Норманны — Русы Севера - Юрий Петухов

Семитов могли остановить только семиты. Кочевых семитов могли остановить только оседлые семиты. Остановить и втянуть, всосать в свою среду. Это было единственное решение огромной, общечеловеческого масштаба проблемы. Ни одно государство, ни один город, ни одно княжество Сурии-Русии-Палестины-Ханаана-Месопотамии не додумалось до этого и не попыталось воплотить в жизнь. Египетские жрецы-волхвы и здесь доказали свое превосходство.

Таким образом, одно из самых цивилизованных и окультуренных племен гибридных семитов было «избрано» — именно избрано! (отсюда и легенда об «избранном народе») — для проведения необычного эксперимента. Из этого «избранного» племени надо было создать культурных, цивилизованных, оседлых семитов и посадить в Ханаане-Палестине, в той самой «обетованно-святой земле», которая представляет из себя мост на Суэцкий перешеек — именно там, на подходах к «мосту-перешейку» надо было остановить массированное нашествие не просто иного этноса, но иной расы, иного мировоззрения, иного сознания… Спасать Египет и часть еще не поглощенной Сурии-Палестины надо было в ближайшие десятилетия28.

Волхвы-жрецы не скрывали своих намерений. Это они внушили племени Иакова-Израиля, что оно есть «избранный народ». Для успеха дела сами подопытные должны были ощущать свое мессианство, свою избранность — только абсолютно верящие в свою особенность люди могли остановить нашествие себе подобных.

Даже пресловутое «бегство евреев из Египта» (по «библейской традиции» ок. 1280 г. до н. э., фактически позже), этот очередной «исход» жрецы-волхвы русов обставили и обыграли как самостоятельное решение самого «избранного народа». Было крайне наивно думать, что регулярные армейские части Египта, профессиональные воины не смогли бы догнать и остановить караван-табор с детьми, стариками, женщинами и козами. Все эти легенды о «казнях египетских», о «хитроумных евреях», обхитривших фараона, его сановников, спецслужбы и простодушных соседей-египтян, о «расступившихся водах Красного моря» очень красивы и поэтичны, это настоящая, подлинная литература. В жизни, в истории все было реалистичней и проще.

Сам «египетский плен» несчастных подопытных длился, разумеется, не пятьсот лет, и даже не триста — это преувеличение, обычный литературный прием, применяемый для того, чтобы поразить воображение слушателей и читателей, это заурядная гипербола составителей Ветхового Завета. Точных дат не знает никто, но пребывание «избранных» гибридных29 семитов в Египте могло длиться в течение смены двух-трех, от силы четырех поколений, то есть сто двадцать — сто пятьдесят лет. Этого времени волхвам-жрецам должно было вполне хватить для того, чтобы выработать и закрепить необходимые признаки «оседлого населения», не разрушая самого семитского менталитета, суть которого в направлении своей этноэнергии-пассионарности не внутрь собственного рода-племени или социума, а во внешнюю этносреду. Процесс воспитания, выучки, селекции не мог длиться пятьсот лет. За такое время была бы утрачена сама цель эксперимента по выведению новой, агрессивно-сдерживающей и контролируемой, то есть управляемой «породы» людей нового типа.

Судя по всему, жрецы-волхвы были мастерами своего дела и работали они без выработанных значительно позже понятий о «правах человека». В селекционные работы входил труд на строительстве пирамид и прочих сакральных или хозяйственных объектах Империи. Не способные к организованному труду отбраковывались и, скорее всего, погибали на таких работах. Отсюда и легенды о «жестоких фараонах и рабском труде». О большинстве прочих методов селекции, применяемых египетскими жрецами-волхвами, мы можем только догадываться. Жрецы ставили перед собой грандиозную задачу, так как думали не только о создании «живого щита» на пути кочевых орд, но и о выращивании нового населения всего Древнего Востока, способного хоть каким-то образом хранить начала высоких цивилизаций. Альтернатива была одна — дикие орды «людей смерти» и дикая бесплодная пустыня на месте цветущих городов и селений.

За некоторое время до того как, по мнению жрецов-волхвов, «избранный народ» созрел для возлагаемых на него надежд и обязанностей, к нему был приставлен специально подготовленный человек из жреческой касты, который должен был провести закрепление благоприобретенных признаков и выработку морали, цементирующей «избранных» в суровых условиях Синайской горной пустыни, после чего привести их на заранее определенное место — на земли Ханаана, и перекрыть этот «естественный мост», по которому орды кочевников шли на Север Ближнего Востока, в Северную Африку, а в дальнейшем могли пройти всеуничтожающим валом в Малую Азию и Европу.

Речь идет о Моисее. «Библейская традиция» продолжает слепо считать его за этнического еврея, хотя науке известно, что Моисей не был евреем30, более того, он даже не знал праив- рита (это известно и из Библии) и общался со своей «избранной» паствой при посредстве «брата»-толмача.

Жрецы-волхвы Древнего Египта не могли поручить столь ответственную миссию одному из подопытных гибридных семитов, а тем более случайному человеку. Вне всяких сомнений, Моисей был человеком из их среды, то есть он и сам был волхвом-жрецом, этническим русом-индоевропейцем.

При этом надо не забывать, что несмотря на всю чрезвычайно строгую кастовость, жрецы-русы XIII–XI веков до н. э. могли уже отличаться от жрецов-русов времен Меша-Меса-Менеса, Джосера (Ясура-Руса) и иметь некоторые афразийские (хамитские) внешние признаки. При всем при том духовно, культурно, традиционно и этнически жрецы-волхвы Древнего Египта, сколь бы ни была смугла их кожа, оставались русами. Об этом говорит и имя жреца-пастыря. Моисей есть позднее, олитературенное «имя». В еврейской традиции великого учителя звали (и зовут ныне) Моше. Имя «Моше» исходит из начального «Мос, Мес, Меш» — «объединитель, собиратель, с-мес-итель». Мы опять и опять, как в древнеегипетском, шумерском, критском, польском и даже «московском» (Мосх-Месх-Мосох) вариантах, сталкиваемся с этим традиционным именем русов. Вполне возможно, что оно не было даже именем. Более вероятно, что это был изначальный эпитет — «смешивающий», «объединяющий», «ведущий за собой», «сплачивающий вокруг себя» — Мес-Меш-Мош-Мосх…

Наверняка у каждого из исторических и легендарных «месов-моше» были и свои личные имена. Но в историю, «писания», хроники, легенды и мифы они вошли по своему главному и определяющему эпитету-прозвищу — «Объединяющие, Сплачивающие вокруг себя». Вот именно таким был и «библейско»-исторический Моисей-Моше-Меш. В данном случае и лингво- и мифообразы абсолютно совпадают с историческим образом. И в основе всего — корень-основа языка русов «мес-, меш-».

Моисей-Меш-Моше не мог и не должен был быть из среды кочевников, «людей смерти», где заповедями были «убей, укради, умыкни, обмани, возжелай чужую жену и сделай ее и ее детей рабами…», напротив, по замыслу жрецов-волхвов, он должен был упрочить в сознании «избранных», оседлых семитов основные принципы-заповеди высокой земледельческой цивилизации: «не убей, не укради, не обмани, не возжелай…»31 и т. д. И не просто упрочить эти новые нормы морали в среде «избранных», но и с их помощью распространить эти нормы-заповеди в доступной им семитской кочевой среде. Проще говоря, жрецами-волхвами русов Египта двигало великое стремление спасти этот «погибающий мир». И Моисей должен был быть именно жрецом-волхвом русов, истовым и непреклонным носителем этой морали. Он должен был быть Учителем.

Но при этом Моисей-Моше непременно должен был быть абсолютно своим для «избранного племени», для семитов-предъевреев, которых он выводил из «египетского плена» и вел в «землю обетованную». Если бы данные семиты знали, что они есть субъекты эксперимента (то есть подопытные) и что их куда-то и зачем-то поведет неведомый чужак-египтянин с одному ему известными целями, да еще при этом навязывая им свою, чуждую им мораль, ничего бы из этой затеи не получилось. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Поэтому для Меша-Моисея-Моше разрабатывается «легенда», что якобы он родился у неких Амрама и Йохевед из колена Леви, а они, якобы испугавшись очередного мифического «ирода», который якобы собрался умерщвлять всех «младенцев мужеска пола», положили его в корзинку и спрятали в нильских тростниках, где его непременно нашла дочь фараона (где еще бродить царским дочерям, как не в тростниковых зарослях Нила!), нашла, и Моше воспитывался при дворе, среди сановников и жрецов. По этой причине он имел право и не знать языка семитов. Но, разумеется, был «кровь от крови и плоть от плоти», да еще из левитов. Да еще лично общался с Богом (подобно праотцу Аврааму-Еврею) на Синае и получил задание ввести «избранных» в Ханаан.