Воин Яровита - Василий Сахаров

В итоге дележку временно приостановили. Втроем мы встретили князя бодричей, и после того как этот суровый мужчина выслушал нас и прогулялся по Леддечепингу, часть планов пришлось слегка переиграть. Лидер бодричей вернулся на свою большую лодью и вызвал "на ковер" сына, Громобоя и, конечно же, меня. Естественно, я пошел. Никлот мне не верховод, не папа, не мама, не родня и не наставник. Так что мне его слово не закон, хотя к мнению такого авторитета прислушиваться необходимо в любом случае. Кроме того, я прекрасно видел, что он нашими действиями доволен и даже немного гордится тем, что Вартислав способен уже на какие-то самостоятельные поступки. Это грело сердце отца, и я ожидал, что Никлот нас похвалит и вернется к своей армии, которая готовилась к битве с идущими в Ютландию германскими крестоносцами. Однако он меня удивил и еще раз продемонстрировал, что является не только отменным полководцем, но и хорошим политиком.

Мы поднялись на борт флагмана бодричей, который назывался "Память Рерика". Никлот, одетый в повседневную одежду, холщовые штаны и рубаху, сидел на одном из румов. Спина князя покоилась на борту, а его глаза были полуприкрыты. Он смотрел на желтое светило, и по губам вождя гуляла легкая и мечтательная улыбка. Человек был счастлив, и я его понимал, ведь сбылась давняя мечта. Исконные враги датчане разбиты в пух и прах, а Никлот получил славу и обеспечил своим соплеменникам покой прибрежных земель.

Молча, Громобой, Вартислав и я, присели на соседние румы. На корабле кроме нас никого не было. С моря дул теплый приятный ветерок, который шевелил мои короткие волосы и проникал под потную рубаху. Тихо и спокойно. Но вот Никлот открыл глаза, посмотрел в лицо каждого, усмехнулся и начал:

— Вы взяли Леддечепинг и это хорошо. Кнуд не успел собрать войско и не смог ударить нам в спину. Рано или поздно этот город пришлось бы уничтожить в любом случае. Так что вы все сделали правильно, а главное, вовремя, без понуканий со стороны и подсказок. Однако я прибыл сюда не просто так, полюбоваться видом поверженного врага и разоренным городом, откуда в наши земли не один раз приходили северные грабители. Мне нужен Кнуд Магнуссон, а так же все его ярлы и хирдманы, которые оказались в вашем плену. Что насчет этого скажете?

Никлот ждал ответа, а мы переглянулись, и за всех ответил Громобой:

— Княже, ты знаешь, твое слово для меня закон, а для твоего сына и подавно. Мы бы пленников и так тебе отдали, но мы ведь не сами по себе. С нами Вадим Сокол, зачинатель всего дела, и он имеет законное право на долю в добыче. Да и наши воины могут не понять, если мы отдадим пленников, и ничего за них не получим.

— Это я понимаю, но никто и не говорит, отдайте мне данов ибо я князь. Поэтому следующий вопрос. Насколько большой выкуп вы хотите получить за Магнуссона и его людей?

— Четыреста новгородских гривен за самого Кнуда, пятьсот за ярлов и хирдманов, и еще тысячу за купцов.

— Купцы мне не интересны, с ними сами разбирайтесь, а вот Магнуссона и его сторонников я готов выкупить прямо сейчас.

Предложение было хорошее, даже очень, и я сразу понял, для чего Никлоту понадобился наследник датского престола вместе с викингами. Другое дело мои товарищи. Вартислав молод, а Громобой немного тугодум. Впрочем, я продолжал молчать, ведь меня ни о чем не спрашивали, а воевода обратился к своему лидеру:

— Скажи, княже, а зачем они тебе?

Легендарный князь усмехнулся и ответил:

— Германцы вошли в Ютландию и король Эрик Третий собирается отречься от короны в пользу пфальцграфа Фридриха Саксонского. Немцы уже ведут себя в датских землях как хозяева, а викингам это не нравится. Им нужен вождь, который сможет сплотить вокруг себя всех уцелевших ярлов, а таких сейчас только двое: Эстридсен и Магнуссон. Свен сидит в Северной Ютландии и за ним никто кроме верных лично ему людей идти не желает, а Кнуд у вас в плену.

— Значит, ты его отпустишь, чтобы он выступил против германцев?

— Да. Нам с немцами пока воевать не с руки, слишком большие в нашем войске потери после захвата Зеландии, Орхуса, Ольборга и Хедебю, а вот если датчане с ними сцепятся, для нас это будет хорошо.

— И что, ты просто так освободишь Кнуда?

— Нет. Между нами и данами есть посредники, и они уже ведут переговоры с ярлами Центральной Ютландии о выкупе Магнуссона. Значит, свое серебро я верну, а коли Кнуд будет со мной рядом, то выкуп соберут быстро.

— А если Кнуд объединится с германцами?

— Такое возможно и, скорее всего, так оно и произойдет, но не сразу, а мы все равно вскоре уйдем из Ютландии. Воины устали и им требуется отдых, да и пруссы домой возвращаются.

— Воля твоя, княже. — Воевода поклонился своему вождю и посмотрел на меня: — Вадим, ты как, не против отдать пленников?

Мой ответ был коротким:

— Условия хорошие и выкупа ждать не надо, так что я согласен.

Вартислава не спрашивали, с ним все ясно. Поэтому спустя час Кнуд Магнуссон, его приближенные и их хирдманы были погружены на лодьи бодричей и отправились не в темницу, а в Ютландию. Что же касается нас, то мы получили девятьсот гривен и продолжили делить хабар. Кинули жребий, каждый получил свою долю, и начались рабочие будни. Наши корабли перевозили в Зеландию добычу и пленников, и мы утаскивали все, что только возможно, вплоть до небольших кусков железа и каких-то тряпок. Кажется, зачем нам такая мелочевка? А затем, что мы начинали обживаться на новом месте, а в таком деле даже маленький гвоздик пригодится.

С утра и до позднего вечера лодьи, расшивы и шнеккеры ходили через Зундский пролив, и на то, чтобы перевезти добычу нам потребовалось четырнадцать дней. После этого Леддечепинг подпалили, а мы сговорились держаться заодно и, забрав последнюю партию груза, в ночь пошли в сторону своих замков. Княжичу ближе всех, вниз по реке спустился, пролив пересек и на месте, а нам с Громобоем идти дальше. Мои корабли впереди, а его более тихоходные суда отстали и вскоре исчезли за кормой.

Бухта Факсе приближалась. Над морем всходило солнце, а я стоял на носу "Яровита" и считал свой прибыток. Пленных мастеров три десятка. Немного, но все семейные, а значит, не сбегут и на саботаж не решатся, будут работать как миленькие, особенно корабелы, которых полтора десятка. Плюс к ним двести рабов, физически крепких бондов и рыбаков, которых заковали в колодки. Это рабочие руки, которые пригодятся на строительстве. Кроме них еще около сотни венедов и русичей, бывших в неволе у данов. Они познали плеть и испытывают к датчанам животную ненависть, а потому станут надсмотрщиками. Да и умельцев, кстати сказать, среди них хватает. Тех же самых ткачих только тридцать душ и каждая умеет работать на вертикальном станке, который изобрели еще в прошлом веке. Кстати сказать, захваченные в городе станки тоже перевезли в Рарог.