Последняя битва - Роберт Сальваторе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Разбудите короля Эйдриана! — закричал кто-то. Каждое слово сопровождалось возбужденным ржанием и ударами сильных копыт в стену денника.
Испугавшись, как бы Дар в ярости не причинил себе вреда, Роджер без колебаний ворвался в конюшню.
Перед стойлом огромного жеребца стояли трое солдат, присматривающих за конюшнями. У одного в руке был кнут, который он, похоже, собирался пустить в ход.
— Он убьет тебя, если ты туда войдешь! — крикнул Роджер, и это была чистая правда.
Смотритель призывал к себе жеребца, играя на волынке. Песня кентавра, на протяжении многих лет охранявшего Дара и всех других диких коней Тимберленда, просила огромного жеребца вернуться домой.
И не вызывало сомнений, что Дар рвался откликнуться на этот зов.
Удивленные солдаты воззрились на Роджера.
— Ты кто такой? — спросил один из них.
— Я хорошо знал этого коня еще задолго до того, как король Эйдриан нашел его! — ответил Роджер.
Он метнулся к стойлу и ласково окликнул жеребца. И тот, хотя по-прежнему взбудораженный, совершенно определенно узнал его.
— Нужно выпустить его побегать в загоне, — сказал Роджер, и, предложи он солдатам вспороть себе животы прямо тут, на месте, вид у них, наверное, был бы менее ошарашенный. — Все дело в том, что этот жеребец очень силен. Ему нужно много бегать, чтобы выплескивать энергию. Ну же, быстрее! Помогите мне вывести его в загон. Дайте ему хорошенько набегаться, и он успокоится.
Ни один солдат при этих словах не шелохнулся.
— Он же дикий жеребец, рожденный и выросший на холмах Тимберленда, и не в состоянии вытерпеть долго в замкнутом пространстве. Если вы не пошевелите задницами, конь вашего короля сломает ногу!
— Ты кто? — повторил вопрос солдат.
— Я уже лечил лошадей в Кертинелле, когда на этом замечательном жеребце ездил еще отец короля Эйдриана, Элбрайн-Полуночник, — соврал Роджер и опустил взгляд, притворяясь, словно засмущался, сделав такое признание. — И я служил королеве Джилсепони, когда она была баронессой Палмариса, вскоре после чумы. Мало кому известно — и я умоляю вас не рассказывать об этом, — что в те времена этот великолепный конь был любимцем Джилсепони.
На физиономиях солдат возникло ошеломленное выражение — в точности то, чего Роджер и добивался, рассчитывая вызвать доверие к произнесенным им словам и таким образом добиться своего.
— Пожалуйста, умоляю вас, если не ради коня, то чтобы защитить себя от гнева короля Эйдриана, помогите мне вывести Дара в загон.
— Тебе с ним не управиться! — возразил один из солдат. — Если открыть дверь, он тебя просто растопчет!
— Да нет же! — воскликнул Роджер и посмотрел на коня. — Дар, ты ведь не причинишь мне вреда?
Огромный жеребец перестал ржать и метаться, глядя на Роджера с таким видом, словно понимал каждое слово. Воспользовавшись моментом затишья, тот быстро подошел к деннику, снял засов и открыл дверь. Охранники не успели пальцем пошевелить, как Дар подошел к Роджеру, обнюхал его и, казалось, внезапно успокоился.
Роджер посмотрел на солдат, и один из них бросил ему недоуздок. Он начал надевать его на коня, но остановился, поглаживая морду Дара — и заодно давая ему возможность продвинуться к выходу из стойла.
Снова сделав вид, что возится со сбруей, он наклонился и зашептал коню в ухо, словно успокаивая его. На самом деле он и не думал его успокаивать — напротив, подстрекал бежать!
После чего Роджер отпрянул, словно конь причинил ему боль. И Дар, словно молния, пронесся мимо него и ошеломленных солдат. Опустив голову, жеребец галопом вырвался из конюшни, фыркнул, встал на дыбы и поскакал прочь.
— Держите его! Держите его! — завопил Роджер, прекрасно понимая, что никто не сумеет догнать могучего быстроногого красавца. Солдаты, правда, рванулись вдогонку, и это уже было хорошо: по крайней мере, он сам больше не привлекал их внимание.
— Беги, Дар, — прошептал он. — Беги туда, откуда летит призыв кентавра. Мчись к бывшей хозяйке — единственной, кто ныне заслуживает право скакать на тебе.
Прислушавшись, Роджер убедился, что шум погони перемещается все дальше от конюшен, к главным воротам. И мудро решил, что ему тоже самое время сматывать удочки. Выскочив из боковой двери конюшни, он укроется в тени какого-нибудь большого дерева…
По крайней мере, так он надеялся.
— Господин He-Запрешь? — прозвучал у него за спиной чей-то голос.
Роджер не сразу узнал его, но только от неожиданности. Он замер, медленно повернулся и увидел перед собой Илтина Дингля, одного из садовников Чейзвинд Мэнор.
— Господин He-Запрешь! — повторил старик более настойчиво. — А я думал, ты ушел на север с Джилсепони.
Роджер приложил палец к губам, призывая говорить тише, и тревожно оглянулся по сторонам.
— Так оно и было, добрый господин Дингль, а вернулся я, просто чтобы взглянуть на этого нового короля, ее сына.
Морщинистое лицо старика заросло седой щетиной. У него были длинные волосы, стянутые сзади в «конский хвост», что придавало этому человеку не по возрасту беспечный вид, вполне соответствующий его часто непредсказуемому поведению.
— Не верится мне, что ты пришел только за этим, — с понимающей усмешкой уронил садовник.
Роджер снова оглянулся.
— Твоя правда, старик. Я вернулся за Даром.
— Не может быть!
— Да, это так. Дар слишком хорош для нового короля, каким бы достойным он ни был…
— Ты сам не веришь в это! — рассмеялся Илтин Дингль.
— Дар не для него, говорю тебе, — повторил Роджер.
— О, в это-то ты, не сомневаюсь, веришь. Я насчет «достойного»…
Роджер застыл, глядя на Дингля.
— Многие думают так же, — продолжал старик. — Несмотря на слова епископа Браумина. Вообще все это меня страшно удивляет. Не ожидал я от Браумина Херда, что он вдруг проявит к нему такую благосклонность. И это после того, как столько людей погибло, защищая город.
— А что именно говорил епископ Браумин?
— Ну, что с королем все в порядке, он, дескать, занял трон вполне законно. И аббата Де'Уннеро защищал. Он сейчас в аббатстве Сент-Прешес всем заправляет, так что лучше туда не суйся!
Роджер He-Запрешь выслушал ошеломляющую новость молча. Он не сомневался в правдивости слов старого садовника. И для него, имеющего представление о магии драгоценных камней, не составило труда догадаться, каким образом Эйдриан мог заставить епископа Браумина говорить то, что ему было нужно.
— Возможно, на самом деле все не так, как кажется, добрый Дингль, — ответил он, и старик снова рассмеялся. — Умоляю, не проболтайся никому. Если не ради меня, то хотя бы ради Дара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});