Семья О’Брайен - Лайза Дженова

– Хочешь, пробежимся? – спрашивает она.

– Я? Нет, разве что за нами кто-то погонится.

– Пройдемся? Мне нужно подвигаться.

– Нет, ты иди. А мне перед вечером надо поспать.

Меган сегодня танцует «Даму с камелиями». Она докуривает и гасит сигарету о ступеньку.

– Маме не говори. Увидимся вечером?

– Ага.

– Приведешь Феликса?

– Да.

– Отлично. А утром йога, да?

– Да.

– Хорошо, увидимся. Люблю тебя.

– И я тебя.

Когда Кейти обнимает сестру, в ее голове вспыхивает воспоминание. Воскресная утренняя месса, проповедь, Кейти лет десять. Отец Майкл рассказывает о больной девочке в больнице. Ей нужно переливание крови, без него она умрет. Ее младший брат, единственный член семьи с той же группой крови, вызывается отдать свою кровь, чтобы ее спасти. Когда медсестра заканчивает брать у него кровь, он спрашивает: «И когда я теперь умру?» Он, конечно, все понял неправильно, он не умрет, но он думал, что, отдав кровь, умрет вместо сестры.

Прекрасная, вдохновляющая притча, но Кейти ее ненавидела, она многие годы ее преследовала. «Я бы НИКОГДА такого не сделала ни для братьев, ни для Меган». Ей было физически плохо каждый раз, когда она думала о том мальчике, ее переполняли вина и стыд. У нее, наверное, сердце размером с изюмину. Будь она хорошим человеком, она бы больше была похожа на того мальчика. Она, наверное, злая. Ей было слишком стыдно, чтобы признаться в этих мыслях священнику. Она не заслуживает отпущения этого греха. Ей придется отправиться в ад.

Она не думала о той проповеди много лет. Но теперь, когда она обнимает сестру на веранде, сердце к сердцу, воспоминание об истории мальчика и его больной сестры переносит Кейти совсем в иные пределы. Она думает об Эрике и о крови, которую у нее взяли уже полгода назад, и о результате анализа, который ее дожидается, и в глубине ее сердца утверждается поразительная мысль – бесстрашная, с прямой спиной, излучающая самозабвенную любовь. Если бы она могла забрать себе положительный результат Меган, став носителем сама, она бы это сделала. Правда.

Кейти обнимает Меган крепче, и ее глаза наполняются слезами. Может быть, она смелее, чем ей кажется.

Для начала Кейти поднимается по Кук-стрит, до конца, сворачивает налево, на Банкер-Хилл, потом спускается по Конкорд. Проходит мимо трехпалубников, мимо вазонов с цветами и масляных фонарей, мимо ирландских флагов и флагов Бостона, висящих на окнах. Думает, как выглядит Портленд. Там часто идет дождь. Феликс говорит, что река Коламбия огромная и очень красивая, она окружена горами и водопадами, там много тропинок для прогулок. Говорит, совсем не похоже на Мистик. А что, если в Портленде все не такое, как здесь?

Кейти спускается по Уинтроп-стрит, останавливается у обочины и смотрит вниз. Два красных кирпича бок о бок вмурованы в центр тротуара, и эта линия идет вдоль улицы. Путь Свободы.

Она останавливается, мгновение рассматривает кирпичи под ногами, а потом подчиняется порыву. Она всегда хотела это сделать. Она идет по красной линии, то из кирпича, то просто нарисованной красной краской, проходит по ней через Сити-сквер до края Чарлстауна, напротив парка Пола Ревира. Останавливается, оглядывается, а потом идет дальше.

Конечно, она постоянно уезжает из Чарлстауна. Они с Феликсом часто ездят обедать в Кембридж и Саут-энд. Сегодня она идет в оперу. Но она никогда не проходила по настоящему Пути Свободы, по своей детской дороге из желтого кирпича: ногами, из своего района.

Она выходит на Чарлстаунский мост и тут же начинает его ненавидеть. Пешеходная дорожка, по которой идет полоса красной краски, сделана из металлической решетки. Глядя вниз, она видит у себя под ногами устье реки Чарлс, и ее желудок словно проваливается сквозь тело. Она продолжает идти, и она чудовищно высоко над черной, не дающей отражения водой. Машины и грузовики проносятся мимо ее правого плеча, всего в нескольких дюймах, из-за них металлический пол у нее под ногами вибрирует, в ушах стоит рев. Она останавливается, ее подмывает повернуть обратно. Снизу и сбоку опасность, а позади – уют того, что она знает, и он зовет ее назад.

Нет. Она решилась. Она смотрит строго вперед и продолжает путь, шаг за шагом.

Вскоре наконец-то она сходит со страшного моста. Переходит улицу и, оставаясь на Пути Свободы, оказывается на углу Норт-энда, бостонского итальянского района. У нее получилось! Она больше не в Канзасе.

Она оглядывается на Чарлстаун. Отсюда все еще видны памятник, верфи, мост Тоубин. Она почти видит свой дом. И смеется. Жалкое зрелище.

Она думает о Меган, живущей с положительной пробой на БХ, не пользующейся этим как предлогом, чтобы в чем-то себя ограничить. Меган переезжает в Лондон. У Джей Джея ребенок. Папа занимается йогой.

Феликс переезжает в Портленд.

Кейти улыбается себе самой, продолжая идти по Пути Свободы через Норт-энд, прочь от дома, гадая, куда потом уходит красная линия – понятия не имея куда.

«У тебя всю дорогу была сила, девочка. Иди, проживи свою мечту».

Глава 35

Ясный, холодный апрельский вечер на «Фенуэе», вторая неделя сезона, а Джо не стоит на дежурстве снаружи, под стеной стадиона на Янки-Уэй. Он наконец-то, что за благословение, внутри. Сидит с Донни, Томми, Джей Джеем и Патриком вдоль линии третьей базы, на четырнадцатом ряду за скамейками гостей. Билеты подарил Кристофер Каннистраро. Если бы Джо знал, что визит к юристу приносит роскошные места на игру «Сокс», он бы давно с Роузи развелся. И это лишь отчасти шутка.

Игра еще не началась. Донни и Томми уходят за пивом и едой. Джей Джей и Патрик листают программки, говорят об игроках и питчерах, о среднем по отбитым и средних очках за пробег. Джо хорошо и так: сидеть и впитывать все это, его чувства во власти традиции и красоты любимого стадиона.

Трава в середине площадки зеленая, как на поле для гольфа, земля жирная, как глина в Джорджии. Линии фолов и карманы белые, как в рекламе стирального порошка. Воздух холодит лицо и пахнет чистотой, а иногда хот-догами и пиццей. Веселая музыка шарманки навевает мысли о катках и карнавальных каруселях, о старом добром американском веселье. Его утешает красно-бело-синий неоновый знак CITGO, не менявшийся с тех пор, как Джо был мальчишкой, и его сердце смягчается, когда он читает на Зеленом Монстре[17] номера Зала Славы вышедших в отставку игроков: 9, 4, 1, 8, 27, 6, 14, 42.

Игроки уже на поле, разогреваются в красных майках с длинными рукавами, синих кепках и белых штанах до лодыжек. Джо скучает по полицейской форме, по видимому единству, по тому, чтобы быть частью команды, одним из своих, из братства. Ему всего этого не хватает. Головокружительное, детское удивление охватывает его, когда игроки прямо перед ним перебрасывают мяч по земле. Они кажутся огромными, и Джо чувствует, что ему оказана честь, словно он присутствует при значимом мгновении американской истории. Нет, конечно, это не инаугурация президента и даже не игра в постсезоне, но все-таки в том, чтобы быть здесь, есть нечто особенное.

Донни и Томми вернулись с пиццей и «Миллер-лайт». Донни тянется мимо груди Джо, передавая пиво Джей Джею и Патрику, а потом протягивает Джо его пиво, с крышкой и соломинкой. Стадион заполняется, толпа гудит от предвкушения.

Гулкий, словно глас бога, голос диктора просит всех сотрудников правоохранительных органов, пожарных и работников «Скорой» встать в знак уважения к тому, что они сделали и продолжают делать, чтобы защитить город Бостон и служить ему. Через неделю вторая годовщина взрывов на Бостонском марафоне, и Бостон заново переживает те события – и ужас, и героизм. Образы того апрельского понедельника восстают в медиа в количестве, кажущемся почти непристойным, и у Джо от них по-прежнему сжимается сердце. Слава богу, есть новые картинки, в противовес старым: вдохновляющие портреты пострадавших от взрывов, которые снова ходят, бегают и танцуют на протезах, бегунов и зрителей, которых за эти годы нашлось рекордное число, и теперь все они намерены показаться и вернуть этот день себе.

Они его вернули. Бостонские правоохранительные органы были там до последнего человека на страже, и они тоже были намерены проследить, чтобы день прошел мирно. Настоящая, славная победа хороших парней. Бостон силен. Держит Позу.

Сперва весь их ряд не хочет подниматься, но Патрик начинает суетиться и привлекать к ним внимание. Донни, Томми и Джей Джей – по настоянию Томми и Джо – встают. Это уважительный публичный жест, все хотели, как лучше, но для Джо момент исполнен глубокой печали, потому что в этом году он не будет стоять на дежурстве со своими в День патриота. Джо первым возвращается на свое место.

Через несколько минут они снова встают – национальный гимн. Поет молодая женщина из Кейпа, поет не особенно хорошо, но от высоких нот у Джо всегда мурашки по коже. А потом первый питч, и мяч у «Сокс».

В первом иннинге обе команды набирают один, два, три. В начале второго Джо бросает взгляд на Патрика – как раз вовремя, чтобы увидеть, как стакан с «Миллер-лайт» выскальзывает у него из руки и падает на землю между его ботинками. Патрик смотрит на разлитое пиво, потом поднимает взгляд на Джо. Они встречаются глазами. Кровь отливает от лица Патрика, оно становится бледным – цвета страха.