное судно Шрива, вы меня слышите?»

Снова нет ответа.

«Вы меня слышите?»

– Возможно, у них не работает радиоприемник, – говорит Кол.

– У всех троих? – Я качаю головой. – Это уже не просто хорошая уловка. А бессмыслица какая-то.

– Но что, если…

Кол замолкает – аэромобиль с белым флагом приходит в движение.

Тот неторопливо скользит в сторону острова, направляясь прямиком к равнине. Его маршрут пройдет ровно между нами и чрезвычайниками на соседней вершине.

– Итак, задача становится проще, – произношу я. – А их пилоты – храбрецы, стоит отдать им должное.

– Фрей. Мы не можем просто взять… и убить их.

– Кол, в том-то и вся суть – это же мой отец! Если они обманут нас, мы окажемся мертвы или в плену. Если мы подстрелим их, то усомнимся в себе. – Я смотрю прямо ему в глаза. – Выиграть невозможно. Чистой победы никогда не будет. Смирись с этим!

Я отворачиваюсь. Прицеливаюсь. Мое невыплеснувшееся волнение от предстоящей битвы переросло в злость.

– Фрей. Посмотри на меня.

Я не откликаюсь, мой взгляд прикован к оптическому прицелу.

Во время движения аэромобиля белый флаг колышется на ветру. Он не просто испачкан, кто-то намеренно измазал футболку черными полосами.

Они хотят, чтобы флаг выглядел самодельным.

– В первый день войны, – произносит Кол, – ты не позволила мне застрелить тех солдат.

Прицел загорается – мишень попадает в зону досягаемости. Но я медлю.

Два других аэромобиля остаются на месте. Если я подстрелю первый, они тут же откроют по нам огонь.

– Кол, запрыгивай на доску и улетай отсюда. Я сама со всем справлюсь. – Как только два оставшихся шривских корабля бросятся ко мне, чрезвычайники на противоположной вершине смогут сделать точный выстрел.

И Кол будет в безопасности.

– Именно так поступил бы твой отец, – говорит он.

– Кол, один удар по кораблю Зуры, и мы застрянем здесь! Вдруг ему известно о твоем участии в этой операции и это всего лишь план по твоему захвату?

– Фрей, он не всезнающий.

– Если ты дурак, это не значит, что он тоже. Так что просто…

Я резко замолкаю.

Ветер усилился, и теперь белый флаг растянут на всю длину.

Да, это действительно футболка, но черные следы на ней – не просто грязь. Это символы, которые я уже видела раньше – в руинах.

И слова на английском…

Я опускаю пушку.

– Дай мне бинокль.

Кол передает мне прибор. Я подношу его к лицу и зажимаю кнопку фокусировки.

«Она не придет нас спасти».

Быстро опустив бинокль, я стучу по уху.

– Никому не стрелять.

С губ Кола слетает вздох, когда в ответ слышится голос Зуры: «Назови причины».

– Корабли принадлежат не Шриву. А мятежникам.

Мятежники

Продолжая прятаться на вершине горы, мы наблюдаем за тем, как черно-серый аэромобиль опускается на равнину в ста метрах от нашего корабля.

На дне его корпуса открывается люк, и наружу высыпает экипаж из полудюжины человек.

Я оказалась права: вместо формы или костюмов-невидимок на них собственноручно сшитая одежда. Флисовые куртки, вязаные свитера, обувь из кожи животных. Солдаты Шрива ни за что не стали бы так утруждаться, чтобы обмануть нас.

Я возвращаю Колу бинокль.

– Твое желание наконец сбылось. Похоже, мы присоединимся к мятежникам.

– Или они присоединятся к нам, – отвечает он.

Двух других чрезвычайников мы просим оставаться на месте, а сами на скайборде спускаемся вниз.

Внизу нас на мокром песке ждут Зура и доктор Лейва. Большая часть мятежников похожа на молодых беглецов, которые сражаются за спасение планеты: жилистые тела, лишенные операций лица, поношенные вещи.

Один из них выглядит мне знакомым. По дому? Или Виктории?

Тут до меня доходит, где я видела его в последний раз. Тогда вместо самодельного камуфляжа лесной расцветки на нем было голубое бальное платье с перьями.

– Яндре? – говорит Кол, когда мы сходим с доски.

– Чико! Это ты!

Они обнимаются, а дальше следует поток испанской речи. Но при виде моего лица Яндре замолкает.

– Что за…

Я вздыхаю. Моя