Сбывшаяся сказка - Елизавета Сагирова

 Я не нашла что возразить. А Колотун вздохнул ещё раз и спросил:

 - Почему дорога на Север заказана простым бродягам и туда через Припять лезут самые безбашенные?

 - Я думала – Холмы…

 - Нет. По обе стороны от города поля повышенной пси-активности. Откуда, по-твоему, на юг прут зомби?

 - С Янтаря.

 - Оттуда тоже. Но большинство их «заготавливается» здесь, перед ЧАЭС.

 Я поёжилась. С тех пор, как я начала ходить с Джулем, зомби были единственным в Зоне, что меня по-настоящему пугало. Нет, существовали, разумеется, куда более грозные опасности. Например – нарваться на химеру или контролёра, попасть под выброс, да хотя бы залезть в то самое поле повышенной пси-активности. Это - точно конец. А при встрече с зомби ещё бабушка надвое сказала. Честно говоря, невооружённые зомби не опасней одинокой слепой собаки. Они тупы, медлительны и даже не всегда агрессивны.

 Но для каждого человека есть в Зоне что-то, что открывает перед ним её истинную сущность, обычно скрытую за повседневными заботами, красивыми легендами, за жаждой наживы и алкогольным дурманом баров. Что-то, что заставляет вспомнить, насколько глубоко мы все здесь зашли в дебри безумия, если раз за разом добровольно возвращаемся в это ирреальное, неправильное и страшное место, которое по всем законам природы не может существовать.

 Для меня этим чем-то были зомби. Когда я видела сгорбленную фигуру, бредущую без цели и направления, то чувствовала, как со дна души поднимается первобытный страх, тёмный и мутный, как вода Кузькиной топи, поднимается - и топит рассудок.

 Друзья знали про мою слабость и относились с пониманием. Именно поэтому, мы никогда не ходили на Янтарь и в другие места, где часто встречались зомби. А вот Джуль обращал на ходячих мертвецов не больше внимания, чем на камни или деревья, они были для него как бы частью пейзажа. Он никогда не охотился на них и не ел их мясо. Зомби в свою очередь тоже игнорировали мутантов. Смерть стирала вражду между людьми и созданиями Зоны.

 - В Припяти тоже будут зомби? - Спросила я равнодушным тоном - не хватало только, чтобы ещё Шухлый узнал о моих страхах.

 - Кто знает, - пожал плечами Колотун, - Это же Припять. Но я бы не исключал такую возможность.

 - А эти пси-поля... их можно обойти вместе с Припятью?

 - Можно, если осторожно. Только это большой крюк, и по Холмам придётся идти, так что дня два-три займёт.

 Это решило всё. Терять столько времени я бы не стала даже встань на нашем пути взвод зомби с Чёрным сталкером во главе.

 - Идём.

 Мы вошли в город на закате, когда солнце касалось горизонта и окрашивало потрескавшиеся стены домов в тёмно-оранжевый цвет. Уже не помню, что именно я ожидала увидеть в Припяти. Скелеты, раскинувшиеся на асфальте в живописных позах и шатающиеся по подворотням призраки? Полчища мутантов, рыскающие по улицам, издающие непрекращающиеся рычание, вой и лай? А может, что-то совсем уж страшное и непонятное? Так или иначе, но царящая в городе пустота и тишина, напугали больше всего вышеперечисленного.

 Кроме наших шагов не было слышно ни звука. Даже висящая между двумя пятиэтажками огромная "карусель" крутила опавшие листья и мусор совершенно бесшумно. Лёгкий ветерок, сопровождавший нас всю дорогу к городу, бесследно исчез, и деревья на обочинах стояли неподвижные и поникшие. Здесь не было даже ворон, этих шумных и надоедливых, но привычных падальщиков, постоянно сопровождающих сталкеров, в надежде, что кто-нибудь из них окочурится, тем самым обеспечив им пропитание. А ещё здесь не чувствовалось запахов, воздух был сухим и стерильным. Из-за этого Припять казалось ненастоящей, какой-то гигантской декорацией, нарисованной на фоне темнеющего неба. И висящая над городом тишина не успокаивала, а подавляла, как в страшном сне, когда чувствуешь, что вот-вот должно произойти нечто жуткое, пытаешься проснуться, и не можешь...

 В моём сознании всплыли когда-то давно и неизвестно где прочитанные строчки о Припяти. «В Полынь-городе упала звезда, в Полынь-городе убитая вода…». Они прокручивались в голове снова и снова, словно замкнутые в магическое кольцо.

 Мы медленно шагали по широкой улице, мимо стоящих справа многоэтажных домов. Когда-то это наверно был проспект, но теперь он так зарос деревьями, что другой стороны не было видно. Я по-прежнему шла впереди остальных, но впервые не хотела этого делать - вид простирающейся передо мной пустой улицы пугал - словно я смотрела с высоты вглубь омута, куда предстояло прыгнуть. А ещё всё время хотелось оглядываться - назад, по сторонам, на мёртвые окна домов, на заросли деревьев.

 «В Полынь-городе упала звезда…»

 Солнце почти опустилось за горизонт, тени деревьев переползли дорогу и теперь крались во дворы, чтобы слиться с уже царящими там тенями, а мы как загипнотизированные продолжали медленно брести вперёд.

 «В Полынь-городе убитая вода…»

 Первым не выдержал испытания тишиной Кактус.

 - Я один такой мнительный, - негромко заговорил он, - Или вам тоже кажется, будто на нас смотрят?

 После его слов мы все словно проснулись - остановились, обернулись друг к другу, тревожно запереглядывались.

 - Скоро стемнеет, - заметил Колотун, по очереди осматривая нас с ног до головы, словно желая убедиться, что это действительно мы, - Нужно искать место для ночлега.

 - Чего тут искать-то? - хмыкнул Шухлый, - Заходим в любой подъезд, в любую квартиру и закрываемся на ночь.

 Вот тогда Кактус и сказал, что единственный плюс Припяти в том, что здесь всегда можно найти надёжное укрытие.

 Наш выбор пал на шестнадцатиэтажку, стоящую на перекрёстке. Может быть потому, что последние лучи заходящего солнца задержались на её крыше, словно давая нам подсказку. А когда мы вошли во двор, всё уже укутали мягкие розовато-сиреневые сумерки. Подъезды выглядели одинаково - открытые, с дверями, сорванными с петель, с густой темнотой внутри, поэтому мы не стали выбирать и вошли в тот, который оказался ближе к нам.

 Здесь запахи были. Пахло сырой штукатуркой от стен и гнилым деревом от перил. Но абсолютная тишина осталась.

 - Лучше заночевать повыше, - шепотом предложил Кактус, - Безопаснее будет, заодно осмотримся.

 Колотун кивнул и, включив фонарь, начал подниматься по лестнице. Я двинулась следом, подавив вздох облегчения - идти впереди ещё и здесь было бы слишком страшно. На этажах зашепталось эхо наших шагов. Оно настолько напоминало чей-то сдавленный шепот, что по коже побежали мурашки, и захотелось немедленно развернуться и выйти наружу, под открытое небо.

 Колотун поднялся на площадку второго этажа и остановился перед открытой квартирой, направив туда луч фонаря. Носком ботинка отфутболил в дверной проём валяющийся под ногами кусок штукатурки. Мы слышали, как он простучал по полу, и наступила тишина.

 - Чисто. - Сказал старшой, и зашагал дальше.

 В свою очередь, проходя мимо квартиры, я увидела, что дверь сорвана с петель и лежит внутри, на стене прихожей ещё сохранилась покосившаяся вешалка и выцветшие обои, а дальше, в нише, которая раньше служила стенным шкафом, смутно белеют чьи-то кости.

 - Скелет в шкафу. - Сказала я неизвестно кому.

 - Что? – Обернулся Колотун.

 Я покачала головой.

 - Ничего.

 Старшой ещё на миг задержал тревожный взгляд на моём лице и пошёл дальше. Мы поднялись на третий этаж. Здесь было чище и светлее. Все четыре квартиры расположенные на площадке казались запертыми. Почти без изменений сохранилась даже дверь лифта. Проходя мимо неё, я сама не зная зачем, протянула руку и нажала кнопку вызова. И очень удивилась, когда она зажглась бледно-красным светом.

 - Э… смотрите…

 Продолжить я не успела: что-то лязгнуло, застучало, а потом раздалось низкое гудение тросов внутри шахты. Все вздрогнули. Колотун увидел светящуюся кнопку и яростным шепотом спросил:

 - Кто, мать вашу?!

 Я смогла только пискнуть, и попятилась к стене, не сводя взгляда с дверей лифта. Остальные последовали моему примеру. Кабина спускалась сверху, натужно гудели тросы, со скрипом работали механизмы, что-то сыпалось вниз по шахте. И длилось это ужасающе долго. Мы стояли не дыша, держа перед собой оружие и заворожено слушали, как опускается к нам лифт, остановившийся навсегда двадцать семь лет назад.

 Наконец гудение прекратилось, механизмы лязгнули последний раз, а спустя долгую секунду двери начали медленно открываться со зловещим звуком. С таким звуком открываются двери склепов в старых голливудских фильмах.

 Это и оказался склеп.

 Не произнеся ни слова, мы глядели на сидящую внутри мумию в истлевшем сталкерском комбинезоне. Рядом лежал ржавый охотничий карабин и штык-нож. Царапины, следы от пуль и вмятины от ударов покрывали стены, пол и даже потолок лифта, говоря о том, с каким отчаянием бедняга рвался наружу. И это не вязалось с его спокойной позой, с умиротворённо опущенной на грудь головой, сложенными на коленях руками...