Таинственный спаситель - Элизабет Хойт

Было еще слишком рано даже для горничных, которые поднимаются раньше всех и разжигают камины, но Изабель, подойдя к своей спальне, увидела, что она не одна. Маленькая фигурка лежала прямо перед дверью.

Изабель остановилась и в смятении воззрилась на Кристофера. В коридоре был ковер, но все равно едва ли пол можно считать удобной постелью. Однако мальчик клубочком свернулся на боку, как мышонок, грудь его тихо вздымалась и опадала. Во сне он выглядел таким маленьким, почти младенцем. У него белокурые волосы, как у матери, но она осознала, глядя на малыша, что подбородок и нос у него отцовские. Когда-нибудь он станет похож на дорогого Эдмунда.

Изабель вздохнула. Никого поблизости не было, и, без сомнения, бедная Карадерс все еще мирно почивает в своей постели в детской. Что ж, ничего не поделаешь. Она наклонилась и взяла маленькое теплое тельце на руки, немножко неуклюже, поскольку была к этому непривычна. Кристофер не издал ни звука, пока она несла его к кровати, но ее немного удивило, что он не такой уж и легкий. Изабель осторожно положила мальчика на кровать и до подбородка укрыла одеялом.

— Он здесь? — Сонные карие глазки Кристофера заморгали спросонья. Слова его были невнятны, и она не знала, действительно ли он проснулся.

— Кто? — прошептала она.

— Призрак, — произнес он на этот раз вполне отчетливо. — Мне приснилось, что он пришел и спас вас, миледи.

Уголок ее рта поневоле дернулся кверху.

— Спас меня от чего?

Мальчик свернулся в маленький клубочек, глядя на нее немигающими глазенками.

— Мне приснилось, что вы плакали в высокой башне, совсем одна, а Призрак пришел и спас вас.

— А, — отозвалась она, сдвинув брови. Какой странный для мальчика сон. — Это был всего лишь сон, Кристофер. Со мной все хорошо.

Он кивнул и широко зевнул.

— Значит, он и вправду спас вас.

Она заморгала от этого заключения, а Кристофер стал тихо посапывать.

С минуту она просто смотрела на него, этого ребенка, который не уходит, как бы часто она его ни прогоняла. Этого ребенка, который нуждается в ее материнской любви, какой бы сухой и черствой она ни была. Глаза ее внезапно заволокло слезами. Ей вспомнились слова Уинтера: «Если не я, то кто?» Ей никогда не стать святой, как он, но, быть может, это единственное, что она в состоянии сделать. Изабель наклонилась и поцеловала Кристофера в лобик, прежде чем и самой забраться в постель.

Уинтер с нежностью взирал на спящую Пич и гадал, как лучше поступить с маленькой еврейкой. Он мало что знал о евреях в Лондоне, помимо того что формально они вне закона и, таким образом, являются тайным сообществом. Он, пожалуй, мог бы обратить девочку в свою веру и растить как христианку, но что-то в душе его противилось мысли менять ее жизнь так фундаментально. Учить всю жизнь лгать.

По крайней мере выглядит она лучше, чем в первые дни своего пребывания в приюте. Щечки округлились, на них появился здоровый румянец, и, кажется, она даже чуть-чуть подросла, если это возможно за такое короткое время. Руки ее обнимали лежащую рядом Додо. Терьер настороженно поглядывал на него, но не рычал.

Уинтер перевел взгляд на второго ребенка, делившего с ней постель.

— Джозеф.

Джозеф Тинбокс, который лежал, закинув одну руку за голову и свесив ногу с кровати, открыл заспанные глаза.

— Что…

— Что ты делаешь в кровати Пич? — мягко спросил Уинтер.

Мальчик сел. Волосы у него на затылке примялись, а спереди стояли торчком.

— Пич приснился кошмар.

Уинтер скептически вскинул бровь.

— Кошмар.

— Ага. — Мальчишка окончательно проснулся и придал физиономии самое искреннее выражение. — После этого я не мог оставить ее одну.

— И ты услышал об этом кошмаре из спальни мальчиков на другом конце коридора?

Джозеф открыл было рот, затем до него дошло: из спальни в противоположном конце коридора просто невозможно услышать ничего, кроме очень громкого крика. Он опустил голову и взглянул на Пич из-под густой всклокоченной шевелюры.

— Она сказала мне, что ей снятся кошмары.

Уинтер вздохнул. Покровительственное поведение в мальчике — вещь хорошая, но…

— Ты достиг возраста, Джозеф, когда уже не годится спать в одной постели с представительницей женского пола, какой бы благородной ни была причина.

Он видел по озадаченному взгляду Джозефа, что тот понятия не имеет, о чем говорит директор. И все же печально, но правда заключается в том, что люди судят других не по тому лучшему, что они могут сделать, но по худшим мыслям в своих головах.

— Идем, Джозеф. Пич уже вполне большая, чтобы спать одной, — сказал Уинтер, протягивая руку. — В конце концов, для защиты у нее есть Додо.

Джозеф Тинбокс послал ему взгляд, полный извечной детской мудрости.

— Додо всего лишь собака, сэр. Она не может ответить, когда Пич хочется поговорить о том, что с ней стряслось.

— Прости, ты совершенно прав, — ответил Уинтер. Он склонил голову набок. — Пич рассказывает тебе о том, что с ней произошло?

Джозеф кивнул, губы его плотно сжались.

— Понятно. — Уинтер оглядел комнату, задумчиво сдвинув брови. — Тогда, думаю, возможен компромисс. Что, если ты будешь спать на койке рядом с кроватью Пич? Так ты всегда сможешь услышать, если она захочет поговорить, но вам обоим будет гораздо удобнее, я думаю.

Джозеф серьезно обдумал этот вопрос, как судья, затем решительно кивнул.

— Годится.

Он перебрался на соседнюю койку и зевнул во весь рот.

Уинтер взял свечу и повернулся, чтобы уйти. Скоро начнет светать. Но Джозеф остановил его вопросом:

— Сэр?

— Да?

— Куда вы ходите по ночам?

Уинтер приостановился и взглянул через плечо. Мальчик наблюдал за ним слишком проницательными для такого юного возраста глазами.

В это мгновение Уинтер понял, что устал от лжи.

— Исправляю зло.

Он ожидал еще вопросов — у Джозефа обычно их было полно, а его ответ был слишком туманным, — но мальчик лишь кивнул.

— Когда-нибудь вы меня этому научите?

Глаза Уинтера расширились. Научить его?.. Разум тут же воспротивился мысли подвергать Джозефа опасности. Но случись ему пожелать себе когда-либо ученика в этом деле, в глубине души он знал, что храбрее этого парнишки не найти никого.

Поколебавшись, он ответил:

— Я подумаю над этим вопросом.

Мальчик сонно заморгал.

— Спасибо, что разрешили мне остаться с Пич, сэр.

Какое-то чувство внезапно поднялось в груди Уинтера.

— Спасибо, что заботишься о ней, Джозеф, — прошептал он и прикрыл дверь.

— Куда мы едем? — нетерпеливо спросил Кристофер на следующий день.