Дон Жуан, Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры - Йозеф Томан

- Ловите! - кричит Мигель и швыряет в толпу золотой крест с рубинами дар архиепископа, освященный крест...

Крест исчез в толпе.

А процессия движется, проходит, последние ряды монахов миновали дворец Маньяры, за ними тянется севильский люд.

- Ага, подбираете? Золота хочется? У меня его хватит на всех! Всех вас куплю! - уже исступленно вопит Мигель. - Всех, от архиепископа до последнего дьякона, куплю всю процессию! Вашего бога куплю, над которым смеюсь, и деву Марию, и на ложе свое...

И тут ему отказал голос.

Взгляд его наткнулся на взгляд девушки - закутанная в черный плащ, она шагает в процессии с зажженной свечой в руках. Колеблющееся пламя свечи озаряет ее лицо.

И взгляд этот печален, но полон ласкового участия. Отблеск сокровищ Страстной пятницы в этих глазах; в них - дух, вознесенный надо всем, что низко, в них - нежность и мудрость, в них читается извечная женственность, что одаряет не телом одним, но и душою.

Чаша выпала из рук Мигеля и разбилась.

Словно примерзший к месту, смотрит он в девичьи очи, а они все ближе и ближе.

- Кто вы? - заикаясь, с трудом выговорил Мигель.

Но она лишь серьезно взглянула на него и молча прошла - удалилась с толпою, исчезла.

Мигель кинулся вслед. Бешено расталкивая людей, опрокидывая тех, кто недостаточно быстро уступал ему дорогу, ищет он девушку.

Напрасно.

Свечи мерцают, свет их сливается с морем огня на площади перед кафедральным собором.

Как найти ее? Где искать?

Долго искал Мигель и не нашел и в изнеможении прислонился к стене собора.

В бессильной ярости сжимает он кулаки и клянется всем, что привязывает его к земле, призывает в свидетели небо и ад, что найдет, что он должен иметь эту девушку.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

О час, влачащийся безрадостно, о туча тоски, окутавшая мысль, подобно тому, как поля окутывает дым сражений!

Багровая вечерняя звезда - око девичье, серп месяца напоминает улыбающиеся уста. Тополя у реки - как аллея крестов и свечей, по которой прошла она.

Пылайте, дымные факелы, гори, пламя свечей, летите в облаках, огненные кони, и подайте мне знак, когда остановитесь над той, кого я ищу!

Третий час по заходе солнца в Белую субботу, и люди, которым был возвращен спаситель из гроба, садятся после поста к тучным блюдам.

Сеется мелкий, теплый дождик, капли звенят о водную гладь. Гвадалквивир стремится, бурный, вздувшийся от весенних горных вод. Расправляет плечи река, и ладони ее лепят форму берегов.

Мигель сходит к самой воде, погружает в нее горячие руки.

Горе мне - не нашел я ее в процессии. Горе мне - не увел ее сразу. Но я найду ее! Севилья не так велика, чтоб я не мог отыскать ее. Но что, если она чужая в городе?

Что творится со мною? Не сплю и не бодрствую. Существую и нет. Шатаюсь, словно в груди моей зияет кровавая рана. Гашу свет, призываю тьму. Но тьма меня душит, и я зажигаю огонь. Каким стал я безумцем! Нет, нет. Я должен хотя бы увидеть ее. Но кто скажет мне - где искать?

Тихий смех отвечает ему с реки, сливаясь с мерными всплесками весел. В нескольких локтях от Мигеля качается челн, и в нем - угловатая тень человека.

- Я! - доносится голос с реки. - Я открою тебе все, что ты хочешь узнать, и дам все, что ты желаешь иметь. Я, Мариус.

Лодка приблизилась.

- Войди в мой челн.

Мигель прыгнул в лодку, сел. Напротив него серым пятном - узкое, бледное лицо с чахлыми усами и растрепанной бороденкой. Тонкие губы, костлявые руки - и полыханье безумия в светлых глазах.

- Кто ты? - спрашивает Мигель.

- Ты ведь слышал - Мариус, - отвечает костлявый. - Владыка земли, огня, воды и воздуха. А ты, судя по тем причитаньям, что ты бросал реке, бедняк. Доверься мне, открой, что тебя мучит.

- Я ищу девушку, которую впервые увидел вчера, но она исчезла в толпе.

- Какой цвет был в то время вокруг?

- Желтый. Свет свечей.

- Дурной знак. Зародыш гибели при самом рождении. Но и здесь я сумею помочь. Я отведу тебя к ней.

- Ты, лодочник? Ты знаешь ее?

Мариус начал грести по течению. Наклонив остроконечную голову, тихо произнес:

- Я знаю все. Был бы живой, как ты, не знал бы ничего.

- Был бы живой? - недоуменно повторяет Мигель. - Не понимаю...

- Я общаюсь только с мертвыми, - говорит костлявый. - Тень есмь и обитаю меж теней. Душа без тела или тело без души - как тебе угодно. Но владениям моим нет границ, и власть моя беспредельна.

Мигель вздрогнул.

Тишина, лишь дождь барабанит по реке.

- Куда ты везешь меня, Мариус?

- Не бойся ничего, - отвечает тот. - Я везу тебя под знаком креста. Везу к женщине, которую ты ищешь. Она станет твоей добычей, а ты будешь добычей ее.

- Не понимаю...

- Ты любишь эту женщину?

Мигель, не отрывая взгляда от водной глади, невольно отвечает утвердительно:

- Люблю. - Но тотчас споткнулся об это слово: - Не знаю. Любовь?..

- Ложе любви и смертное ложе выглядят одинаково.

- Любовь? - мучит Мигеля незнакомое понятие.

- Любовь? Смерть сидит на ее плечах, едва она расцветет.

И еще говорил Мигель неуверенно о любви, а Мариус, отвечая ему, говорил о смерти.

Тогда Мигель поднял голову и понял, что он в руках сумасшедшего.

Не важно. Не добром, так силой заставлю его высадить меня на берег.

Но безумный гребец сам уже направляет свой челн к берегу.

Вышли.

Безумный взял Мигеля за руку и повел.

Они идут улочками меж высоких садовых оград, шуршит мелкий дождичек, плещет о листья.

- Мы идем искать ее? - спрашивает Мигель.

- О, искать... Искать - вот смысл жизни. Найти - счастливая случайность. Потерять, что нашел, божья кара.

Подошли к чугунным воротам.

- Вот цель твоего пути, кум, - говорит Мариус.

- Кладбище? - ужаснулся Мигель.

- Здесь собирается вся красота мира. Здесь собрано все прекрасное. - И безумный разразился скрипучим смехом.

Он потащил Мигеля за собой по дорожкам меж крестов, у подножий которых мерцают огоньки лампад.

- Твоей красотки тут еще нет, но могила готова. Пойдем, покажу тебе. Подожди ее здесь...

- Сумасшедший! - крикнул Мигель, отталкивая Мариуса. - Пусти меня и радуйся, что я не проткнул тебя шпагой, чтоб ты сам свалился в могилу!

И Мигель бежит прочь. Выбегает из кладбищенских ворот и слышит позади себя глухой крик:

- Это ты сумасшедший, не я! К чему стремишься? Ищешь, чего нет! Ловишь ладонями ветер, безумный! Любовь?! Смерть сидит у нее на плечах, едва она расцветет!

* * *

О пречистая дева, лишь мгновение я видела лицо его и прочла на нем больше печали, чем греховных страстей. Это человек, не знавший радости.

И вот, со вчерашнего вечера, с тех пор, как увидела я его, бледнею и вяну, словно в недуге. Единственная мысль моя - о нем.

Выслушай меня, царица небесная, и благослови меня дать ему счастье. И быть счастливой с ним. Ибо, о пресвятая, я охвачена любовью к этому мужчине...

Под статуей Мадонны стоят на коленях донья Хиролама Карильо-и-Мендоса, единственная дочь герцога Мендоса, одного из высших дворян Испании. Среди предков этого рода был маркиз Иньиго Лопес де Мендоса-и-Сантильяно, великий испанский поэт начала пятнадцатого века; затем - Диего Уртадо де Мендоса, государственный деятель при дворах Карла V и Филиппа II, известный гуманист, меценат и превосходный поэт; далее - кардинал Севильский Франсиско де Мендоса и наконец недавно скончавшийся драматург Хуан Руис де Аларкон-и-Мендоса.

Под статуей Мадонны преклонила колени девушка, прекрасная, как майский полдень. Лицо ее просвечивает солнечным, персиковым светом, золотится благоуханнем, серьезен взгляд темных очей из-под длинных ресниц и выгнутых бровей. Спелые губы ее изящного рисунка. Свежесть, юность, ясность несет это создание на белом челе, над которым - волны волос, черных как смоль. Сложение - само совершенство, кисти рук и ступни ног - маленькие, прекрасной формы. Во взгляде смешались женственность, созданная для того, чтобы любить, мудрость и пылкость. Женщина - горе и мир, женщина - страсть и тихая нежность, но всегда - душевный жар, всегда - горячая преданность тому, что она любит. Женщина, которая не обманет надежд, не предаст, не изменит, женщина, верная своему сердцу и своей гордости, женщина, которая несет в себе необъятное богатство чувств тому, кого одарит она телом своим и душою.

Под статуей Мадонны преклонила колени девушка, которую со Страстной пятницы тщетно разыскивает Мигель.

Сумрак заползает в комнату, примешивает к молитве девушки злые слова.

Распутник, нечестивец, мятежник, изверг, убийца...

- Нет, нет, пресвятая Мадонна, он не такой! Не негодяй - заблудший. Несчастный с истерзанным сердцем, и я хочу взять это сердце в ладони и нежить его, дышать на него, пока не вылечу. Хочу преобразить его жаром своим. О пречистая дева, отдай мне любовь этого мужчины, и я верну тебе его душу ясной и чистой, как улыбка младенца!

* * *

Над столом, обтянутым зеленым сукном, склонили головы отцы церкви, возмущенные беснованием Мигеля в Страстную пятницу.