Дважды рождённый - Владимир Шарапановский

Да послушала бы эта мамаша, как её золотце и прочие по фене ботали, и не стеснялись присутствия девушек, ребёнка и иностранки. Да, воспитание исключительное.

Я такое получил только в армии, когда разговаривал с бывшими посидельцами ГУЛАГа. Мне всегда были интересны подробности тех лет, о которых потом было напечатано столько вымыслов, чтобы не сказать хуже.

Всякое там бывало, и точно жизнь была не сахар. Но сразу после войны, и на гражданке было нелегко. Но работали они ударно и за три года построили двухкилометровый тоннель через сопку, почти без механизации. Но специально выводить в расход кого-то, никто не позволил бы. Мертвецы послушны, но работать не могут.

Всё было бы смешно, если бы не было так грустно. Нас дома две женщины и малец, а тут полностью неадекватная особа, никак не контролирующая себя. А охрана на улице, и не могла догадываться о таком повороте событий.

Уж и не знаю, чем бы все кончилось, так как Верочка окончательно растерялась. Её учили уважать старших, и нет ещё у неё опыта столкновений с беглецами из дурдома. По идее дамочку бы надо успокоить и дать её стакан воды, чтобы выпила и успокоилась. Но она, скорее всего, его в нас же и запустит.

Однако бабуля сразу оценила ситуацию, и сказался опыт детства в тяжёлые послевоенные годы. Она выступила вперёд и со всего размаху залепила пощёчину дамочке. Та даже слегка отлетела к двери, и сразу кинулась было вперед с кулаками, но схопотала вторую, и как-то сразу сдувшись, уселась в уголок на пол, прислонившись к входной двери, и там горько разрыдалась.

Понятно, пошел откат. И какая же сволочь сдала ей адрес, и что мы участвовали в том инциденте? Везде упор делался на Хайди. Но к ней она побоялась идти, понимая последствия. А нас подзаборных решила застращать. Привыкла, что все гнуться перед ней.

И я решился спросить.

— Нина. извините, но не знаю, как вас по батюшке. Но не могли бы вы пройти в комнату и сесть на диван. Там вам удобнее будет сидеть. Мы спокойно побеседуем и выясним, какие у вас к нам претензии.

Наверно если бы заговорила стена, или рыба, и то и тогда у неё не было бы такого обалдевшего вида. Было видно, что все слова миновали её слух, не оставив и следа смысла. Пришлось повторить, и со второго раза до неё стало доходить, что с ней разговаривает младенец.

— Давайте пройдём в комнату, и мы дадим вам напиться воды. Вы успокоитесь, и мы побеседуем, как взрослые люди. Сидеть в углу и размазывать горькие слёзы, это вроде моему возрасту приличествует.

До неё, похоже, всё равно не доходил смысл слов, и потому бабуля подошла и подняла её с пола, отведя к дивану. Там усадила, а Верочка тем временем уже несла стакан воды с кухни, но я остановил её.

— Ма, накапай туда валерианки, и не жалея. Просто воды не хватит. И только тогда принеси ей выпить. А я пойду успокаивать.

В комнате бабуля сама пыталась успокоить гостью, спокойным разговором. И я решил тоже присоединиться к ней. Но сел всё-таки подальше на стул. Я уже научился взгромождаться на них самостоятельно.

Но пока разговор не действовал, и похоже нашей квартире грозил потоп. Гостья была невменяема, и я стал думать, что может лучше было бы вызвать скорую. Пусть сами думают, как погасить этот психоз.

Она что-то бессвязно бормотала, постоянно всхлипывая, Из-за этого разобрать её речь не представлялось возможным. Но вот появилась Верочка со стаканом воды и передала бабуле.

Той как-то удалось уговорить нашу гостью выпить его до дна. Теперь, оставалось ждать, пока подействует народное средство. Всякие ксанаксы и прочая химия остались там, в будущем, и сейчас рулят простые и доступные лекарства.

Но, тем не менее, действуют они весьма успешно, и гостья стала меньше всхлипывать и глотать слёзы. А я попросил Верочку принести пирожные из холодильника и поставить греться чайник. А пока она выполняла задание, мы с бабулей попытались разговорить невменяемую даму.

Я-то сразу догадался, что именно она разбаловала сыночка, носясь с ним, как дурень с писаной торбой. Однако, плачущую и всхлипывающую поминутно, стало даже немного жаль. Я помнил слова министра, что у них больше не могло быть детей. Она тоже в каком-то смысле жертва обстоятельств и завышенного самомнения. «Когда-нибудь спросят: а что вы, собственно говоря, можете предъявить? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым»[120].

А когда Верочка стала накрывать на стол, и принесла чайник, в двери провернулся ключ и в квартиру зашел дедушка с работы, уставший и пропылённый. Бабуля вскочила и поспешила отвести его на кухню. Наверно, чтобы пояснить ситуацию. А мы остались с дамочкой одни в комнате.

Да, недоработочка вышла у личной охраны. Ну, так они сами выбиты из колеи таким вторжением. Да и дамочка — похоже окончательно сдулась, или очухалась. Подозреваю, кто-то подколодный её специально завёл и направил. Надо выявить такого умника, много может сделать нам гадостей, пока правда непонятно за что?

Ну, вот и Верочка появилась и стала разливать чай, а бабуля принесла ужин для дедушки. Пригласили и Нину Афанасьевну к столу, чтобы выпила чаю, и мы могли побеседовать в спокойной обстановке. Мне бабуля принесла мой ужин, и мы спокойно сели трапезничать. Это даже на гостью произвело впечатление, и она стала пить чай, а от пирожных отказалась, сказав, что не ест после шести вечера.

Ага, ещё одна ненормальная с такой диетой. Не знаю, наедается ли она для этого часика в четыре, по фигуре вроде нет.

Что же с ней делать, как заставить всё честно рассказать и обнаружить падлюку. Пока же, она больше смахивает на невменяемую, но уже в тихой фазе.

Поел, я как всегда первый. Еще в той жизни приучили съедать всё с тарелки. Была даже такая книжка с обществом чистых тарелок, больше из неё ничего и не припомню, и где вычитал тоже. А так как она тоже выпила чай, я стал вежливо выспрашивать.

— Нина Афанасьевна, а скажите, почему вы считаете нас виновниками того, что Петра сослали в армию? Мы всего лишь были захвачены их компанией в Университете и препровождены на квартиру, вместе с немецкой студенткой. По-честному, то всё могло обойтись значительно хуже для всей