Всадники - Жозеф Кессель

Более проворным оказался коричневый с подпалинами, сверкавшими на солнце огнем. Он обогнал Бича на одно мгновение, на один шаг. Этого казалось достаточно, чтобы получить преимущество в скорости и мощи. Когда лбы с великолепно закрученными рогами стукнулись, Бича отбросило назад. Раздался первый крик толпы. Но белый баран с черными пятнами не упал и не дрогнул. Он сохранил равновесие и сообразительность. Гром, не переводя дыхания, повторил атаку. Бич отскочил в сторону. Противник скользнул вдоль его бока. Только шерсть слегка всколыхнулась. Он бросился вперед, чтобы заставить противника, которого ему уже удалось обмануть, потерять равновесие. Тщетно. Гром, не останавливаясь, повернулся кругом, уперся ногами в землю, вобрал шею в плечи. Лоб Бича ударился о такой же каменный лоб.

По-прежнему сидя на корточках с непроницаемыми лицами, хозяева баранов позвали тех длинным, странно модулированным голосом. Гром и Бич тотчас вернулись на исходные позиции. Хозяева стали ощупывать суставы животных. Еще до того как кончился осмотр, Гром ринулся вперед. Никто из присутствующих не смог бы сказать, повиновался ли он только собственному инстинкту или какому-то движению пальцев, утонувших в шерсти. Хозяин Бича, неприлично выругавшись, встал и обеими руками подтолкнул барана. Но было уже поздно. Гром пробежал половину расстояния, отведенного для разбега. Земля уже звенела, как бубен, под его копытами, а Бич только еще делал первый шаг. Инстинктивно он догадался, что атака лоб в лоб не оставляет ему никаких шансов. Когда до Грома оставалось два шага, он отскочил влево. Но дважды обмануть противника одним и тем же способом у него не получилось. Он развернулся, сохранив всю инерцию разбега, и изо всех сил ударил Бича в плечо. Казалось, что именно из этого удара родился гортанный, глубокий крик толпы. Ветер донес его до самых скал, и гроты с Буддами откликнулись эхом.

Мокки прислонился щекой к щеке Уроза, и губы его пропели:

– Клянусь Пророком, твой сильнее. Ты выиграешь.

Уроз локтем ударил саиса по лицу, оттолкнул (удача сопутствует лишь тому, кто не пытается высказываться вместо нее) и еще крепче сжал амулет в ладони, взмокшей от пота.

Удар, нанесенный Бичу, подбросил его вверх и опрокинул на спину.

Крики превратились в вой. Уроз с трудом удерживался, чтобы не присоединиться к нему. Гром собрался, напрягся и кинулся на противника, бессильно лежащего вверх животом… Наступала минута умерщвления.

В ту же секунду Бич дважды перевернулся с непостижимой ловкостью и быстротой. Противник атаковал пустое место, где еще не выпрямилась трава, на которой только что лежал массивный Бич.

Теперь всеобщий крик был обращен к другому барану. Бич стоял на ногах. Бич несся навстречу противнику, который возвращался. Преимуществ разгона не было ни у кого из них. Их силы выровнялись. И они откровенно рвались в бой. В глазах у них горели одинаковые искры ярости. Но на этот раз рога их стукнулись совершенно без пользы. Оба стояли, целые и невредимые, не отступив ни на шаг, упершись мордой в морду. Хозяева отозвали их к себе.

Все сразу заметили, что Бич идет слишком медленно. Походка его была неуверенной, дыхание учащенным. Одни кричали, что у него треснула ключица, другие, что вывихнуто колено, третьи, что от сильного удара повреждены легкие, а кто-то считал, что ему больше не хочется драться. И все сходились на том, что Гром бегает быстрее, что он более выносливый и что теперь победа ему обеспечена.

Когда Бич подошел к человеку, вырастившему его, тренировавшему и дрессировавшему его, он первым делом приподнял и слабо пошевелил ногой с белым носочком над копытом. Он положил ее на раскрытую ладонь и тихонько забрал обратно.

Зрители притихли. Когда они вновь заговорили, голоса их были сдержанными, неуверенными. Люди обменивались репликами:

– Он, что, просит приободрить его?

– Уж не прощается ли он с хозяином?

– И с жизнью тоже?

– Никак, он просит прекратить поединок?

Хаджи Заман, вместо того, чтобы разглядывать барана, на которого он поставил, повернулся к нему спиной. Бледное лицо его тянулось к скелетоподобному типу, сидевшему за ним.

– Хозад! Хозад! Когда ворон накрыл своей тенью другого барана, это значило, что я не должен был его выбирать, да? Это он так сообщал мне, что тот родился под плохой звездой?

Хозад ответил ему, не мудрствуя:

– Ну откуда мне знать, о святой человек, как надо толковать предсказания? Это же ведь не я ходил в Мекку.

И тут же добавил, заискивающе и жадно:

– Но ты все-таки дашь мне, дашь денег на траву сновидений?

Но теперь он увидел перед собой под зеленой чалмой только жирную морщинистую шею. Хаджи Заман уже не думал о нем.

Бич и Гром вновь приготовились к бою.

И тут произошло нечто, удивившее даже самых мудрых и опытных знатоков. На полпути Бич, движения которого были тяжелыми и замедленными, упал на бок и стал дергать ногой в белом носочке. Удивленный этим, противник замедлил разбег и осторожно подошел к лежащему. Белая нога протянулась к одной из рыжих ног и стала гладить ее жалобным движением.

Раздались крики толпы:

– Он просит пощады!

– Трус!

– Предатель!

– Ложная слава! – кричали те, кто поставил на Бича.

А другие кричали:

– Никакой пощады!

– Биться до конца!

– Добивай!

– Бей его рогом в живот!

– Доканчивай его, бесподобный Гром!

И первые, разгоряченные жаждой мести, присоединяли свои крики ко вторым, жаждущим крови.

Уроз, тоже весь охваченный этой страстью, сделал резкое движение всем телом вперед. Неожиданно нестерпимая боль от перелома заставила его потянуться той рукой, которой он держал амулет, к ноге…

В тот же момент Гром отступил на шаг и наклонил голову, готовую нанести смертельный удар. Но тут Бич изогнул шею, хребет и изо всех сил нанес невероятной силы удар рогом снизу вверх в наклонившуюся над ним морду. Послышался хруст ломаемых костей и хрящей. Бич ударил еще раз и тем же способом. Голова противника замоталась во все стороны от неимоверной боли. Нижняя ее часть превратилась в месиво из мяса, слюны и крови. У нее не было больше ни носа, ни нижней челюсти. Из этого месива шло тонкое, жалобное и наивное блеяние, как у самого маленького ягненка. Бич встал, не спеша, отступил на нужную дистанцию и бросился вперед. Его рога со всего размаху ударили в сонную артерию стонущего барана. Гром пошатнулся, но не упал. Бичу пришлось атаковать трижды, чтобы добить противника. Когда все было кончено, победитель вернулся к хозяину и протянул ему лапу в белом носочке.

Хаджи Заман в первом ряду беснующихся зрителей схватил все деньги, лежащие перед ним, и потряс ими как трофеем. Уроз машинально поднес руку к амулету и опустил ее. Мокки сидел за ним и плакал. А Хозад все внушал своему ворону:

– О, Али! Травка чарующая… О, Али! Травка поющая…

Когда шум стих и присутствующие немного утихли, Амджяд Хан что-то сказал на ухо главе района, и тот утвердительно кивнул головой.

– Айюб! Подойди, – крикнул он.

Хозяин Бича вместе с бараном подошел к ним. Поклонился с почтением и достоинством.

– Богатый и благородный Амджяд Хан и я, – проинформировал счастливчика глава района, – полагаем, Айюб, что обычная плата и выигрыши, доставшиеся тебе в споре с противником, недостаточны, чтобы вознаградить твой труд по воспитанию и такому обучению животного. Амджяд Хан предлагает тебе выбрать в его отарах, а они у него самые большие в нашем районе, двух молодых баранов, какие тебе понравятся.

Айюб прижал к груди правую руку и низко поклонился Амджяду Хану.

– Со своей стороны, – продолжал глава района, – я заявляю и повелеваю, чтобы с сегодняшнего дня во всей Бамианской долине все называли Бича принцем бойцовых баранов.

При этих словах потрепанная чалма Айюба едва не коснулась земли. Он долго стоял, согнутый пополам. Наконец разогнулся, и правая его рука оторвалась от груди и легла на один из великолепных рогов Бича. Глаза его излучали счастье.

– Да поможет тебе Аллах, ваша милость, и детям твоих детей, – сказал он. – А мои дети и внуки никогда не забудут твою доброту.

И все закричали:

– Слава принцу бойцовых баранов Бамиана! Слава!

Глава района поднял руку. Крики утихли.

– Да будет так, – подтвердил он. – Если только, и это будет справедливо…

Он выдержал паузу, подождал, когда тишина станет абсолютной, и закончил:

– Если только не найдется соперника, который оспорил бы это звание. Я прав, Айюб?

Хозяин Бича еще крепче ухватился за рог и воскликнул:

– Мудрость и справедливость говорят твоими устами, о господин наш. Мой баран только и ждет нового поединка, а я ставлю на кон все, что он мне дал.

Айюб умолк. Легкая улыбка, уверенная и горделивая, освещала его лицо. Глава района обернулся к зрителям, вопрошая их взглядом. Никто не отвечал. Ни одна рука не поднялась.