Гарольд Дурсль - ur1ka

На третьей странице Гарри деликатно зевнул и нарочито унылым тоном сказал, что у него не сделана домашняя работа на завтра. И что он пойдет учиться, а тетрадку возьмет с собой. Почитает завтра на истории. А если у Джинни есть еще стихи, то пусть даст и их. Он видел, как она писала в черной тетради.

Джинни отчаянно замотала головой и, запинаясь, сказала, что никакой черной тетрадки у нее нет, что Гарри привиделось и что ей спать пора. Гарри удалился в спальню, забрался на кровать и принялся сочинять письмо тете. Он вдруг сообразил, что вообще о ней не вспоминал. И теперь даже немного волновался, боясь, что она откажется от него.

«Дорогая тетя Мардж!

Извини, что не писал тебе, но я думал, что ты от меня отказалась. Я все-таки тебе не родной. Но недавно узнал, что это не так. Наш директор школы хочет, чтобы меня усыновили другие люди, а я хочу к тебе. Или к мистеру Блэку. Это мой крестный. Я его совсем не знал, а он был в тюрьме. Только он совсем не виноват был. Теперь его оправдали, и он пытается меня усыновить. Можно я напишу ему, чтобы он встретился с тобой? Ему будет приятно поговорить с моими родными.

У меня все хорошо. Лето я провел в приюте, но там оказалось не так уж и плохо. Я тебе потом все расскажу.

Тетя, ты не могла бы купить и прислать мне пару хороших фонариков с жужжалкой? Те, которые крутишь, и получаешь свет. И пять зеркальных очков. Фонариков можно тоже пять, но если это дорого, то не надо.

Как поживает Злыдень? Папа моего друга говорит, что настоящие английские бульдоги большая редкость, и готов приобрести пару для поместья, если его устроит экстерьер и родословная. Можно дать ему твой адрес?

Тетенька, напиши мне ответ, пожалуйста. Я соскучился по тебе.

Гарри».

Гарри даже вспотел от напряжения. Хотелось написать все и сразу, но осторожность победила, и в письме не было ничего, что могло выдать, как он провел лето и как относится к директору. Отправить письмо он захотел немедленно. Время-то еще детское.

В ответ на просьбу подождать ответа школьная сова ухитрилась состроить нагло-недовольную гримасу, но лапу протянула. Перед тем, как назвать адрес, Гарри подумал и попросил еще одну сову слетать тоже, потому что обратно может быть груз. Совы вылетели в ночь, а Гарри поплелся назад в башню. В подземелье надо лезть на выходных, чтобы их не хватились, если они задержатся. Значит, как только он получит ответ, а в этом Гарри не сомневался, то нужно будет немедленно запастись едой и водой.

В школе было непривычно тихо. Напуганные еще одним нападением школьники попрятались в своих гостиных, а вот Гарри туда не тянуло. Ну ни капли.

Из совятни в башню он пошел кратчайшим путем - вниз по всем лестницам до Большого Зала, задерживаясь у каждого портрета и заглядывая в каждую открытую дверь. Перед тем, как начать подъем в башню, Гарри заглянул в Большой зал - еще раз полюбоваться плавающими в воздухе свечами. В это время в зале горела едва ли четверть обычного количества свечей, но полумрак оказался намного более красивым, чем полное освещение. Гарри замер от восторга, вглядываясь в неспешный хоровод огоньков. И краем глаза заметил какое-то шевеление над головой. Тело, натренированное многочисленными выходками Пивза, среагировало самостоятельно - Гарри отпрыгнул в сторону, прикрывая голову руками. Подождал, но ничего не происходило, и он осмелился посмотреть в сторону движения. И окаменел. В паре метров от него на уровне лица маячила огромная треугольная морда с желтыми глазами размером с блюдца.

- Ой, мама… - Гарри смотрел в эти глаза и ожидал чего-то жутко страшного. Морда высунула раздвоенный язык и ощупала им воздух. Затем придвинулась чуть ближе, так что кончики языка скользнули по лицу. «Только бы живым не проглотила», - Гарри крепко зажмурился.

- Дитя ос-сзерной девы, приш-ш-шел проводить меня?

- Куда? - Гарри слегка приоткрыл глаза. С ним ничего не происходило, значит, это не василиск, а просто огромная гадюка. Или даже уж.

- Зс-са грань, - гад устало опустил голову к ногам Гарри. - Туда, где я новым яйцсом лягу в горячший пес-с-сок пус-с-стыни и с-с-согреюсь. Проводи меня, дитя осзерной девы.

- Ага… ладно, то есть. Только я дороги не знаю, - Гарри рискнул осторожно коснуться носа рептилии. И как всегда удивился приятному ощущению гладкости и прохлады. Он растопырил пальцы, накрывая ладонью одну чешуйку, и восхищенно замер. Такой большой змей, а совсем не страшный. И красивый - изумрудная зелень спины плавно переходила в солнечно желтый цвет брюха. В чешуйках, причем в каждой, отражались огоньки свечей. Это было так красиво, что Гарри продолжал восхищенно гладить прохладное чудо. Змей добродушно присвистнул и изогнулся, подставляя основание нижней челюсти.

- Путь не надо сзнать, его дос-с-статош-шно видеть, - змей откровенно нежился, подставляясь под ласку. - Придеш-ш-шь в ночь, когда холодное с-с-солнце с-с-снова с-с-станет круглым?

Гарри оторопел. Опять загадки? Но тут же нашел решение.

- Это в полнолуние? Приду. А куда?

Змей скользнул вперед, обвиваясь вокруг мальчика и поднимая голову к его лицу:

- Я пос-сову, и ты ус-слыш-шишь, дитя ос-серной девы.

- Хорош-ш-шо, - Гарри виновато улыбнулся. - Только мне идти пора, а то с-с-скоро с-с-спать. Я приду, - он еще раз погладил змея и побежал к дверям, на самом пороге остановился и обернулся: - А кто ты?

Змей уже поднимающий тело по лестнице головы не повернул. Но ответил:

- Регулус-с-с.

Глава 22. Что ты с ней сделал?

В башню Гарри вернулся задолго до отбоя и немедленно скрылся в спальне. Он бы посидел и в гостиной - делать было нечего, но у камина торчала Джинни с учебником и плошкой орехов. Гарри повезло, что она отвлеклась на очередной орех и пропустила момент его возвращения, разговаривать с ней второй раз за день не хотелось.

В спальне уже находились все ее обитатели. Каждый, не обращая внимания на соседей, занимался своим делом. Симус, обложившись горой пергаментов, спешно чертил какую-то таблицу. Дин мечтательно жмурился на эссе по трансфигурации - он впервые за два года получил высший балл. Кажется, первый успех совершенно вскружил ему голову. Рон жевал сандвич, одновременно с задумчивым видом таращась на шахматную доску. Гарри ненадолго остановился у него за спиной, ничего не понял, но решил не мешать и не лезть с вопросами. Шахматная гениальность была не тем, чему он завидовал.

А вот кровать Невилла была плотно задернута пологом. Гарри воспитанно постучал по столбику - пакт о праве на уединение и взаимной вежливости был принят после пары особенно безобразных скандалов. Симуса застали за подтасовыванием результатов очередного спора, а Рона в слезах. Стук был услышан, и после негромкого «Невилл, это я» высунувшаяся из-за занавеси рука поманила Гарри внутрь. Устроившись на кровати, Гарри задернул полог и открыл рот, чтобы похвалиться новым знакомым, но Невилл его перебил.