Черная метка - Валерий Горшков

Северов снова взглянул на хирурга. Тот пребывал в очевидной прострации, но, похоже, полностью соображение не утратил.

— Визитная карточка с изображением черной птицы, или, как я ее называю, — черная метка, известная не только братве, и, что уж тут темнить, далеко не одним знатокам криминального расклада в городе, была засвечена мной совсем не для боевиков, — сухо сообщил Сергей, покачав головой и сцепив ладони в замок. Тихо хрустнули разминаемые суставы пальцев. — Я сделал все так, чтобы вы увидели визитку, и, разумеется, проследил за вашей реакцией... Поздравляю!.. Вряд ли вы относитесь к числу тех, кто стоит на моей стороне, но хотя бы раз про человека по прозвищу Ворон вы, Евгений Викентьевич, несомненно слышали и даже кое-что видели по телевизору.

Сунув руку в карман, Северов достал оттуда знакомый беглецу кусочек картона и, пару секунд многозначительно повертев его в руках, спрятал назад.

Пауза затягивалась.

— Что... вы от меня хотите? — чуть слышно прошептал Блох, едва не падающий со стула даже в сидячем положении..

— Даже после всего того, что ты сделал, — голос Ворона заметно похолодел, — мне не нужна твоя поганая жизнь. У тебя, кстати, изначально не было никаких шансов поиметь миллион баксов в обмен на воздух, попутно бодрым паровозом отправив меня вслед за Романовым... Но ты, на свою беду, не только хотел провернуть кидок, ты убил хорошего человека, который тебе доверял. Убил, не спасая свою жизнь, не защищая нашу несчастную страну от бородатых выродков на Кавказе! Ты убил из-за алчности, из-за денег... Такое я забыть вряд ли смогу...

Северов поднял стоявший между ног Блоха чемоданчик и, взвесив в руке, поставил на соседнее пластиковое кресло ядовито-желтого цвета.

— Сколько наскреб, беженец?! Пол-лимона наверняка есть...

— Пятьсот семьдесят две тысячи, — глухо промямлил доктор, чуть зашевелившись. — Здесь все, что у меня за душой, до бакса... Я продал квартиру и джип... Не убивай... прости, если можешь!.. Даже не знаю, что на меня тогда нашло... Бес попутал!

— Какой код на замках, ты, заблудшая овца?! — жестко уточнил Ворон, снова поглядывая на часы. Скоро заканчивалась регистрация, а оставлять хирурга в Пулкове не входило в финальную часть плана справедливого возмездия.

— Двадцать, тысяча девятьсот семьдесят три, — ответил Блох, вопросительно скосив глаза в сторону киллера. В душу закралась хоть и хлипкая, призрачная, но растущая с каждой секундой надежда на спасение. — Мой день и год рождения... Пожалуйста... Не убивай...

— Где лазер зашхерил?! Не дай бог, если и его... как квартиру...

— В камере хранения, на Московском вокзале, ячейка номер сто, код — такой же! — запинаясь, торопливо раскололся пластический хирург, разом позабыв о безвозвратно потерянных огромных деньгах. — Клянусь!..

— Я не суд присяжных, мне твои клятвы до одного места, придурок, — скривил губы Северов. — И не надо так громко кричать, люди смотрят... Короче, дело к ночи, как изволят выражаться горячие финские парни по ту сторону залива. Если не возражаете, Евгений свет Викентьевич, кейс вместе с нарезанной кирпичами зеленой макулатурой я оставлю себе. В качестве компенсации за понесенный от знакомства с вами моральный и материальный ущерб. А что касается расплаты за убийство безобидного старика... — Ворон нахмурил брови, вздохнул и совершенно неожиданно для хирурга сказал: — Не хочется марать руки о столь жалкую тлю, как ты. Жизнь — как маятник, и очень скоро тебе отрыгнется все твое дерьмо. А теперь встал и на счет раз-два-три тихонько свалил с глаз моих... К стойке регистрации. У тебя в запасе всего пара минут, чтобы успеть унести задницу к чухонцам. Будь здоров, не кашляй! Время пошло! Раз...

Почти не веря своим ушам, помилованный убийца вскочил с кресла с такой необузданной прытью, что снова привлек внимание сонно тусующегося в зале ожидания усатого милиционера.

Заподозрив неладное, страж порядка шагнул навстречу мчащемуся к выходу господину с влажной от пота, перекошенной судорогой физиономией и, как заправский гаишник, дубинкой перегородил ему дорогу. Он козырнул и пару раз перевел взгляд с остановленного им испуганно таращащего глаза гражданина в дорогом плаще на спокойно сидящего в кресле лысого горбоносого типа. Чемоданчик, который ранее нес в руке улепетывающий из зала торопыга, теперь стоял на кресле рядом с плешивым...

— Гражданин! У вас что, проблемы? — грозным голосом поинтересовался сержант. — Или... как?!

— Я... у меня... все в порядке!.. — запутался в словах хирург, мечтающий лишь об одном — как можно быстрее скрыться из поля зрения Ворона, сесть в заветный самолет и взмыть в бескрайнее голубое небо. — Извините, у меня заканчивается регистрация... на Хельсинки... Минута осталась!

Блох дрожащей рукой вырвал из кармана загранпаспорт с вложенным в него билетом и сунул буквально под нос менту.

— Ну, если помощь не требуется... счастливого пути, — помявшись, снова козырнул страж порядка уже вдогонку стартанувшему с места взъерошенному мужику.

Однако решив провести свое небольшое расследование до конца, милиционер с решительным видом направился к лысому, которому только что был передан кейс с шифрованными замками, дабы, используя законное право на досмотр ручной клади пассажиров, на всякий случай проверить не только документы, но и содержимое чемоданчика.

В связи с участившимися в стране террористическими актами дополнительная бдительность не помешает. А вдруг там пластит?!

Но, не успев сделать и трех шагов, страж закона был едва не сбит с ног смуглокожим молодым парнем явно кавказского происхождения, в потертой коричневой пропитке. Кинувшись перпендикулярно движению сержанта, он, словно нарочно, так крепко припечатал скошенным каблуком своего «казачка» по пальцам милиционера, что тот взвыл от полыхнувшей острой боли в ступне.

Споткнувшись о ментовский ботинок, южанин после красивого полета ласточкой растянулся на полу.

— Куда прешь, бля! — рявкнул оскорбленный до глубины души сержант и для убедительности с короткого замаха врезал поднимающемуся на ноги кавказцу дубинкой промеж лопаток. — А ну-ка тормозни...

— Извините, я нечаянно, просто очень спешу! — отряхивая джинсы и куртку, с явственным акцентом произнес в свое оправдание смуглокожий. — Я не хотел!..

Переступая с ноги на ногу, словно между прочим, он переместился таким образом, чтобы сержант на время потерял объект своего внимания из поля зрения.

Это у бывшего офицера дружественной Союзу контрразведки получилось без проблем. Морщащийся от боли мент не раскусил хитрый маневр, целиком переключившись с подозрительного гражданина с кейсом на своего обидчика.

— Тебе здесь что, стадион, кретин безмозглый?! Документы, живо! — не терпящим возражений тоном потребовал сержант, умело поигрывая «демократизатором». Сказывалась регулярная практика. — Т-а-ак-с... — листая без задержек протянутый самый что ни на есть настоящий российский документ, злобно прошипел милиционер. — Хаким Аль-Саади... Афганец... А гражданство — наше?! О-очень интересно... Пройдем-ка, земеля, за мной в отделение, проверим по компьютеру, какой ты соотечественник! — Подтолкнув робко начавшего оправдываться парня концом дубинки в плечо, сержант рукой молча указал направление, в котором находилось логово пулковских ментов. — Давай, не нервируй меня!..

— Я же случайно! — понурив голову, пробормотал задержанный, даже не пытаясь сопротивляться и послушно ступая впереди сержанта.

— Знаешь такую русскую поговорку — за нечаянно бьют отчаянно?! Не ссы, разберемся, что ты за хер с горы, Абдулла...

Выходя из зала ожидания, милиционер вспомнил о типе с кейсом, обернулся, но на месте, где тот сидел, уже никого не было.

ГЭЭРУШНИК ГАЙТАНОВ

В наступившей в тесной, прокуренной комнате для допросов зловещей тишине сухой стук холостого выстрела прозвучал грохотом артиллерийской батареи. В обойме пистолета, выхваченного офицером ГРУ из кобуры, первым был заряжен холостой патрон...

— Шутка, — ухмылялся Гайтанов, пряча вороненый ствол обратно за отворот пиджака и опускаясь на стул. — Кергуду!.. Как любил говаривать в известной кавказской комедии наш замечательный клоун Юрий Никулин... Расслабься, зёма, поживешь еще, — махнул рукой полковник. — На хер мне твоя бессмысленная смерть, живым ты гораздо полезней для дела...

Сидящий напротив Иван, за миг перед выстрелом непроизвольно затаивший дыхание, с трудом разлепил губы, дрогнувшие от острой боли в захолонувшем сердце, тихо выдохнул и хрипло прошептал:

— Твое счастье, собака, что я в «браслетах»...

— Знаешь, сержант, а все-таки ты мне положительно нравишься! — вместо того чтобы разозлиться, снисходительно хмыкнул и покачал головой полковник, торопливо закуривая. — А чтобы не гнать пургу без темы... Так, между нами, мужиками... Хочешь служить у меня в конторе?! Можем обсудить чуть позже...