Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

Занятий в университете не было, и Анастасия решила сходить на толкучку – попытаться обменять на продовольствие бабушкин шерстяной платок. В комнате был собачий холод. Лариса лежала в кровати бабушки, прижимая закутанных во все имеющиеся тряпки детей к себе с двух сторон, отогревая Катю и Андрея своим телом.

Чтобы не думать о плохом, Настя вспомнила об Иване и их венчании, которое должно состояться второго января. Было и еще одно обстоятельство, которое внушало ей оптимизм, – отцу стало намного легче, и он, со слов медиков, неуклонно шел на поправку. Девушка была уверена, что с возвращением отца их семья сойдет с той черты, за которой наступает голодная смерть. Ее мысли опять вернулись к любимому, без поддержки которого их семья наверняка бы уже уменьшилась по составу, и поймала себя на неприятной мысли: может, ее согласие продиктовано простым человеческим чувством благодарности к молодому человеку, который в самые трудные и голодные времена был рядом и оказывал им реальную помощь? Однако тут же прогнала дурацкую мысль, едва вспомнила их последние встречи, поцелуи и объятья.

На улицах было вывешено много объявлений, извещающих о продаже или обмене на продовольствие мебели, одежды, обуви и различных хозяйственных вещей. Некоторые из них наверняка бы еще несколько месяцев назад вызвали бы у девушки изумление, однако сейчас она их читала с интересом, пыталась разобраться, что у кого есть и насколько хорошо люди готовы к встрече Нового года.

«Меняю хлеб на пол-литра крепкого портвейна».

«Меняю хлебную иждивенческую карточку на дуранду».

«Делаю гробы из материала заказчика».

«Куплю дрова. Могу рассчитаться изготовлением искусственных зубов».

«Меняю на дрова тес, годный для гроба».

«Доставляю воду с соблюдением правил гигиены за умеренную плату хлебом и табаком».

«Меняю книги на дрова»…

Настя представила автора первого прочитанного объявления. «Наверное, он имеет возможность доставать достаточно много хлеба, раз позволяет себе менять его на вино», – подумалось девушке. Затем она подумала, что иждивенческую карточку меняют на жмыхи наверняка по случаю смерти кого-то из членов семьи, ведь это лучший вариант, нежели сдача в домоуправление.

«Искусственные зубы… Какой бред! Что ими есть?» – пробежалась она мысленно еще по одному объявлению и поймала себя на том, что находится в сильном раздражении. Ей стало стыдно, и она оглянулась по сторонам, словно кто-то мог прочитать ее мысли.

Придя на рынок, она развернула платок и, тряся им перед потенциальными покупателями, стала прохаживаться среди торгующих горожан.

– Почем? – поинтересовалась старушка в телогрейке и мужской шапке.

– Не знаю. А вы что можете предложить? – спросила в свою очередь Настя.

Старушка стала придирчиво вертеть платок, выискивая какие-нибудь недостатки, но таковых не обнаружила.

– Две банки перловой каши с мясом, – сделала она достаточно аппетитное предложение.

– Хорошо, – согласилась девушка и пошла поскорее домой.

Но только она отошла от рынка, как какой-то подросток бросился ей навстречу и толкнул в сугроб. От неожиданности она выронила банки, которые покатились в разные стороны. Неизвестно откуда появившийся второй парень подхватил консервы и побежал проходным двором на другую улицу. Ее обидчик бросился за ним, оставив жертву в ушибах и слезах. Проходившая мимо женщина, видевшая, как Настю ограбили, только покачала головой, не задержавшись на месте. Оставшись одна, в приступе отчаяния Анастасия стала креститься, как делала ее бабушка, прося заступничества и помощи у Господа. Успокоив душу, встала и, отряхнувшись от снега, побрела в сторону дома. У самого подъезда ей чем-то стукнуло по голове, и она увидела упавшего замертво голубя. Птица была еще чуть теплая, словно умерла на лету. Девушка спрятала тушку под пальто и, посмотрев на небо еще раз, обратилась с благодарностью к тому, кто послал ей этот дар.

Дома Настю ждала еще одна чудесная новость – из госпиталя звонил отец, сказал, что его выпишут через неделю.

– Папа спрашивал, как мы, а мне и сказать нечего, – вздохнула ее мать. – Признаться, что мы уже ножки начали протягивать, нельзя, а говорить, будто все хорошо, язык не поворачивается.

Вскоре пришла Мария, обозленная неудачным стоянием в очереди. Узнав от племянницы о голубе, она немного повеселела:

– Почаще бы тебе по лбу попадало.

Все улыбнулись и занялись приготовлением новогоднего ужина. Андрей, вооружившись большим кухонным тесаком, стал строгать щепу с принесенного поленца. Катя, совсем обессилевшая, осталась лежать на кровати. Вернулся со смены Вячеслав. Увидев общипанного голубя, он обрадовался и погрузился в общую суету, больше всем мешая. Тушку птицы Мария положила в кастрюльку и поставила вариться на керосинку. Заправить суп было нечем, но ни один из домашних не стал оспаривать решение варить именно суп, прекрасно понимая его преимущество – наличие бульона. Ближе к десяти часам вечера к ним неожиданно ввалился Зарецкий, принеся в качестве новогоднего подарка шесть мороженых картофелин.

– Давайте сделаем на первое бульон, а на второе картошку с кусочком птицы – восторженно, и вместе с этим достаточно прагматично предложил Вячеслав.

Появление Ивана было воспринято с огромной радостью не только детской компанией, но и, как ни странно, Ларисой с Марией. Однако как его ни упрашивали остаться, он вежливо отказался и попросил Анастасию проводить его на улицу.

– Я специально принес шесть картофелин, так как не могу остаться, – привел он последний аргумент.

Уже спускаясь по лестнице, Иван восторженно поведал своей невесте:

– Все, послезавтра захожу за тобой, и мы едем венчаться. Отец Амвросий и все остальные уже готовятся. Ты предупреди своих, что на целый день уедешь.

– А что я им скажу? – задумалась девушка, наморщив лоб.

– Ну, может, так и скажешь, что в церковь на молитву, а потом зайдешь к нам в гости? – предложил Цыган.

– Ой, не знаю… – Хотя, ладно, скажу так. А что у тебя с руками? – обратила внимание Анастасия на кровавые волдыри на руках Зарецкого.

– Мы с Николкой перелопатили колхозное поле, где картофель не весь собрали, – улыбнулся довольный Зарецкий. – Тогда немцы бомбить тот район начали, и уборка прекратилась. Пришлось нам ломом орудовать, чтобы с десяток добыть, целый день долбили. Теперь думаю: как на такие страшилки кольцо надевать?

– Милый, – прильнула к нему Анастасия, – я так тебя люблю!

– Настя! – раздался встревоженный голос ее матери. Обеспокоенная долгим отсутствием дочери, она вышла на лестничную клетку.

– Значит, послезавтра в десять часов я у тебя, – шепотом напомнил Зарецкий.

Оставшийся вечер прошел в доброй атмосфере. Голубиный бульон, разлитый по большим бокалам, привнес оживление и хорошее настроение. Дети разыгрались в ожидании картошки с кусочком мяса. Мария также была в приподнятом настроении.

– Я завтра с Брониславом Петровичем схожу в одно место, и, надеюсь, у меня на работе опять все наладится с дополнительным питанием, – поделилась она своими мыслями с Ларисой, когда женщины скрупулезно делили голубиную тушку, раскладывая ее ровно на шесть крохотных порций.

– Алексей после Рождества выйдет из госпиталя, и у нас все будет хорошо, – добавила свои соображения по поводу улучшения жизни их семьи Лариса.

Голубь был съеден без остатка. Детям досталось побольше мяса, а женщины довольствовались одними лапками, на которых и мяса, как такового, не было. Засыпать было хорошо, словно внутри каждого заработала собственная печка, выделяя больше тепла для обогрева тела. Однако ночью все стали просыпаться от неимоверного холода. Да еще Катя раскашлялась.

– Минус двадцать пять градусов! – раздался голос Вячеслава, который первым добрался до окна и взглянул на термометр.

– Надо идти искать дрова, иначе к утру околеем, – подала голос Мария, не на шутку встревоженная состоянием дочки.

Насте долго не удавалось разжечь примус, так как окоченевшие руки отказывались слушаться, переводя одну за другой драгоценные спички. Хлебнув кипятку, Настя, Вячеслав и Лариса вышли во двор, оставив младших на Марию. От сильного мороза перехватывало дыхание. Темень была полная. Туалетная кабина (в квартирах туалеты были заколочены), которую трижды ломали на дрова жители дома, теперь блестела металлическим корпусом.

– Пойдемте в конец улицы, там вчера дом разбомбили, – предложил Вячеслав.

– Так на нем работала бригада по заготовке дров.

– Ну, может, чего и осталось…

Поскольку других, пригодных для этих целей, объектов поблизости не имелось, а ходить по городу в комендантский час было небезопасно, они двинулись к тому дому. Еще не дойдя до цели, увидели зарево костров. Работы по заготовке дров на доме продолжались. Разбирались уцелевшие деревянные перегородки и перекрытия. Мужчины работали ломами и кирками, освобождая драгоценную древесину от цемента и извести, женщины складывали доски и увязывали их в небольшие вязанки. Руководил работами сотрудник комендатуры, чья фигура, освещенная костром, отбрасывала огромную горбатую тень на единственную уцелевшую стену дома. Невдалеке от костра стояли еще две фигуры, державшие саночки. По всему было видно, что кто-то из жителей города так же, как и Петраковы, не выдержали мороза и пришли сюда в надежде найти хоть немного топлива для своих самодельных печек.