Буйная Кура - Исмаил Шихлы

Пришельцы подошли к кочевью Джахандар-аги. Пастухи и слуги встретили их с палками в руках. Началась рукопашная. Раздался треск палок и звон кинжалов. Вдруг Салатын сбросила с себя одеяло и, как была, в одном белье, босиком выбежала во двор. Сперва она хотела броситься в долину, но раздумала и побежала к дубу. Она думала, что как-нибудь залезет на дерево и спрячется среди веток. Но она не дотянулась! чтобы ухватиться за нижний сук, да и руки дрожали.

Наконец разбойники подошли к алачыгу Шамхала. Салатын услышала крики матери.

- Не трогайте невестку. Бесчестные!..

- Куда спрятала дочь, говори?

- Дочери нет.

- Отвечай скорее, а то потащим тебя за косы.

- На женщину поднимаешь руку, собачье отродье?

- Говори, где дочь?

Разбойники схватили Зарнигяр-ханум и Гюльасер за руки и выбросили их на улицу. Выбросили и всю постель. Обыскали все сундуки. Переворошили всю посуду.

- Где ты спрятала дочь?

- Сказала, ее здесь нет!

- Говори, где она?

- Давно уж отослала ее с кочевья.

- Слушай, старуха, не морочь нам голову.

- Ну ищите! Найдете, если она здесь.

- Куда же она девалась?

- Никуда она не ушла, здесь где-то! Спряталась.

Салатын, чтобы не попасть в руки разбойников, поползла в хлев и легла между коровами. Коровы насторожились и перестали жевать. Салатын пошевелилась, и корова вдруг встала. Салатын хотела спрятаться под ее животом, но та, увидев белую рубашку, испугалась и замычала. Повскакали и другие коровы, в хлеву начался переполох.

Один из разбойников услышал возню в коровнике.

- Нашел! - закричал он своим друзьям.

Салатын с криком понеслась в долину. Бросились на ней и бандиты. Несколько раз у девушки заплетались ноги, она падала, катилась кувырком, ударяясь о камни, ползла через крапиву, и тогда ей казалось, что на ее раны сыплют соль. Шаги настигали. Салатын поняла, что ее найдут. Она выползла из крапивы и спряталась в каких-то кустах. Отсюда некуда было бежать дальше.

Искавшие долго ходили вокруг. Один раз прошли в двух шагах.

- Еще раз поищите, она прячется где-то здесь.

Они снова ринулись в кусты, ломая и топча их. Девушка не выдержала и побежала. В тот же миг ей заломили руки и зажали рот, но она все же успела диким голосом закричать:

- Мама!!! Где ты, брат, помоги!

Она вырывалась, кусала, но никто не обращал на это внимания. Один из мужчин схватил ее под мышку. Салатын вырвалась и упала. Разозлившись, он обхватил ее и, как барана, перекинул через плечо. Насильники бегом направились к скалам. Впереди заржал конь.

Аллахяр сидел в доме Гасан-аги и с нетерпением ждал вестей. Он был задумчив. Вот уж целую неделю он не смыкал глаз и почти ничего не ел. Аллахяр был опьянен радостью: наконец-то выпал удобный случай, наконец-то он отомстит врагу. "Вот теперь ты поплачешь, Джахандар-ага! Ты увел мою жену, а я за это опозорю твою дочь".

Похитить Салатын надоумил его молла Садых. Дней десять тому назад он послал Аллахяру записку: "Намыль голову там, а здесь побреешься".

Аллахяр немедленно вскочил на коня и поскакал на эйлаг. Они встретились в горной деревеньке. Молла Садых рассказал, что сейчас в кочевье мало мужчин: все уехали на уборку хлеба. А самое главное, нет Джахандар-аги. Редкий случай! Аллахяр по наущению моллы нашел десять головорезов, договорился с ними и послал за девушкой, а сам расположился в доме Гасан-аги. Он намеревался провести здесь несколько дней. Он ведь не хотел сделать Салатын своей женой, подобно тому, как сделал Джахандар-ага своей женой Мелек. Нет, Аллахяр хотел некоторое время пожить с его дочерью, насладиться ею, а затем отправить ее обратно, к отцу.

Чай перед Аллахяром давно остыл. Гасан-ага глядел на гостя и ухмылялся. Он сам когда-то пережил такие минуты. Хотел жениться на Йемен-ханум, но ему отказали. Тогда Гасан-ага нанял людей похитить возлюбленную. Правда, девушка сама хотела бежать к нему. Но все же, пока ее привезли, Гасан-ага не находил себе места.

- Боюсь, вернутся с пустыми руками.

- Но ты задаток им дал?

- Каждому - золотой червонец.

- Тогда не мучайся. Умрут, но не отступят от денег. Их профессия похищать девушек.

- Так-то так, но все же боюсь.

Снова подали чай. Аллахяр только взял стакан в руки, как поднялся шум. Собаки громко залаяли. К кочевью подъехали всадники. Остановились перед алачыгом, положили на землю Салатын. Жена Гасан-аги вместе с невесткой взяли связанную Салатын и унесли ее в дом. Главарь наемников пришел к Аллахяру.

- Привезли?

- Да. Но нам это очень дорого обошлось.

- Как?

- Одного нашего коня убили, двух товарищей ранили.

- Ничего, все поправится.

- Хорошо, давай наши деньги, и, пока темно, мы уйдем.

- Где девушка?

- Ханум унесла ее к себе.

Аллахяр опустил руку в карман и достал заранее приготовленные деньги.

- Возьми, там разделите.

- Мало. За ранения, бог с ними, не требуем, а вот за убитого коня давай плати.

- Какое мне дело до коня?

- Пожалеешь.

- Что ты этим хочешь сказать?

- Говорю, пожалеешь.

Аллахяр поглядел на стоявшего перед ним обросшего человека в лохмотьях, с таким не связывайся. Гасан-ага шуткой разрядил напряженную тишину:

- Ладно, отпусти его с добром. Кто хочет рыбы, должен лезть в воду.

Аллахяр молча опустил руку в карман, заплатил и за коня. Бандиты раскланялись на пороге.

- Счастливо оставаться.

Аллахяр успокоился, но глаза его уже разгорались в предвкушении близкой и сладкой добычи, которая никуда теперь не денется из его рук. Гасан-ага, усмехнувшись в усы, начал укладываться на матрасике.

15

Джахандар-ага сидел на коне, свесив ноги по одну сторону седла. С высоты коня он любовался хлебами, колыхавшимися вокруг. Когда с Куры набегал ветерок, тяжелые золотые волны прокатывались по ниве, спелые, цвета темного янтаря, колосья шелестели, лаская слух. До самого небосклона колыхалось хлебное море. Пожелтели и отдаленные склоны гор.

"Скорее убрать бы весь хлеб, - думал Джахандар-ага. - Сразу же поворотил бы морду коня и поскакал бы на эйлаг. Нельзя оставлять их одних надолго".

Джахандар-ага вспомнил все происшествия последнего времени: простреленный кувшин, убитого оленя, подожженное сено. Да, это все проделки врага. Как видно, кто-то бродит вокруг, идет по пятам, ищет удобной минуты.

Сначала Джахандар-ага не придавал значения всем этим случаям. Да и гордость не позволяла связываться со всякой мелюзгой. Иначе он давно бы уж въехал во двор врага с винтовкой наперевес. Но он не мог допустить и мысли, что кто-нибудь осмелится встать на его дороге.

Однако времена, как видно, изменились. Каждый, кто напялит на голову папаху, мнит себя мужчиной и петушится с винтовкой в руках. Надо будет положить этому конец. Как только спустимся с гор, придется свести счеты с этим сукиным сыном, а то так и будет путаться под ногами. Джахандар-ага поднял голову, посмотрел на небосклон, а затем перевел взгляд на раскинувшийся за Курой лес. Вспомнил приезд казаков и разговор с приставом. Вздохнул, покачал головой. "Эти власти покоя не дают. Теперь нельзя шевельнуть и пальцем. В конце каждой недели будет приезжать пристав... Они хотят превратить нас в баб".

Конь, воспользовавшись тем, что хозяин задумался, свернул с дороги и пошел по тропинке между хлебами, к одинокой чинаре. Спелые колосья били Джахандар-агу по ногам. Серпы жнецов сверкали на солнце, кто-то негромко напевал песню.

Снег метет над горами высокими,

Ветры дуют со всех сторон.

Скоро будут вороны соколами,

А соколы превратятся в ворон.

Джахандар-ага прислушался к песне. Слова растревожили его. Ему стало жарко. Он расстегнул ворот рубашки, и грудь обдало жарким дыханием нивы. Ветерок, дувший с Куры, затих, и над полями повис неподвижный зной. Нечем было дышать.

Конь остановился в тени чинары и, навострив уши, негромко заржал. Джахандар-ага соскочил с седла. Привязав коня к дереву, сел на камень. Ни один листок на дереве не шевелился. Пронзительное стрекотанье кузнечиков сверлило слух. Джахандар-ага заметил спрятанный в траве кувшин и отпил из него воды, но вода была тепла, как кровь. Опять спрятал кувшин, вытерев рукавом усы, пошел к жнецам.

Чтобы солнце не так пекло, жнецы повязали головы платками. Рубашки на них намокли и прилипли к спинам. Но работали они горячо, с охотой.

- Чтобы вам никогда не устать! - громко сказал им Джахандар-ага, а затем обратился к старшему из жнецов, Саркизу: - Как хлеб, неплох?

Жнец выпрямился, переложил серп в левую руку, а правой рукой вытер пот со лба.

- Слава аллаху, изобилие. Все хорошо, хозяин. Все будем сыты зимой. Но только очень уж жарко.

- Потому и надо поскорее кончать. Нас ждет холодная вода родников.

- Мы сами больше торопимся, чем вы, хозяин. Ведь мы тоже оставили семьи. Они ждут нас.

Джахандар-ага взял у Саркиза запасной серп, попробовал пальцем, насколько остер, и улыбнулся: