5. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне - Анатоль Франс

Жермена. Господин Шамбри, меня ждет горничная. Ступайте!

Шамбри. Сделать неосторожность «после» — непростительно, в то время как «до» даже самый благовоспитанный мужчина не может ни за что поручиться. Не уверен, что мы уже не обратили на себя внимание. Этого не миновать.

Жермена. Странно, что я не сержусь на вас еще больше. Признайтесь, что и вам самому это кажется странным.

Шамбри. Наоборот, это вполне естественно, раз вы знаете, что я вас люблю…

Жермена. До свидания, господин Шамбри…

Шамбри. Куда же мы отправимся?

Жермена. Я? Я поеду обедать к госпоже Лаверн.

Шамбри. Нет, вы не поедете обедать к госпоже Лаверн.

Жермена. Я не поеду обедать к…? Вы с ума сошли! Уже восемь часов… Ведь Сесиль… и господин де Належ меня ждут…

Шамбри. Ну, уж нет… вы не будете обедать с Належем. Вы пообедаете со мной где-нибудь в беседке, за городом.

Жермена. Вы становитесь совсем смешным.

Шамбри (подает ей перо). Пишите: «Дорогая Сесиль, страшная мигрень…»

Жермена. Господин Шамбри, говорю вам совершенно серьезно: уходите…

Шамбри. Нет, не уйду… Я не допущу вашей встречи с Належем. Жермена, останьтесь, я люблю вас.

Жермена. Прошу вас — уйдите.

Шамбри. Я не могу расстаться с вами. Право, не могу расстаться… Это свыше моих сил… Жермена… вы страшно огорчите меня. Я говорю искренне. Правда, вы огорчите меня.

Жермена. Огорчу? Чем? Из-за Належа?

Шамбри. Ну, конечно.

Жермена. О, хорошо… если все дело в Належе — не огорчайтесь. Тут вам нет повода огорчаться, уверяю вас.

Шамбри. Правда? Вы предпочитаете меня?

Жермена. Предпочитаю вас. Довольны?

Шамбри. Очень.

Жермена. Ну, а теперь — уходите.

Шамбри. До завтра, в пять часов. Вы придете наверное? Три ступеньки… Я велю расстелить для вас новый ковер. (Уходит.)

Жермена (одна). Рискну! Чем черт не шутит!

КРЕНКЕБИЛЬ

Пьеса в трех картинах

ЛЮСЬЕНУ ГИТРИ

Дорогой друг!

Не могу сказать, что дарю вам эту маленькую пьесу. Она и без того принадлежит вам. Она ваша — не только потому, что была принята вашим театром, чудесно поставлена вами и разыграна лучшими артистами, и не только потому, что вы с удивительной силой и великой правдивостью воплотили образ Кренкебиля. Пьеса эта принадлежит вам еще, и потому, что я не написал бы ее без ваших советов, а некоторые сцены, имевшие особенный успех, возникли всецело под вашим влиянием.

В знак моих дружеских чувств я ставлю ваше имя на первой странице нашего «Кренкебиля».

Анатоль Франс.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Кренкебиль

Торговец каштанами

Председатель суда Буриш

Адвокат Лемерль

Доктор Давид Матье

Обаре

Полицейский № 64 Лермит

Уличный продавец мелкого товара

Полицейский № 121

Судебный пристав

Г-жа Байяр

Г-жа Лора

Мышь

Мальчишка из колбасной

Женщина

Маленькая девочка

Торговка

Рабочий

Работница

Газетчик

Виноторговец

Альфонс, сын виноторговца

Мальчишка

Штукатуры

Человек из толпы

Другой человек из толпы

Уличные прохожие, школьники, публика в зале суда.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Уличный продавец мелкого товара (одет как приказчик из «Лувра», стоит на табурете; перед ним на подставке покоится ящик размером с небольшой чемодан, — продавец ежеминутно извлекает оттуда и затем кладет обратно разные вещицы; он усердно расхваливает их обступившим его прохожим, завершая уже, как видно, свою бойкую речь… Каждый, раз при упоминании своей фирмы он слегка приподымает цилиндр). Если бы я стал утверждать, что торговый дом «Гамерон, Кормандель и компания», который я имею честь представлять, решил пойти на все перечисленные мною жертвы из чистейшего человеколюбия, вы бы мне, господа, не поверили… Глубоко ошибочно также думать — я не боюсь заявить об этом во всеуслышание! — будто торговый дом «Гамерон, Кормандель и компания» добивается разорения универсальных магазинов и даже мелких торговцев, — в чем безуспешно старались уверить публику некие злонамеренные лица, распространяя везде и всюду клевету, к которой стоит только внимательней приглядеться — и она испарится в воздухе. Нет, господа, торговый дом «Гамерон, Кормандель и компания» преследует лишь одну-единственную цель. Она не лишена значения, и я сейчас вам ее открою. А пока, полагаясь на вашу хорошо известную любезность, попрошу уделить мне секунду внимания — я воспользуюсь ею, дабы подвести итоги. Шесть предметов, могущих поступить в распоряжение каждого желающего, вручаются ему по первому же слову, движению, взмаху руки или другому знаку. Вот краткий перечень этих предметов. Во-первых, пневматическая трость, — складывается от простого нажатия пальцев и превращается в небольшой предмет, который можно свободно спрятать в кармане средней величины. Продажная цена этой вещи, сделанной целиком из неокисляющегося металла, — три франка. Полагаю, господа, вы не сочтете эту цену чересчур высокой. Достаточно представить себе, сколь непомерно дороги рабочие руки в наше время! Я продолжаю. Во-вторых, набор великолепных запонок из американского золота для мужской сорочки. Три запонки для манишки. Две запонки для манжет с лапками из огнеупорного алюминия, способного противостоять действию огня свыше четырех часов. Наконец запонка для пристежного воротничка, украшенная прелестным голубым камнем под бирюзу. Я спрашиваю вас, господа, и прежде всего обращаюсь к тем, кто понимает в подобной работе… Скажите сами, в состоянии ли какой-нибудь ювелир… я, конечно, исключаю Бушеронов или Веверов… их, как говорится, за пояс не заткнешь…

Мальчишка из колбасной (выступая из толпы, продавцу). Сам заткнись! Будет язык чесать!

Продавец (улыбаясь со скрытой злобой). Погодите, дружок мой, погодите… Сию минуту я кончу — и тогда смогу заняться…

Мальчишка из колбасной (с выразительным жестом). Полезай выше, увидишь Монмартр! (Уходит.)

Продавец (продолжая). Вы предпочитаете удалиться, молодой человек? Что ж, мы вас не держим. Итак, продолжаю. Как вы думаете, говорю я, может ли самый скромный ювелир, довольствуясь самой жалкой прибылью, назначить за эту вещь цену ниже полутора франков? Конечно, нет! Ну вот, а я оцениваю ее сейчас в один франк. В-третьих, коробка с чудесным мылом «Океан», волшебное действие коего я вам уже демонстрировал, мыла, от которого исчезают бесследно самые стойкие пятна и ткань выглядит совсем как новая. Не желая, господа, утомлять вас математическими подсчетами, я сразу сообщу его поистине смехотворную стоимость, — двадцать пять сантимов. В-четвертых, коробочка из приятно окрашенного норвежского целлулоида, содержащая пятьдесят пастилок — вернейшее средство от бронхита. А цена? Какова цена?.. Пятнадцать сантимов… Возможна ли большая дешевизна?.. Да, возможна, я сию минуту это вам докажу. Вот, наконец, самое удивительное. Два последних предмета: автоматический зажим, который может служить пажом для юбки, кольцом для салфетки, держателем для бумаг, и в довершение всего цепочка для часов, она же дамское колье, с аграфом под чистое золото… Цена? Никакой цены! Ничего!.. Подарок! Ноль франков, ноль сантимов, что составляет вместе с ценами всех вышеназванных предметов… общую сумму… (скороговоркой) три франка; пневматическая трость, один франк — набор запонок, двадцать пять сантимов — мыло «Океан», пятнадцать сантимов — лечебные пастилки… итого четыре франка сорок сантимов, каковую сумму торговый дом «Гамерон, Кормандель и компания», который я имею честь представлять перед вами, уполномочил меня обратить в подарок. Да, в подарок, я торжественно заявляю об этом, ибо дело пойдет не о четырех франках сорока сантимах, не о трех или двух франках, не об одном франке и даже но о пятидесяти сантимах… Дело пойдет, господа, о невероятной, смешной, ошеломляющей, нелепой сумме в… двадцать сантимов…

Люди роются у себя в карманах.

И если, возвратясь домой, сидя под лампой за большим семенным столом, на котором дымится ваш ужин, вы попытаетесь, господа, движимые вполне простительным любопытством, уяснить себе, из каких же побуждений поступает таким образом торговый дом «Гакерон, Кормандель и компания», то, советую вам, прервите ваши размышления и не теряйтесь в догадках!.. Все равно вам этого никогда не постичь!.. Это — реклама! (Он вручает каждому, кто ему протягивает двадцать сантимов, рекламируемые предметы, и покупатели рассматривают их, уходя со сцены.)