Легенда о седьмой деве - Виктория Холт

— Мои дорогие котятки хорошо устроены и могут сами о себе позаботиться, — говорила она, довольно улыбаясь.

Я не понимала, как можно было сравнивать мое положение и положение, которого добился Джо. К тому же меня по-прежнему раздражала мысль о том, что брат не захотел выучиться на врача.

Мое стремление иметь еще детей пока не увенчалось успехом, но бабушка уверяла меня, что это нормально, что, если между беременностями проходят два-три года, это хорошо для здоровья женщины. У меня еще вся жизнь впереди. Поэтому я была вполне довольна жизнью. Во-первых, у меня замечательный сын, а во-вторых, со временем я все больше убеждалась, что Джудит никогда не забеременеет. Таким образом, Карлион унаследует титул и поместье, а я однажды стану престарелой гранд-дамой из Эббаса.

Так обстояли дела в то утро, когда я пришла в розарий, где гуляли Меллиора и Карлион.

Я села рядом с Меллиорой и некоторое время наблюдала за сыном. Он тотчас почувствовал, что я пришла в сад, остановился и помахал мне ручкой, а потом снова побежал, покатил свой обруч. Только теперь он то и дело поглядывал на меня, чтобы убедиться, что я за ним наблюдаю. Это был один из тех моментов, которые мне хотелось сохранить навсегда — мгновение полного счастья. С годами начинаешь понимать, что счастье — полное, неподдельное счастье — длится только мгновение и его нужно узнать, насладиться им сполна, потому что даже самая счастливая жизнь не состоит из одних только удовольствий.

Потом я заметила, что Меллиора встревожена, — и тотчас радость моя сменилась дурным предчувствием.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила я.

Она задумчиво молчала.

— Я думала о Джудит, Керенза, — произнесла наконец подруга.

Джудит! Конечно, Джудит, которая, словно туча, закрывала солнце на их с Джастином небосклоне. Джудит, как скала, стояла у Меллиоры на пути, закрывая ей дорогу к счастью.

Я кивнула.

— Ты знаешь, что она слишком много пьет? — спросила Меллиора.

— Я знаю, что она прикладывается к бутылке, но думаю, Джастин знает об этом и не позволяет ей пить без меры.

— Она и сейчас слишком много пьет, невзирая на… Джастина.

Даже то, как Меллиора произносила его имя, полностью раскрывало ее чувства. Небольшая заминка, тихое благоговение. «О, Меллиора, — подумала я, — ты себя выдаешь каждым жестом, каждым словом».

— Правда?

— Я вчера проходила мимо ее комнаты и услышала, что она… стонет, — так мне показалось. Поэтому я вошла. Она лежала на кровати совершенно пьяная. Это было ужасно, Керенза! Она меня не узнала. Ее глаза были затуманены, она стонала и бормотала что-то нечленораздельное. Я забеспокоилась и пошла искать Фанни. Та была в своей комнате… в которой раньше жила ты. Она лежала на кровати — и не встала, когда я вошла. Я сказала ей: «Думаю, вы нужны леди Сент-Ларнстон. Она, кажется, плохо себя чувствует». А Фанни все лежала и смотрела на меня с издевательской ухмылкой. «Правда, мисс Мартин?» Я сказала ей: «Я слышала, как она стонет, и зашла узнать, в чем дело. Пожалуйста, пойдите и помогите ей». Но эта женщина рассмеялась и ответила: «Ее светлость в порядке, мисс Мартин. Я и не знала, что вас интересует ее светлость!» Это было ужасно. Как жаль, что эта женщина приехала сюда! Я так рассердилась, Керенза…

Я посмотрела на Меллиору, вспоминая, как она защищала меня, когда привезла в дом священника из Трелинкета. Когда возникает острая необходимость, Меллиора способна бороться. И она готова бороться сейчас. Любое пятно на их с Джастином отношениях — это пятно на репутации Джастина, по ее мнению. Я знала, что их с Джастином любовь не может иметь никакого продолжения — и не будет иметь, пока Джудит стоит между ними.

— Я сказала ей: «Вы забываетесь!» — продолжала Меллиора. — А она по-прежнему лежала на кровати и смеялась надо мной. «Вы слишком зазнаетесь, мисс Мартин, — заявила Фанни. — С такими манерами вы могли бы быть ее светлостью. Но вы — не леди, совсем не леди». Я должна была заставить ее замолчать, иначе она сказала бы что-то ужасное, что-то, чего я не смогла бы пропустить мимо ушей, поэтому я быстро прервала ее: «Кто-то снабжает леди Сент-Ларнстон виски, и я думаю, что это — вы». Она насмешливо улыбнулась и украдкой посмотрела на шкаф. Я подошла к нему, открыла и увидела… бутылки, бутылки… Некоторые полные, некоторые пустые. Она достает их для Джудит, хотя… Джастин пытается бороться с ее пьянством.

— Но что ты можешь с этим поделать, Меллиора?

— Не знаю. Но меня это очень тревожит.

— Насмешки в твой адрес беспокоят меня больше, чем пьянство Джудит.

— Мы с Джастином чисты и невинны, — гордо произнесла она. — А невинным нечего бояться.

Я не ответила ей, и она резко повернулась ко мне.

— Ты не веришь, — упрекнула меня Меллиора.

— Я всегда верю тому, что ты мне говоришь, Меллиора. Я думала о твоих словах: «Невинным нечего бояться». Интересно, насколько они справедливы?

На следующий день Джонни уехал в Плимут по семейным делам. Странно, но, похоже, после нашей свадьбы его стали больше уважать; теперь мне нетрудно было представить, что лет через двадцать он заставит всех забыть о своей прежней репутации. В жизни случаются удивительные вещи. Джастин женился на девушке, которую выбрали для него родители. Но теперь он постепенно терял вес и уважение в обществе. Несомненно, среди слуг главной темой были отношения Джастина с Джудит и Меллиорой. А Джонни, который опозорил семью, женившись на служанке, постепенно смог доказать, что сделал правильный выбор. Вот уж забавный поворот судьбы!

Я иногда задумывалась, верен ли мне Джонни. Признаться, мне не было до этого особого дела. Мое положение было непоколебимым. Я получила от Джонни все, что хотела.

Когда муж вернулся, я увидела, что он привез с собой слона. Игрушка была сшита из серой ткани, стояла на четырех колесах, и ее можно было возить за собой на веревочке. С тех пор я видела игрушечных слонов и больше, и роскошнее, но в то время он показался мне просто великолепным. Он был около двадцати дюймов в высоту, вместо глаз — две большие пуговицы, огромный хобот, такой же большой хвост и пара мягких ушей. Вокруг шеи был повязан красный ремешок, к которому крепился красный шнурок.

Джонни зашел в детскую и позвал Карлиона. Наш сын торжественно распаковал коробку, которая была почти с него ростом, потом своими маленькими ручками отбросил упаковочную бумагу — и перед ним во всей своей красе возник слон.

Карлион уставился на него, прикоснулся к серой ткани, потрогал пальчиком глаза-пуговицы, потом перевел взгляд на меня и Джонни.

— Это слоник, малыш, — объяснила я.