Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11 - Роберт Хайнлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ответил, что подумаю над его словами, поблагодарил и ушел. Лег в постель и, наконец, забылся сном. В середине ночи меня разбудила корабельная качка. Корабль всегда покачивает, если он лежит на воде, но так странно, какими-то рывками, «Элси» на Элизии еще никогда не дергало.
Качка прекратилась, затем началась снова… потом снова прекратилась… опять началась… Я уже стал гадать, что же там происходит, но корабль вдруг завибрировал совсем по-другому, а эту вибрацию я узнал — так бывает, когда прогревают ракетные двигатели, но еще не на полной мощности. Инженеры говорят, что они «прочищают глотку» — обычное дело при ремонте и проверке. Я решил, что мистер Регато задержался допоздна на работе, и успокоился. Толчки больше не повторялись.
За завтраком я узнал, что это было: левиафаны затеяли очередную пакость — никто не знал, какую именно — против самого корабля… а капитан вполне разумно приказал мистеру Регато использовать против них ракетные двигатели. Пока мы знали о левиафанах очень мало, зато совершенно точно выяснили одно — они не иммунны ни к суперперегретому пару, ни к сильной радиации.
Эта схватка с морскими дьяволами придала мне смелости: я решил повидаться с капитаном, как мне посоветовал Гарри.
Капитан принял меня, заставил ждать не более пяти минут. После этого он сидел молча, предоставив мне возможность говорить столько, сколько я сочту нужным. Я изобразил всю картину такой, какой видел ее сам, не приписывая ничего ни Чету, ни Гарри. По лицу капитана я не мог определить, удалось ли мне произвести на него впечатление или нет; поэтому я со всей решительностью подчеркнул, что Дядюшка и Мей-Линг уже вышли из игры и что шансы, будто от меня будет толк после следующего пика, столь слабы, что он рискует кораблем и командой при очень малой надежде на выигрыш.
Когда я закончил, мне все еще было неясно, добился ли я чего-нибудь, а он и тогда воздержался от прямого ответа. Капитан без всякого намека на вопросительный тон произнес:
— Барлетт, вчера вечером у вас в каюте в течение пятидесяти пяти минут находились два члена команды, причем дверь каюты была наглухо закрыта.
— Чего? Да, сэр.
— И вы с ними обсуждали этот вопрос?
Я хотел было солгать.
— Э-э-э… да, сэр.
— После этого вы разыскали другого члена команды и оставались с ним до поздней ночи… или, лучше сказать, до раннего утра. С ним вы тоже говорили на эту тему?
— Да, сэр.
— Так. Тогда я арестую вас на время, которое потребуется для расследования двух пунктов: подозрения в побуждении к мятежу и в попытке подготовки мятежа. Вы арестованы, Барлетт. Отправляйтесь в свою каюту и оставайтесь там. Всякие визиты к вам запрещены.
Я с трудом сглотнул. Потом мне на помощь пришло воспоминание о чем-то, что рассказывал мне дядя Стив. Дядя Стив был клевым знатоком космического права и любил на досуге поболтать об этом предмете.
— Есть, сэр. Но я настаиваю, чтоб мне дали свидание с защитником по моему выбору… и чтоб слушание дела велось публично.
Капитан кивнул, как будто я сообщил ему, что на улице дождь.
— Разумеется. Ваши гражданские права будут уважаться. Но с этим делом придется подождать; сейчас мы готовимся к старту. А потому считайте себя под арестом и отправляйтесь в свою каюту.
Он отвернулся, оставив меня наедине с задачей взять самого себя под стражу. Мне показалось, что он даже не рассердился.
Вот я и сижу в полном одиночестве у себя в каюте. Пришлось сказать Дядюшке, что ко мне доступа нет, а позже сообщить то же самое и Чету. Никогда бы не поверил, что со мной такое может произойти.
Глава 16
«Всего лишь математическая абстракция»
Это утро растянулось на целый миллион лет. Вики вызвала меня в обычное время, но я сказал ей, что вахтенное расписание опять изменилось и что я свяжусь с ней попозже.
«Что-то произошло?» — спросила она.
«Нет, девочка, просто на борту происходит кое-какая реорганизация».
«Ладно. Но ты определенно встревожен».
Я не только не стал ей рассказывать, в какую историю вляпался, но даже решил не упоминать о случившейся катастрофе. Время еще будет, пусть все уляжется, хотя, конечно, она может узнать обо всем из официальных сообщений. Пока же нет причин заставлять этого милого ребенка волноваться из-за того, что она не в состоянии изменить.
Минут через двадцать ко мне пришел мистер Истман. На его стук я открыл дверь и сказал:
— Мне запрещено принимать посетителей. Извините. Однако он не уходил.
— Я не гость, Том. Я тут в официальном качестве, от капитана.
— О!
И я впустил его.
При нем был ящик с инструментами. Он поставил его на пол и сказал:
— Отделы обычной и специальной связи объединены, так как у нас слишком мало людей, и получается, я вроде теперь твой непосредственный начальник. Правда, по моему мнению, это ничего не меняет. Но мне придется внести кое-какие изменения в проводку твоего мага, чтобы ты мог диктовать прямо на магнитофон в рубке связи.
— О'кей. Только зачем это понадобилось? Мистер Истман явно смутился.
— Ну… тебе полагалось бы быть на вахте уже полчаса назад. Мы собираемся устроить так, чтобы ты Отрабатывал свои вахты прямо в каюте, со всеми удобствами. Капитан отругал меня за то, что я не сделал этого раньше.
Истман начал снимать панель магнитофона. А я — так просто лишился дара речи. И тут же опять вспомнил кое-что из рассказов дяди Стива.
— Эй! Погодите-ка минутку!
— Чего?
— Да нет, валяйте, меняйте проводку, мне-то что за дело. Только никаких вахт я отрабатывать не собираюсь.
Истман выпрямился, вид у него был весьма встревоженный.
— Не надо так говорить, Том. У тебя и без того плохи дела, вряд ли стоит их отягощать. Давай забудем то, что ты мне сказал. О'кей?
Мистер Истман был порядочный человек и единственный из электронщиков, никогда не позволявший себе называть нас «выродками». Думаю, он беспокоился за меня совершенно искренне. Тем не менее я ответил ему брюзгливо:
— Не понимаю, как мое положение может стать еще хуже. Передайте капитану мой ответ — пусть он сам несет свои вахты и… — Тут я остановился. Нет, дядя Стив сказал бы все совершенно иначе. — Извините меня, пожалуйста, скажите капитану вот что: «Связист Барлетт выражает капитану свое почтение и сожалеет, что не может выполнять свои обязанности, находясь под арестом». Ясно?
— Ну послушай же, Том, ты к этому делу подходишь неправильно. Конечно, в том, что ты говоришь, с точки зрения устава, есть определенный смысл. Но у нас так мало людей, что всем приходится трудиться изо всех сил и помогать другим. Ты же не станешь цепляться за букву закона, это было бы несправедливо по отношению к твоим товарищам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});