Поле битвы — Москва - Лев Пучков

— Пошли...

Петрушин гигантским котом вымахнул из машины, в три прыжка достиг «бумера» и рванул на себя дверь со стороны водителя. Серега, как договорились, обежал машину сзади, направляясь к правой двери.

Окровавленный Рустам трясущимися руками разгибал «усики» на гранате «Ф-1».

— Совсем сдурел?!

Петрушин, резиново выгнувшись назад, что есть мочи долбанул ногой внутрь салона.

— Хек!!!

Страшный удар в голову мгновенно прекратил торопливую активность владельца «бумера». И вообще прекратил...

Так и не доведенная до ума граната с мягким стуком упала на резиновый коврик. Рустам с неестественно вывернутой шеей завалился набок и пару раз конвульсивно дернул ногами.

Сзади разом притормозили сразу три машины. Из окон показались любопытствующие головы...

— Оружия нет, — Серега уже тащил к «девятке» вяло упирающегося Дока. Мужик был в шоке — лицо в крови, взгляд блуждающий...

Петрушин бегло осмотрел салон. Между сиденьями — небольшая спортивная сумка с расстегнутой «молнией». В сумке — «каштан» с глушителем, четыре запасных магазина и еще две гранаты «Ф-1».

— Годится! — Петрушин прихватил сумку, сунул туда гранату. — Уходим...

Пролетев с максимально доступной скоростью почти до самого Одинцова, Петрушин свернул в посадки.

Встали в кустиках, критически осмотрели столь желанного пленника. Губы трясутся, в глазах неприкрытый животный страх и отчаяние. Ручки беленькие, весь из себя рыхловатый, животик такой несерьезный... Не боец, короче.

— Всю тачку раздербанил, — попенял коллеге Серега.

— Починим, — легковесно отмахнулся Петрушин и вежливо спросил пленника: — Ну и куда твои приятели собрались?

— Нет... — Док вдруг затряс головой и закрыл лицо руками. — Нет, нет... Так не должно быть...

— Понятно, — Петрушин открыл «бардачок». — Так, что у нас тут?

У нас тут не было ничего стоящего. Зато в багажнике нашелся ремонтный комплект, в котором было шило и плоскогубцы.

— Годится, — одобрил Петрушин, раскладывая на капоте инструмент: плоскогубцы, шило, свои ножи — основной и вспомогательный. — А ну, иди сюда.

Вытаскиваемый из салона Док тонко вскрикнул, подобно раненому зайцу, тут же получил смачную затрещину и растянулся на траве. Петрушин ножом разрезал брючной ремень, рывком стащил с пленного штаны и взял плоскогубцы.

— Приступим...

Док — жуткий злодей и организатор глобальных пакостей, оказался удивительно слаб на боль. Буквально за пять минут выложил все, что знал.

Жаль, в эту минуту никто не снимал наших славных парней. Петрушин с Серегой довольно долго стояли с разинутыми ртами и бессмысленно переглядывались.

Затем Петрушин взял себя в руки и достал из кармана телефон. Набрал номер, но, прежде чем нажать кнопку ввода, не доверяя себе, переспросил:

— Ну-ка, повтори... Что вы собрались захватывать?!.

Глава тринадцатая

КОСТЯ ВОРОНЦОВ

Неслабо рвануло

18 сентября 2003 года, западная окраина Москвы

Ехали мы ехали, наконец приехали.

Вот моя родимая Москва!

Захожу в столовую, самую дешевую,

Двадцать три копейки вся жратва...

Это Вася. Я же говорю — акын. Что вижу, о том и пою...

Мы сидим в «Газели». «Газель» — на стоянке, что располагается у ворот какого-то промышленного предприятия. Что за предприятие, мы не в курсе, вывески нет, мы не местные, а сторожа спрашивать неудобно — обиделся. Не хотел на стоянку пускать. Вася показал пистолет, грубо рявкнул и загнал деда в будку. Но сейчас неважно, что это за предприятие. Сейчас важно другое...

Ворота широко распахнуты, все видно. Бетонка, ровная как стрела, по обеим сторонам корпуса цехов, метрах в ста от въезда, слева — одноэтажное здание с надписью «Столовая». У входа в столовую — автобус «Вольво». Справа — какой-то склад...

Между складом и столовой не так уж много места. Автобус минуты три ворочался, пока не встал передком к нам. Правильно встал. Теперь дверь автобуса аккурат напротив дверей столовой, метрах в пяти. Мог бы встать и поближе, но там доска документации и две лавки. Вася смотрит в бинокль, все видит...

Петрушин позвонил, когда мы уже въехали на территорию промышленной окраины.

Я передал трубку Иванову. Полковник молча слушал, при этом с его лицом происходили метаморфозы: оно вытянулось и пошло пятнами. Новости?

— Ты ничего не путаешь?.. Угу... Хорошо, понял...

Полковник отключился, достал спутниковый телефон и предупредил:

— Глебыч, езжай ровно, не тормози.

И доложил Вите ситуацию.

Глебыч, работающий в этот раз водилой, тормозить не стал — предупредили! — но челюсть у него отвисла до самой баранки. Думаю, в тот момент мы с Васей тоже выглядели не лучшим образом. Такие занимательные новости...

— Ну... я не знаю, что вы будете делать! — заканчивая доклад, воскликнул полковник. — Вам виднее! Ну, предупредите там всех, пусть общую тревогу объявят... Главное, думскую охрану предупредить... Нет, мы пока контролируем... Да-да — попробуем... Хорошо, как только что-то прояснится...

Это было восемь минут назад. А сейчас мы торчим на стоянке, наблюдаем и ждем Петрушина с Серегой. Иванов сориентировал их по трассе, должны подъехать с минуты на минуту.

— Восемь... Девять... Десять...

Вася перестал бубнить стишок и считает людей. Мы, в принципе, и без бинокля тоже кое-что видим — даже из «Газели» вылезать не надо. Из дверей столовой выходят люди с небольшими сумками и садятся в автобус. Первыми сели пятнадцать дам. Все, несмотря на теплую погоду, в длиннополых плащах. Сейчас садятся мужчины. У каждого в руках небольшая спортивная сумка...

На стоянку зарулила Серегина «девятка», встала за «Газелью». Петрушин с Серегой выволокли Дока и без особого пиетета запихнули его в салон.

Былинным героем или гигантом мысли пленный не выглядел. Напротив, он смотрелся как сугубо гражданский товарищ, по какому-то чудовищному недоразумению угодивший в лапы Петрушину, привыкшему иметь дело с хорошо подготовленными и психически закаленными бойцами противника. Взгляд бессмысленный, губы трясутся, личико бледное, как подворотничок у дембеля, и воняет так, что понятно — в туалет товарищу уже не надо.

Утрамбовав пленного, Перушин с Серегой примостились у окон, посмотрели...

— Выпускать нельзя, — буркнул Серега. — Сразу за промзоной начинаются жилые кварталы, ничего не успеем сделать...

— Шестнадцать... — сказал Вася. — Семнадцать... и восемнадцать. Но с сумкой...

Из дверей столовой вышли еще четверо, попарно тащат две здоровенные сумки. Спортивные сумочки тоже при них, но на плечах висят. Небольшая заминка — первую большую сумку осторожно пропихивают в автобус, кто-то сверху помогает...

— Четыре по пятьдесят пластита, — заметил Петрушин. — А?

— Неслабо, — одобрил Глебыч. — А у баб?

— Да, Док сказал — пояса...

— Неслабо.

— Держи, — Петрушин протянул Васе две гранаты. — У тебя будет одна попытка.

— Сделаем, — кивнул Вася, отдавая мне бинокль.

— Мы прокатимся, — буркнул Петрушин. — Как разгоняться начнем, вылезайте и падайте. Вон канава — самое то...

Петрушин, Вася и Серега сели в «девятку». Петрушин за рулем, Серега с «каштаном» справа, Вася с гранатами — тоже справа, но сзади. Спустили стекла. «Девятка» тихонько вырулила со стоянки и поехала по бетонке к столовой.

Я занял Васино место и принялся наблюдать в бинокль. Двое у дверей автобуса пропихивают последнюю сумку. Из столовой больше никто не выходит...

— Уф... — шумно выдохнул Иванов. — Черт-те что...

Полковник — мастер вдумчивых оперативных комбинаций. Ужас как не любит рожать скоропалительные решения в режиме жесткого цейтнота. Тут рожать ничего не надо — Петрушин принял единственно верное решение. И все равно — уф!

«Девятка» свернула на газон, мгновенно увеличила скорость и помчалась к проему между автобусом и столовой. Пять метров, проходят впритирку...

Двое у двери автобуса развернулись в нашу сторону, скинули с плеч свои спортивные сумки и принялись лихорадочно рвать «молнии».

— Бац!

«Девятка» сшибла бампером обоих — короткий вскрик — и на мгновение замедлилась у двери автобуса. Из окна правой задней двери, один за другим, практически без интервала, в салон автобуса влетели два ребристых «яичка». «Девятка» тут же рванула дальше, сшибая лавки и снося экран информации, и через пару мгновений с жутким тормозным скрежетом завернула за угол столовой.

— Ложись! — рявкнул Глебыч.

Мы вывалились из «Газели» — какая, в задницу, канава! — и ничком рухнули на асфальт.

Ба-бах!!!

Асфальт подо мной подпрыгнул и завибрировал. В ушах противно зазвенело, над головой угрожающе свистнула какая-то объемная фиговина, обдав странным жаром. В борт «Газели», за которой мы упали, что-то гулко шлепнуло, казенная машина качнулась и зачем-то плюнула стеклами по вектору взрывной волны. Обиделась...