Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14 - Вальтер Скотт

— Откуда вы получили все эти сведения? — спросил Джулиан с таким трудом, словно говорил во сне.

— Олдрик тайно виделся с герцогом Йоркским. Его королевское высочество со слезами признался, что бессилен помочь своим друзьям, — а заставить его плакать но легко, — и велел ему передать нам, что мы сами должны позаботиться о своей безопасности, ибо демпстер Кристиан и Бриджнорт находятся на острове со строгими и тайными предписаниями; что у них здесь много сторонников и что во всех своих действиях против нас они наверняка могут рассчитывать на помощь. К несчастью, жители Рэмзи и Каслтауна недовольны новым распределением налогов, и, признаться, хоть я и считал вчерашний поспешный переезд одной из причуд моей матушки, теперь я почти уверен, что они осадили бы нас в замке Рашпн, где мы не могли бы долго продержаться из-за недостатка припасов. Здесь у нас есть все необходимое, а так как мы настороже, они вряд ли решатся выступить.

— Что ж нам теперь делать? — спросил Джулиан.

— В том-то и вопрос, любезный мой кузен, — отвечал граф. — Матушка видит только одно средство — употребить королевскую власть. Она заготовила предписание отыскать и схватить Эдуарда Кристиана и Роберта, то бишь Ралфа, Бриджнорта и тотчас предать их суду. Без сомнения, они вскоре очутились бы во дворе замка под дулами десятка мушкетов — таков ее способ решать все неожиданные затруднения…

— Надеюсь, вы не одобряете его, милорд, — сказал Певерил, мысли которого тотчас же обратились к Алисе (если можно предположить, что они когда-либо не были заняты ею).

— Конечно, нет, — отвечал граф. — Смерть Уильяма Кристиана стоила мне доброй половины моего наследства. Я вовсе не хочу впасть в немилость у моего августейшего брата, короля Карла, из-за новой выходки подобного рода Но я не знаю, как успокоить матушку. Я хотел бы, чтоб мошенники восстали, и тогда мы дали бы им по зубам, потому что мы сильнее, а раз кашу заварили они, закон остался бы на нашей стороне.

— А не лучше ли было бы заставить этих людей уехать с острова? — предложил Джулиан.

— Разумеется, — отвечал граф, — но это трудно: они упрямы, и пустые угрозы на них не подействуют. Порыв бури в Лондоне надул их паруса, и они, без сомнения, будут плыть по своему курсу до тех пор, пока ветер не утихнет. Но я приказал схватить жителей Мэна, которые нм помогали, и если мне удастся найти этих двух почтенных господ, в гавани достаточно шлюпов, и я осмелюсь отправить их в дальнее плаванье, а когда они возвратятся с рассказом о своих приключениях, все дела будут уже устроены.

В эту минуту к молодым людям подошел один из солдат гарнизона с многочисленными поклонами и другими знаками почтения.

— Что тебе надобно, друг мой? — спросил его граф. — Оставь свои церемонии и говори, в чем дело.

Солдат, уроженец острова, сказал на мэнском наречии, что принес письмо его милости мистеру Джулиану Певерилу. Джулиан поспешно взял записку и спросил, откуда она.

Солдат отвечал, что письмо принесла девушка, которая дала ему монету и просила отдать письмо мистеру Певерилу в собственные руки.

— Счастливчик, — промолвил граф. — Вы с вашим суровым видом, не по годам скромный и рассудительный, заставляете девиц вешаться вам на шею, тогда как я, их верный раб и вассал, напрасно трачу слова и время, не получая взамен даже любовного взгляда, а не то что любовных писем.

Молодой граф произнес это с торжествующей улыбкой, ибо на самом деле был весьма высокого мнения о своих победах над слабым полом.

Между тем письмо внушило Джулиану мысли совершенно иного рода. Оно было от Алисы и содержало всего несколько слов:

«Боюсь, что поступаю дурно, но я должна увидеться с вами. Приходите в полдень к Годдард-Крованскому камню и постарайтесь сохранить это в тайне».

Письмо было подписано буквами А. Б., но Джулиан без труда узнал знакомый, удивительно красивый почерк. Он стоял в нерешительности, ибо считал неприличным покинуть графиню и своего друга в минуту опасности; с Другой стороны, пренебречь приглашением Алисы также было невозможно, и он совершенно не знал, что делать.

— Разгадать вам загадку? — спросил граф. — Ступайте; куда зовет вас любовь. Я извинюсь за вас перед матушкой, но прошу вас, строгий анахорет, впредь быть снисходительнее к слабостям других и не насмехаться над властью маленького божка.

— Но, кузен Дерби… — начал было Джулиан и тут же умолк, не зная, что сказать. Защищенный благородной страстью от пагубного влияния века, он не одобрял похождений своего родича и порою, взяв на себя роль ментора, укорял его за них. Теперь обстоятельства, казалось, позволяли графу отплатить ему той же монетой. Молодой Дерби пристально смотрел на друга, словно ожидая окончания фразы, и наконец воскликнул:

— Что, кузен, совсем a-la-mort! [28]О благоразумнейший Джулиан! О щепетильнейший Певерил! Неужто вы потратили на меня всю свою рассудительность, не оставив нисколько для самого себя? Будьте же откровенны, скажите, как ее имя, или хотя бы — какие у нее глазки, или по крайней мере доставьте мне удовольствие услышать, как вы говорите: «люблю»; признайтесь хоть в одной человеческой слабости, проспрягайте глагол amo [29], и я стану заботливым учителем, а вы, как выражался, бывало, отец Ричарде, когда мы находились у него под началом, получите licentia exeundi [30].

— Можете забавляться на мой счет сколько вам угодно, милорд, — сказал Певерил, — однако признаюсь, что хотел бы отлучиться на два часа, — разумеется, если можно совместить это с моею честью и с вашей безопасностью; тем более что мое свидание, быть может, касается благополучия острова.

— Весьма вероятно, осмелюсь заметить, — со смехом отозвался граф. — Без сомнения, некая честолюбивая красотка желает потолковать с вами о законах нашего государства. Впрочем, ступайте, но возвращайтесь поскорее. Я не ожидаю внезапного взрыва этого страшного мятежа. Когда мошенники увидят, что мы наготове, они еще подумают, стоит ли им соваться. Еще раз прошу вас, поторопитесь.

Джулиан рассудил, что последним советом не следует пренебрегать, и, обрадовавшись случаю избавиться от насмешек кузена, поспешил к воротам замка, намереваясь взять в деревне лошадь из графских конюшен и скакать на свидание.

Глава XVI

А к а с т о

Ужель она не может говорить?

О с в а л ь д

Коль почитать за речь одни лишь звуки,

Что различает слух, — она нема;

Но если быстрый и смышленый взгляд,