Кома - Сергей Анисимов

Своих больных Николай буквально вылизал, проведя у постели каждого столько времени, сколько в самый первый для них день на отделении. Не стал исключением даже уже полностью подготовленный к выписке Лобов, чуть ли не скребущийся в двери в ожидании выдачи ему на руки листков «выписки» и пакета с рентгенограммами для поликлинического врача.

– Меня тошнит от запаха этой каши! – шёпотом закричал он. – Что значит, «подождите ещё часа полтора!?» «Часа полтора» – это сколько? Полтора или три? Ну не могу я уже здесь, доктор, ну надо же понимать!

Николай успокоил его так, как успокаивал плачущую Наталью Евгеньевну, – сочетанием в голосе несгибаемой профессиональной уверенности и сочувствия. Рисовой кашей в палате действительно пахло на редкость противно, но и окна было не открыть, – на дворе было ещё холодно, а заделаны рамы были монументально, как и положено после последней холодной зимы с её регулярными авариями давно прогнивших теплосетей.

К концу дня, разобравшись, наконец, со всеми делами, и даже выписав своего чуть ли не захлебывающегося от счастья больного, Николай не выдержал и позвонил Артёму.

– А, это ты… – сказал тот. Голос его Николаю очень сильно не понравился – настолько он был бесцветный и потухший. – Ну что, как дела? Как работа?

Глупый и неуместный, учитывая ситуацию, вопрос к этому голосу не подходил совсем. Пьяный? Или что-то ещё хуже?

«Нормально», – осторожно ответил он, и спросил, вовремя догадавшись, не про Дашу, а про результаты милицейского розыска.

– Ни-че-го, – раздельно и не слишком внятно сказал Артём, и Николай окончательно убедился, что он действительно не пьян, а болен. Впрочем, это можно и сочетать. Артём бросил трубку, и ничего другого Николай попробовать сказать не сумел. Адреса парня он не знал, да и даже взяв его у завотделением, идти туда… Вот тут он задумался. С первого взгляда – это было бесполезно. Скорее всего Артём просто не пустит его на порог: «А зачем?» Да и что сказать ему, придя в дом? Что нельзя отчаиваться, что надо продолжать Дашу искать? Или просто продолжать жить, – как живёт он, потеряв друзей, не у каждого из которых тоже есть своя могила? Можно было просто принести бутылку водки и молча выпить её вдвоём. От этого наверняка станет немного легче, но и это ненадолго, – а завтра ещё работать.

Николаю захотелось по-собачьи завыть, как выла утром больничный ординатор, которую побаивались все без исключения, включая ту скотину в белом халате, от одного вида которой его начинало познабливать. Николаю очень хотелось, чтобы гипотетическим «контролёром» на отделении тогда, когда это всё выяснится, оказалась именно интерн Ольга. Тогда шею ей можно будет сломать с чистой совестью. Но от таких мыслей ему стало страшно самому. Здесь всё-таки был Петербург, а не Чечня. Здесь людскую жизнь надо ценить так, как учит та гуманная профессия, которую он себе выбрал. И даже то, что этого не делает та, другая сторона, не меняет в этом ничего.

Закончив тяжкий день обычным, разве что на редкость мрачным диалогом с курирующим его и часть остальной молодёжи доцентом, Николай, как обычно, спустился на Неврологию. Там он спросил у незнакомого молодого врача, где доктор Хасабов. Ему показали, и Николай обсудил с Ринатом, когда заканчивать курсы массажа у своих клиентов, учитывая то, что у кого-то из них он пропустил по крайней мере день.

– Да работай, пока работается, – предложил Ринат. – Тебя что, гонит кто-то? Или деньги не нужны?

На первый вопрос Николаю хотелось ответить «Да», на второй «Нет» (в значении «нужны»), но вопросы были явно всего лишь риторические, и он смолчал. Сошлись на том, что «пока сами не спросят и не предложат заканчивать». Скорее всего первым из радикулитных больных «выпадет» из его рук аскет, – он был, похоже, единственным из всех, кому лечение на отделении действительно помогало. Ну, радикулит, – это дело такое, что до конца его вылечить невозможно, – это Николай знал по отцу. Так что если проработать здесь достаточно долго, то скорее всего каждый из этих больных, включая непонятного «Голема», появится на отделении и встретится ему ещё раз.

Закончив с собственно массажем, и озверев от всего происходящего до того, что по дороге домой едва не пнул подвернувшуюся под ноги собаку, измочаленный и измученный Николай дошёл до дома, почти не глядя по сторонам.

– Эй, парень, – окликнули его из одной из арок уже на Профессора Попова. – Подожди, дело есть!

Он остановился, почти обрадованный. Злость кипела внутри, требуя выхода. Двое ребят, годов по 23-24, лица расслабленные, как бывает после пары бутылок пива. Да эти бутылки и валяются под ногами, как антураж легенде. «Ну давайте, суки, – подумал он. – Мне давно надоело скрываться и ходить дворами. Или стреляйте, или я вас сейчас собью на землю и порву, как велыптерьер Эльф того сопляка – пока не оттащат».

Он шагнул к ним, на ходу перебрасывая сумку в откинутую левую руку, и оба парня отшатнулись, поражённые его лицом.

– Эй, эй, ты чего… – забормотал один, и Николай остановился, продолжая щериться, но прервав замах.

– Мы же это, только спросить хотели, чего ты?

Николай промолчал, чувствуя как тянущее сухожилия напряжение уходит из тела. Ему было не то, чтобы неловко или стыдно, но просто нехорошо. Ребята наверняка действительно не хотели нападать, а просто собирались по-человечески попросить у него денег на очередную бутылочку того же пива. Кто их знает, что бы они стали делать, когда у них не получилось бы «по-человечески», но теперь им наверняка кажется, что даже останавливать такого психа было ошибкой.

– Ничего, – ответил Николай, и, развернувшись, ушёл. Дома, в прихожей, ему сразу же захотелось упасть, и когда заранее довольная от его благодарности мама сообщила, что звонила девочка, назвавшаяся Соней, он чуть не застонал от обиды. Ну почему сейчас? Всё-таки не забыв поблагодарить, он взял из рук мамы бумажку с телефоном. Номер начинался на такую комбинацию цифр, по поводу которой Николай затруднился сказать, – где этот район находится. Он повертел её в руках – да, конечно, надо звонить. Мама уловила его странное колебание, и пришлось поднимать голову.

– Устал очень, – объяснил он. – Очень тяжёлый день, как не понедельник. Вздохнув, и закинув сумку в свою комнату, Николай прошёл на кухню, где

отец, доужинав, уже пил чай, и присел рядом. Ужинать, не позвонив сперва Соне, было глупо, – кто знает, что она может сказать. Успеется. Окончательно это решив, Николай поднялся и вернулся к себе в комнату, -родители проводили его удивлёнными взглядами.

– Привет, – сказал Николай в телефон, когда Соня взяла трубку. Что говорить, если трубку возьмёт кто-то другой, он не готовился, но напомнил себе, что её фамилию произносить вслух не стоит. Теоретически, он её до сих пор не знает.

– А, привет! Тебе передали, значит!

– Да, Сонь. Я только домой пришёл.

– И как дела?

Ему хотелось ответить «тяжело», но ответил он вместо этого: «Ничего. Устал просто».

– А… – огорчилась Соня. – А я тебя пригласить хотела. В гости.

«Ого!», – подумал Николай, спросив вслух, что за повод. Если, скажем, так совпало, что это Сонин день рождения, то это может быть проблемой – идти надо было в любом случае, от такого не отказываются, но достать подходящий подарок в это время будет трудно.

– Просто так, – сообщила девушка. – Рядовая студенческая посиделка с ребятами и девочками из группы. Народу почти никого не будет, посидим, потреплемся. Давай, приходи, тут весело, и мы не расходимся пока.

Она продиктовала ему адрес – где-то в районе Литейного моста. Не так уж и далеко, в принципе. Николай радостно заявил, что придёт, и повесив трубку с тоской поглядел на часы. На его слово «устал» Соня не обратила никакого внимания, – скорее всего просто не понимая в своём возрасте, что это действительно может означать. Времени было сильно за 8 вечера, и больше всего Николаю сейчас хотелось поужинать и лечь спать, даже без подзабытого уже за всеми проблемами бега или работы с переводом. Но и то, что такой случай упускать невозможно, было понятно без лишних рассуждений. До недавнего времени он робко надеялся, что приложив максимум усилий и прыгая перед капризной начинающей миллионершей на задних лапках с утра до вечера, при большом везении она первый раз подумает о том, чтобы познакомить забавного парнишку с мамой хотя бы недели через две. И это, – если она с самого начала не будет расценивать его как плюшевую игрушку, и вообще соизволит на него посмотреть. Но даже при том, что в реальности Соня оказалось совершенно нормальной и милой девочкой, – всё равно это было неожиданно. Никаких особенных намёков в её голосе не было, значит скорее всего действительно студенческая вечеринка. Странно, что в понедельник, – но это молодёжь, им такое ничего не стоит, если действительно не увлекаться.

Доехал он до Сони на машине, – если ехать на метро до ближайшей к ней станции, то это займёт полный час, – а так: 120 рублей, и свободен.