Изменник - Владимир Герлах

Смотрели на нее искоса Азвиль и Кац, видели как жадно горели глаза у немецких конвоиров и надеялись на удачу своих хлопот. Но, когда пришли в немецкую комендатуру, вдруг сразу не повезло. Шубер был больной, не в духе, почему то передумал и буркнул переводчику несмотря на евреев, которые сняв шапки ему низко кланялись, что все это не его дело, он сочувствует голодающим, но помочь ничем не может. Все дела о евреях находятся в ведении г. Шульце, который один может разрешить им ходить по городу и искать работу.

Пришлось уйти от него ни с чем. На площади под липами они долго совещались: идти к Шульце не хотелось. Они всегда старались быть подальше от таких людей. В старину боялись жандармов и исправников, при белых — контрразведки, при большевиках — Медведева. Господин начальник немецкой тайной полиции, Шульце! Это звучало неприятно и даже страшно! Как будто было лучше идти домой и продолжать ждать… Но Сара уговорила, она смеялась над непонятным страхом мужчин! Как будто Шульце был не такой же немец, как Шубер: раз от него зависит судьба евреев, значит нужно к нему идти и просить.

Послушались ее доводов и пошли к дому повешенного Медведева, где у дверей, широко расставив ноги, стоял немецкий часовой в каске натянутой на уши и с автоматом на ремне.

Было у Карла Иоганновича две жизни. Одна жизнь, настоящая, проходила серо и скучно, другая разукрашенная ослепительными узорами его фантазии была плодом его воображения. Его отец, Иоганн Шульце, приехал нищим в Россию, и, как и все иностранцы, быстро стал на ноги в этой удивительной стране, разбогател на оптовой торговле хлебом.

Когда маленький Карлуша подрос, он поступил в гимназию города Курска. Трудно было ему одному, немцу, среди русских мальчишек, которые с детской жестокостью всем классом преследовали и били худого бледного лютеранина: «немец, перец, колбаса, купил лошадь без хвоста!» С плачем он жаловался дома матери: «Они меня, мама, немцем ругают!» Испуганная и злая Амелия Францевна его утешала: «Ничего… пусть! они просто тебе завидуют, потому что они хуже тебя. Стыдиться тебе того, что ты немец не нужно. Мы, немцы, выше русских, смотри сам, Россия велика только своим пространством и количеством населения, а на самом деле никуда не годится: русских били все и даже японцы. А их царь? Разве он русский? Он такой же немец как и ты! А императрица самая настоящая немецкая принцесса… Ты на этих хулиганов не обращай внимания, помни всегда одно: ты выше их!»

И Карлуша помнил. Он рос одиноким среди своих сверстников и их потихоньку презирал, хотя сказать им это прямо в глаза не решался, он был один против всех! Зато с какой радостью, когда разразилась война 14-го года, он отмечал на карте победоносное наступление немецких армий! Как он радовался русским поражениям. Его отец разделял его восторги, хотя к этому времени был русским подданым и таким образом избежал ссылки в Сибирь куда ссылали всех германских и австрийских граждан.

Он продолжал скупать и продавать хлеб, но не к добру! Настала революция и красный террор больно ударил по этой немецкой семье. Иоганна Шульце арестовали за спекуляцию и расстреляли, бедная Амалия Францевна, которая к этому времени забыла о своем славном немецком прошлом, била земные поклоны в пустовавшем соборе, скоро умерла от голода и горя. Погиб бы и Карлуша, если бы его не забрал с собой вернувшийся из Сибири дядя и не увез в побежденную Германию.

Жизнь у дяди сначала была легкая, Карл Шульце поступил в университет на юридический факультет, но проучился там недолго: девальвация разорила его благодетеля, пришлось бросить учение и работать. Карл нашел место комивояжера, при одной фабрике кислой капусты. Нужно было развозить на маленьком автомобиле по всему округу жестянные банки с кислой капустой и навязывать ее лавочкам и мясным. Дело пошло и на свою холостую жизнь он зарабатывал неплохо, но какая это была жизнь, скучная и серая. К счастью, наравне с действительностью, иногда совершенно ее заслоняя, шла его, ему одному понятная, жизнь мечтаний.

Всю жизнь его болезненная фантазия строила хрупкие таинственные замки и помогала ему мириться со скучной повседневностью. В детстве, начитавшись романов Майн Рида и Жюль Верна, приключений Ната Пинкертона и Шерлока Холмса, улегшись вечером пораньше в кровать, он долго не спал и жил жизнью полной опасностей и героических похождений!

Потом, когда он стал юношей, на смену сыщикам и следопытам пришли герои Александра Дюма, мушкетеры и гугеноты. И он был одновременно и Дартаньяном и графом Монте Кристо, и в течение долгих вечеров поражал своих противников и любил воздушных красавиц, платонически, бесплотно!

И только совсем недавно его начали мучить и преследовать другие видения. После чтения современной порнографической литературы, он со всей пылкостью проснувшегося мужчины предался этой новой опасной иллюзии. И мысленно любил, раздевал и ласкал самых красивых и манящих женщин, непрерывно меняя их в своем ненасытном вожделении.

Такая была его жизнь, две жизни и такой он был всегда, как будто два человека одновременно: один робкий, неуклюжий и некрасивый, с неспокойными бегающими глазами, лысеющим, резко скошенным назад лбом и холодными, потными руками, и другой человек, когда он закрывал глаза, непобедимый красавец, сильный, смелый и ловкий. В одной жизни неловкий, заискивающий комивояжер, уныло расхваливающий достоинства своей кислой капусты и краснеющий от циничных шуток красивых толстозадых торговок. В другом, фантастическом мире, сверхчеловек, перед которым в немом восторге склонялся весь мир и ласки которого добивались самые восхитительные нагие красавицы.

Так проходила его жизнь и так она бы и кончилась незаметно для него и его окружающих. Но, вдруг, к власти в Германии пришел Адольф Гитлер и Карл Шульце очертя голову бросился в водоворот уличных маршировок и как мог помогал своему новому господину в его шествии вперед. И помочь ведь было так легко! Вся Германия тогда с ума сошла и даже вчерашние коммунисты уверовали в нового мессию! Все неудачники, обиженные судьбой, а их было множество в разгромленной стране, выходили из своих темных нор на солнечный свет и громко вопили о своей преданности и слепой вере. Их готовности на все, всю свою неудавшуюся жизнь принести к его ногам, верил новый загадочный вождь, сам ведь был из таких неудачников. И двигал их вперед, выдвигал их далеко на руководящие посты в новой государственной власти. И чем упорнее, ненасытней были его помощники, тем выше поднимались они по ступенькам вверх к небу!

Карлу Шульце не удалось пойти далеко, слишком далеко от жизни увлекла его фантазия, и, как ни старался он скрыть свою робость под громким криком: «победить или умереть!», ему это плохо удавалось, и в глубине своей робкой души он сам не верил своей готовности умереть за что либо! Но все же его принадлежность к партии и штурмовикам помогла сделать свою маленькую карьеру.