За стеной из диких роз - Lett Lex
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоило ему коснуться ручки, как дверь сама распахнулась, стремительно лишая Клода какой-либо опоры. В последний момент он ухватился за дверной косяк и замер, огромной тенью нависая над стоявшей в дверях Аннабелль. Девушка вскрикнула от неожиданности и тут же заговорила что-то невпопад: пожелала доброго утра, потом поправила себя, вспомнив, что уже, скорее всего, день, поинтересовалась его самочувствием. Говоря всё это, она отчаянно шарила взглядом по комнате, но раз за разом её глаза на пару секунд задерживались на его лице и девушка тут же переводила взгляд на пол или на занавеску. Клод с трудом оттолкнулся от стены и, всё ещё зажимая рану, повернулся спиной к вошедшей, избавляя её от необходимости видеть его.
— …Простите, — произнесла Аннабелль, заметив это. — Зачем Вы поднялись? Рана пусть несерьёзная, но глубокая, ей нужен покой, — она волновалась и тяжело дышала, точно после долгого бега. — Зачем Вы…? Вернитесь в постель.
Клод не слушал её и с безразличным видом сел в кресло, отвернулся к окну и стал ждать. Чего ждать, он и сам не знал, но сейчас он чувствовал себя как никогда в жизни отвратительно. Он презирал себя, заклятье, девушку, пытавшуюся заботиться о нём, саму заботу и чувство привязанности, из которого вырастало это участие. А ещё он был зол на Аннабелль. События прошлой (или уже позапрошлой) ночи вспомнились все до малейших подробностей: от лёгких шагов ночного ветра до красивого лица в мягком свете свечи, сначала казавшегося отголоском грёз, но, исказившись от ужаса, оно подтвердило свою реальность в тот самый момент, когда Клод чуть не поверил, что это сон.
— Я в состоянии дожить до вечера, а тогда пошлю за врачом, — сухо сказал он.
— В этом нет необходимости, я умею накладывать швы, — с готовностью отозвалась Анна и сделала пару шагов к нему. Клод поднял руку, приказывая девушке остановиться.
— Благодарю, но в этом нет необходимости, — произнёс он стальным голосом.
— В рану может попасть инфекция, — теряя уверенность, сказала девушка, отступая назад. Клод не обратил внимания на её слова и продолжил неподвижно, как статуя, восседать в кресле, изредка отпуская рану только чтобы увидеть стекавшую по буроватой корке кровь и вновь накрыть её широкой ладонью. Спиной он чувствовал взгляд девушки.
Анна стояла позади него, немного поодаль от кресла, терпеливо дожидаясь, когда же Его Высочество вспомнит о её скромной персоне. Её решительный взгляд преследовал его, на несколько мгновений Клоду показалось, что они поменялись ролями и теперь Аннабелль имела над ним какое-то необъяснимое преимущество.
«Да уж, — подумал он про себя. — Её преимущество — как минимум две здоровые руки». Кровотечение тем временем остановилось и рану больше не приходилось зажимать рукой. Клод с презрением посмотрел на алое пятно, расползшееся по плечу; принца одолело дурное предчувствие: куда более опасные раны заживали на нём за считанные часы, теперь же куда-то испарилась вся его неуязвимость. К тому же неприятное жгучее беспокойство усиливалось при мысли, что рядом была Аннабелль, видевшая его изуродованное лицо и тело, теперь уже ничем не скрытое, а ко всему этому отвратительному зрелищу прибавлялся не украшавший «картину» красный цвет. Девушка же с невозмутимым видом заняла соседнее кресло и, перегнувшись через подлокотник, устремила пристальный взгляд на Клода, словно намекая, что лучше всего ему будет попросить о помощи именно её. Тот игнорировал. Рука инстинктивно покоилась на плече, готовая в любой момент вновь перекрыть рану. Он то и дело бросал взгляд на девушку и, столкнувшись с терпеливым ожиданием в её глазах, снова возвращался к созерцанию ковра или обоев, испытывая давно забытое чувство, вспыхивавшее с новой силой всякий раз, лишь стоило ему взглянуть на Анну. Нет, это не было что-то возвышенное, это был лишь мелкий гнев, пробуждающийся при встрече с дерзостью и неповиновением, и чем дольше длится это противостояние, тем сильнее становится желание сломить волю противника. Нежелание Аннабелль послушать его и сделать так, как он говорит, злило Клода, как никогда раньше, к этому прибавлялась боль в плече и постепенно гнев закипал, обжигая каждый нерв. Принц надеялся, что рассудок не изменит девушке и она вскоре смирится с его желанием, оставит его, но та принимала вызов принца и готова была посостязаться с ним в упрямстве. В комнате висело молчание и только редкое тиканье часов, перебиваемое мягким шлёпаньем капель, прокалывало тишину, подобно тонкой игле.
— Неужели так сложно делать то, о чём просят? — гневно спросил Клод, надеясь, что Анна испугается и уйдёт.
— Я хочу Вам помочь, — настойчиво произнесла девушка. — Дайте мне хотя бы сделать так, чтобы Вы не истекли кровью до прибытия врача.
— У меня есть основания верить тебе? — на секунду ей показалось, что его тон изменился, в нём прозвучало меньше режущих нот, но чувствовалось глухое разочарование. — Ты уже нарушила одно из правил замка.
— Я хотела помочь! — воскликнула Анна, защищаясь. — У Вас есть основания верить мне, потому что я теперь, пожалуй, одна из немногих, что не желают ни Вашей смерти, ни заключения здесь, — она перевела дыхание и добавила уже более спокойным голосом. — Я многое поняла о жизни в этих стенах и Вы можете доверять мне.
— Тогда чего желаешь ты, если не моей смерти и не моего заключения? — спросил он уже обычным насмешливым тоном, готовый поймать девушку на лжи. Аннабелль задумалась.
— Помочь. Чем могу и пока могу, — произнесла она, глядя на Клода полными сожаления глазами. Он смерил её обречённым взглядом. Жалость Аннабелль жгла, подобно калёному железу, и на её месте он всё ожидал найти презрение, скрытое за благовоспитанностью. Принц отпустил закрывавшую плечо руку.
— Приступай, — властно сказал он. Девушка довольно улыбнулась, какая-то диковатая, далеко не ангельская усмешка закралась в уголок её рта и на самое дно глаз.
Анна достала
