Черная метка - Валерий Горшков

Не мешкая он отправился в морг центра судебно-медицинской экспертизы, где отыскал проводившего вскрытие и осмотр тела Дреева врача, к счастью оказавшегося старым знакомым Бакулы. И, бегло прочитав копию медицинского заключения о причинах смерти, начал настаивать на повторном, более тщательном осмотре тела, с целью обнаружения следов ударов, способных на время вызвать потерю сознания.

— Зачем тебе это нужно? — пожимая плечами и вприкуску прихлебывая чай с кусочком сахара из металлической кружки, осведомился патологоанатом. — Час назад мне звонил один начальничек и тоже интересовался следами от ударов по голове... Просил немедленно ему перезвонить, если что-нибудь обнаружится. Все остервенели, как с бодуна!

— И что?! — нетерпеливо выпалил Толик, кивая в сторону плотно прикрытой двери, рядом с которой стояла каталка для транспортировки трупов из ячеек холодильной камеры на столы. — Ты посмотрел?!

— Посмотрел... — нехотя кивнул врач и замолчал, не решаясь продолжить. Наконец, с явным раздражением поставив кружку на свежевымытый гранитный стол для вскрытия трупов, он поднял на Бакулу бегающие из стороны в сторону, как у наркомана, блеклые глаза. — Мне плевать, какие у вас там на Литейном разборки, но вмешиваться в них я не желаю, ясно?! Достали уже... Уйду к чертовой матери в похоронную фирму жмуриков гримировать, давно уже приглашали! И денег — не сравнить, и хлопот никаких!..

— Ты нашел что-то, да?! — не удержав себя в руках, Бакула схватил патологоанатома за отвороты заляпанного каплями крови голубого халата и рывком притянул к себе. — Говори же, ну!.. Нет, лучше я сам посмотрю! — И опер с упорством трактора поволок упирающегося тщедушного врача к массивной двери в мертвецкую. — Шевели копытами, бляха-муха!

— Да подожди ты, псих! — Путем отчаянных усилий эксперту удалось вырваться из захвата, с треском порвав при этом маневре одежду по шву. — Я в ваши дурацкие игры не играю, понятно?! Напишу в новом заключении все как есть, а старое — порву! Дальше разбирайтесь сами!

— А как есть?! — немного сбавив натиск, но жестко спросил старлей, остановившись в шаге от мертвецкой и испытующе взглянув на бормочущего под нос нечто бессвязное судебного медика. — Лева, я тебя умоляю, не тяни! У меня есть серьезные подозрения, что Дреева просто убили, понимаешь? А потом разыграли спектакль с перестрелкой... Разве тебе не в падлу прикрывать эту суку Трегубова, а?! Они все там заодно, в кабинетах, на теплых местах со взятками, им лишь бы дело замять, не привлекая лишнего внимания, и — все! Наплевать, что правильного мента убили, главное — чтоб шума не было!

— Завтра же подам заявление на увольнение, — тихо пробормотал врач, излишне торопливо доставая из бокового кармана пачку сигарет и без устали щелкая не желающей давать огонь зажигалкой. Наконец по лаборатории поплыл горьковатый табачный дым. — В общем, так... Тому начальнику я еще не звонил, только собирался, как ты пришел... — не глядя на опера, глухо сообщил эксперт. — Короче, у твоего капитана на левой стороне черепа почти незаметная на первый взгляд, но глубокая свежая вмятина от удара тяжелым предметом. Однако умер он от выстрелов в сердце. Все! Доволен?

— Ты сейчас перепишешь свое заключение, верно, Лева? — с нажимом произнес Бакула, пристально глядя на врача. — Или следак приказал тебе поступить иначе?! Он тебе угрожал?..

— Я напишу правду! — четко выговаривая каждое слово, процедил милицейский патологоанатом. — А дальше сами разбирайтесь... Извини, мне нужно работать, еще четыре жмурика на очереди. — Кивая на лежащие на соседних столах трупы, прикрытые простынями с торчащими из-под них ногами, Лев повернулся спиной к Бакуле и, подхватив кружку с чаем с влажного, местами выщербленного гранита, направился в дальний угол лаборатории, к стеклянному стеллажу, в котором хранились посуда, заварочный чайник, сахарница и открытая пачка печенья.

Присутствие вскрытых покойников уже давно не отражалось на аппетите работающих в центре докторов...

БЕСПРЕДЕЛЬЩИК

Двое одетых и гладко выбритых верзил из охраны смотрящего встретили Чахлого в холле подъезда элитарной многоэтажки и, мгновенно обыскав на предмет наличия оружия, молча сопроводили в скоростной VIP-лифт.

Стремительно взлетев на шестнадцатый этаж, лифт с тихим звонком открыл матово поблескивающие двери, и троица оказалась в просторном, ярко освещенном помещении.

Первая парочка тут же вернулась дежурить вниз, а один из оставшихся телохранителей, во второй раз охлопав презрительно фыркнувшего Чахлого по корпусу, нырнул в единственную, выходящую в холл бронированную дверь с кодовым замком и, получив разрешение босса впустить гостя, посторонился, давая возможность Чахлому войти в апартаменты...

Недавно назначенный московским сходняком на освободившееся место смотрящего вор в законе Вишня — в миру дважды судимый за разбой и хулиганство гражданин Красин Святослав Эдуардович — сидел в кожаном кресле возле протянувшегося на всю ширину каминного зала пуленепробиваемого окна и задумчиво потягивал янтарный «вискарик» из объемистого четырехгранного стакана.

Оглянувшись на братка, остановившегося на пороге и невольно оторопевшего не столько от окружающей роскоши, в которой изволил пребывать новый смотрящий, сколько от потрясающей панорамы города с высоты птичьего полета, Вишня щелкнул пальцами и лениво указал гостю рукой на кресло напротив.

Чахлый сбросил куртку на расположенный у стены бархатный диван, пересек зал и сел, покосившись на стоящую на стеклянном столике бутылку и второй, видимо предназначенный для него, стакан.

Вишня перехватил взгляд братка и молча опустил отекшие от неправильного образа жизни покрасневшие веки, разрешая плеснуть ему в пустой стакан дорогой, пахнущей дубовой корой шотландской самогонки.

— Ну, здравствуй, Чахлый, — дав возможность братку наполнить емкость, отпив сам глоток и поставив виски на столик, произнес смотрящий. После чего закурил, сложил руки на трехскладчатом, втиснутом в белоснежную рубашку огромном животе и внимательно, из-под бровей, посмотрел на гостя.

— Здорово, Вишня, — без тени робости ответил Чахлый, облизав губы и вернув пойло на столик. Он терпеть не мог виски и отхлебнул его только из уважения к авторитету и положению вора. — Хорошая у тебя квартирка, а вид — просто отпад... Зачем я тебе понадобился? Между прочим, ты своим звонком сдернул меня прямо с бабы!

— Да вот, наслышан про твои подвиги, познакомиться захотел, — словно оправдываясь, растянул толстые жабьи губы и развел пухлыми короткими руками Вишня. — Как-никак, а умные люди именно меня поставили за порядком в городе смотреть. С меня, случись что о-очень нехорошее, и спрашивать будут... А ты, я слышал, никаких понятий не чтишь, сам себе господин?! — прищурился вор, не спуская глаз с Чахлого.

— Понятия придумали слабые, чтобы прикрыть жопу от сильных, — скривил лицо браток.

— Значит, ты, стало быть, считаешь себя сильным?! — спокойно уточнил Вишня, приподняв брови.

— Если бы я был сявкой безусой, ты бы меня к себе не пригласил, — заметил главарь Пионеров. — Слушай, давай без предисловий, ближе к делу!

— Не торопись жить, парень, — покачал головой законник. — Не успеешь оглянуться, как отпущенные тебе свыше сладкие денечки — пшик! — и испарились. Знаешь, как сказал один человек? Страшно не то, что все мы смертны, а то, что мы внезапно смертны...

— Ты пугаешь меня, что ли, отец родной? — глухо буркнул гость. — Так я уже давно ничего и никого не боюсь, с тех пор как родился.

Стараясь выглядеть невозмутимым, после слов смотрящего Чахлый, однако, ощутил, как на его спине выступили мурашки. От этого жирного, злопамятного пузыря, непонятно каким образом пробившегося в питерские наместники, в последние годы похерившего некогда незыблемые законы воровского братства, можно было ожидать любой гадости. Как-то пацаны с Троицкого рынка базарили, что в молодости Вишня посадил на перо своего старшего брата, когда тот неосторожно обозвал его «кривоногим дебилом».

Впрочем, может статься, что и врут...

— Не бояться — это одно, а беспредельничать — совсем другое! — назидательно сказал законник, с трудом поднимая огромную тушу из кресла.

Зажав сигарету во рту, он остановился у сплошного окна, сунул руки в карманы брюк и некоторое время молча созерцал великолепную панораму Петербурга.

— А скажи мне честно, паря, в чем заключается твоя конечная цель? Ну, там, много денег, авторитет среди братвы, вилла на Лазурном берегу... Чего ты вообще хочешь от этой жизни?!

Осмысливая заданный смотрящим неожиданный вопрос, Чахлый медлил, поэтому Вишня был вынужден обернуться, поймать его взгляд и вопросительно дернуть бровями, отчего на его широком, с залысинами, лбу проступили две глубокие складки.

— Я хочу стать полным хозяином города, — сглотнув слюну, наконец глухо произнес Чахлый и, снова помедлив, закончил: — Сразу после тебя...