Доставить живым или мертвым - Александр Ольбик

Однако не успел он отдаться сполна этому приятному ощущению, как бортпроводница объявила о посадке.

Вечер в Риге стоял чудесный. Ни ветерка, ни дождины -- ровное, синее затухание дня.

Он вышел на бетонку и вместе с небольшой группой пассажиров направился в сторону аэровокзала. Когда он у стойки демонстрировал пограничнику свой паспорт, тот был невозмутим. Но по мере того как серые глазки прапорщика катились по строчкам, взгляд этот невольно загорался искорками, которые непременно присутствуют во взгляде охотника, взявшего на мушку кабана. И с этой минуты он и в самом деле почувствовал себя в шкуре преследуемого, но в отличие от прапорщика не дал ему об этом знать ни единым мускулом на лице. Его взгляд по-прежнему был прозрачен, в меру приветлив и прикрыт ситцевой шторкой интуристского любопытства.

Таможня его не тронула и он, миновав огромный холл, вышел на улицу. Огляделся, поискал глазами такси и заодно тех, кто непременно мозолит на него глаза откуда-нибудь из укромного уголка. Когда он встал в очередь на такси, подкатила черная "волга" с шашечками и почему-то припарковалась в стороне. И надо же было случиться такому казусу -- когда подошла его очередь эта самая "волга" подрулила к бортику тротуара. Мол, пожалуйте, я к вашим услугам...А он-то такие дешевые номера уже знал и, зная, чья эта машина и какая у нее задача, спокойно открыл дверцу и уселся на заднее сиденье.

Водитель -- мордастый гебист, с маской радушного и очень свойского парня, начал что-то говорить о погоде и делал это на скверном немецком языке. "Какая ты дешевка, -- дал ему мысленную характеристику Путин, -- и начальники твои такие же и их начальники -- дешевки, и начальники этих начальников полное дерьмо..." И тема была исчерпана.

Возле гостиницы его уже ждали: три машины, возле которых кучковались такие же мордастые топтуны. Он прошел в холл и встал в очередь у регистрационной стойки. Перед ним были двое и, видимо, англичане, ибо один из них листал буклет, написанный по-английски и что-то тихо, по-английски, говорил своему напарнику.

Когда Путина оформили и дали в руки ключи от номера, регистраторша стала по-русски ему объяснять, где находится лифт.

Номер ему выделили на шестнадцатом этаже и те, кто рассчитывал, его поводить по Риге, и думать не думали, что через десять минут останутся с носом. Когда же еще уходить от слежки, если не в тот момент, когда делается первый шаг расквартировки? Он не стал подниматься на шестнадцатый этаж, вышел на пятом... Однако, выходя, нажал на кнопку шестнадцатого. По лестнице спустился на второй и через служебный выход выбрался на инженерный этаж. Минуя Г-образный коридор, вошел в незапертую дверь и оказался в машинном зале. Двое рабочих занимались переупаковкой сальника у огромного вентиля. Работали с явным нарушением правил техники безопасности: проводили ремонт запорной арматуры, находящейся под высоким давлением. Подойдя к рабочим, он щелкнул пальцем по манометру:

-- Рискуете, орлы, ошпариться, здесь шесть атмосфер...

Тот, что крутил гаечным ключом, взглянул на него и развел руками.

-- А что делать -- сифонит, а перекрывать нельзя. Вся эта махина, -взгляд по вертикалям помещения, -- останется без горячей воды...

-- Вы не одолжите мне на пять минут халат... надо осмотреть насосную, -- Путин с деловым видом, достал из кейса бейсболку, а на ее место аккуратно уложил плащ.

Парень протянул ему скинутый с плеч застиранный, синий халат.

-- И если можно, газовый ключ... буквально на пять минут.

Он спустился вниз по металлической лестнице и оказался в подвале, где господствовало царство труб. Самые большие диаметры тянулись по всему периметру подвального помещения и были покрыты алюминиевой фольгой.

Справа и слева виднелись серые прямоугольники дверей. Он выбрал правую, оказавшуюся открытой. Она вывела его в небольшой боксик и оттуда по лестнице он попал на улицу. К цветочному киоску, примыкающему почти к самому зданию гостиницы. Он протиснулся между углами и ходкой поступью направился через дорогу -- под арку, ведущую в старый двор. Успел на стене дома прочитать название улицы -- Дзирнаву. Войдя в арку, он притаился за углом, пытаясь уловить посторонние шаги. Но все было тихо, до него лишь доносились шумы машин, в своем привычном ритме катившихся по наезженной улице, где-то вдали позванивали трамваи...

На его счастье, двор оказался проходным и вывел его к внутреннему Торговому центру, состоящему из целой серии магазинов. Сняв с себя халат, он его вместе с газовым ключом незаметно опустил в мусорный контейнер. Затем зашел в охотничий магазин, где обзавелся брезентовой ветровкой, карманным фонарем и двумя удочками и чехлом для них. Вместо бейсболки на голову надел соломенную шляпу, которую он купил в соседнем магазине. Однако, когда вышел на улицу, его поразила ее безлюдность и множество людей в милицейской и солдатской форме. На углах улиц стояли уазики ГАИ, ее сотрудники решительными жестами останавливали все машины и после проверки заворачивали в проулки. До него донесся грубый мегафонный голос: "Товарищи, в виду учений гражданской обороны, просим очистить улицы и оставаться у себя дома. Об окончании учений вам будет сообщено дополнительно". "Ага, учения в мою честь," -- он понял: квартал оцеплен, идет тотальная проверка и дело случая, что он еще не скручен и не посажен в подвал КГБ.

Он сделал несколько шагов назад и вошел в подъезд пятиэтажного дома. Поднялся до чердачных дверей, к которым вела отдельная деревянная лестница. В глаза бросилась надпись, сделанная на двери мелом: "Виктор Цой -- на все времена". Он тоже был поклонником Цоя, но сейчас ему было не до него. Войдя в дверь, он оказался в пыльном, загаженном голубями помещении. Чердак почти весь был завешен бельем, и это было ему на руку. Однако его взгляд, помимо воли, уже рыскал по скосу крыши, пытаясь с помощью фонаря отыскать люк, которым обычно пользуются трубочисты и чистильщики крыш. И нашел, но не успел им воспользоваться -- со стороны лестницы послышались тяжелые шаги. Кто-то бежал наверх. И чей-то зычный окрик это подтвердил: "Сержант, осмотри закомары, хотя я не думаю..."

Последние слова он не расслышал. Встал за спускающуюся до самого пола простынь и затаил дыхание. Шаги приближались и что-то подсказывало, что наступает критический момент в его разведывательной деятельности. Шаг, еще шаг, уже слышалось чужое дыхание, шелест белья и, наконец, луч фонаря лег на простынь, за которой стоял Путин. Он понимал, если сейчас отдернется эта спасительная преграда, он предстанет перед слепящим глаза лучом света и все будет кончено. Поэтому он первым сделал шаг навстречу и вместе с простынею принял в объятия того, кто, видимо, был сержантом. Борьба была недолгой: он сделал удушающий прием и когда милиционер обмяк, Путин буквально запеленал его в тряпки, оставив лежать на полу. И то, что там осталось, очень напоминало кокон какого-то доселе неизвестного насекомого.

На выходе из чердака никого не было. Однако ждать долго не пришлось: снизу, через две ступеньки, наверх бежал здоровенный детина в гражданской одежде. Путин вернулся на чердак и прикрыл за собой дверь. Услышал тот же зычный, надсадный голос: "Ты что, сержант, там клад нашел? Так подожди меня..." И когда человек взялся за ручку, чтобы отворить дверь, Путин с нещадящей силой ударил по ней ногой. И, видимо, удар оказался непосильным, ибо человек с грохотом полетел с лестницы и безмолвно рухнул на бетонную площадку. Дорога была свободна: Путин в два прыжка преодолел чердачную лестницу, мельком взглянул на лежащего без чувств человека, и бегом направился вниз.

Машина стояла на тротуаре, загораживая собой выход из подворотни. Это были обычные патрульные "Жигули" и Путин с одного взгляда понял, что они пусты. "Растяпы, -- послал он мысленный привет тем, кто остался наверху -дверь была открыта и в замке зажигания торчала связка ключей. -Самодовольные скоты, -- еще раз откомментировал ситуацию Путин и залез в машину..."

Он подал ее немного назад и затем завернул под арку. Он понимал, раз здесь столько магазинов, значит, должны быть и подъезды к ним. И верно, впереди петляла внутренняя асфальтированная дорожка, по которой он и направился вглубь квартала. Остановился возле магазина "Автодетали", а сам вышел из "Жигулей" и прошел вперед. И в метрах пятидесяти увидел неширокую улочку, сходящую с дорожки внутри торгового центра и сливающуюся с улицей Суворова. Это одна из немногих центральных улиц, по которой ходят трамваи. Он вернулся к "Жигулям" и уселся за руль. Медленно подрулил к улочке и, возможно, благополучно влился бы в шумный поток улицы Суворова, если бы позади не раздались выстрелы. В зеркале он увидел бегущих в его сторону милиционеров и тот, кто бежал впереди, вытянув вверх руку, посылал в небо пулю за пулей. У Путина не было иллюзий -- он понимал, кому предназначен этот салют в центре города.