Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина

— Не надо ругаться, не надо искать везде жареную клубничку! Откройте любую карту: «Б.» означает «большая». А еще «Б.» как сокращение обозначает «бывшая», а еще это — ну прямая же цитата из Библии: «Блудница Вавилонская». Она же «Блудница на семи холмах». И о том же: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий». Это говорили христиане о погрязшем в несправедливости и разврате Риме, обреченном на гибель.

— До меня доходило, что писатель Михаил Веллер настаивает на собственной законченной концепции мира.

— Ваш покорный слуга — единственный человек в русской традиции и в русской культуре, создавший свою законченную философскую систему. И мне уже надоело умирать от скромности, дожидаясь, пока идиоты меня похоронят и потом скажут: «Так и есть!» Никогда в России философов не было. Были люди, изрекавшие философские мысли. Была философская эстетика. Но в России никогда не было философа, который создал бы собственную, единственную, всеобъемлющую, непротиворечивую философскую концепцию мира.

— На ваш взгляд, кто на Западе создал собственную концепцию мира — Гегель, Шопенгауэр?

— Да! Философские системы были или на Западе, или на Востоке: Индия, Китай или Германия, Франция в новые времена. А в России их не было. Мы читаем рассуждения в русле христианства, пришедшего из Палестины и Рима.

— Нигилисты тоже были всегда. Шопенгауэр разносил в щепки Гегеля.

— Он не просто отрицал Гегеля — он смеялся над ним.

— Гегель не стал от этого хуже. Но знают все-таки Гегеля больше, чем Шопенгауэра. Правда, сейчас «Центрполиграф» выпустил хорошую книгу «Артур Шопенгауэр» Патрика Гардинера. Вы читали эту книгу?

— Я читаю самого философа и скажу, что Шопенгауэр не переносил сложности Гегеля, его витиеватости и запутанности. Шопенгауэр, по сравнению с прочими, гениально прост. И много десятилетий он терпел поношения и непризнания, в то время как Гегель купался в славе. Но и Шопенгауэр под конец жизни хлебнул своей славы и оказал колоссальное влияние на мировую мысль, в том числе и на Толстого.

— А что же русские философы, которых Ленин в 22-м году выдворил из России: Иван Ильин, Федор Степун, — ничего философского не создали?

— Уточним понятия. Это, безусловно, были образованные люди, оригинально мыслящие. Иногда они формулировали интересные, глубокие, интеллектуально богатые вещи. Но никто из них не создал концепции мироздания.

— И вот за нее взялся Михаил Веллер? Назовите ваши философски завершенные произведения.

— Это изложено в книгах «Все о жизни» и «Кассандра». Философия может считаться таковой, если она увязывает в неразрывное целое психологию человека и законы макрокосмоса.

— Ваш герой Кирилл, претендуя на единственность открытых им истин, выражает свои философские обобщения языком нервного эгоцентрика: «Никто не говорил, что человек выделился из прочих живых, когда овладел огнем». Да в начальных классах рассказывают о том же такими же словами! Я предпочитаю суждения Ивана Ильина: «Человек есть по существу своему живой, личный дух… Дух можно было бы описать как способность к бескорыстной любви и к самоотверженному служению». Он определяет дух как жилище совести. Михаил, у вас есть специальное образование, чтобы с правом судить о макрокосмосе?

— Прав был герой Воннегута, который сказал: «Все мы в этой жизни самоучки». Я кончил филологический факультет. Что касается моей системы, то ее, однако, гораздо лучше понимают физики, чем гуманитарии. Моя философия и публицистика изложены нормальным, человеческим языком.

— Вы с кем-то из работающих философов, хорошо знающих достижения мировых светил, обсуждали вашу систему воззрений?

— Ее нашел убедительной философ, академик Добреньков. Академик Раушенбах незадолго до смерти дал высокую оценку моей книге «Все о жизни». Я все это провозглашал с телевизионной трибуны в течение полугода по НТВ. Тиражи моих философских книг сейчас составляют тысяч двести. Издаются книги в Петербурге, а распространяются издательством «АСТ».

— Слушатель и читатель с вами не общаются. Возможно, им ваши философские высказывания до фонаря. Мне интересно другое: философ вашего уровня имеет какой-то особенный взгляд на семейные отношения?

— Нет, я абсолютный традиционалист.

— То есть как поется в озорной песенке: «Теперь жена, она от Бога мне дана, и с ней одной мне счастье и покой»?

— Считаю, нормальный человек должен жениться один раз и не заниматься ерундой. Попытка разломать и переиначить быт, веками проверенный, может быть оправдана только в период разлома и гибели цивилизации. Вероятно, наша цивилизация гибнет, но я не собираюсь разделять многие ее заблуждения. Моя жена Анна — для меня все.

— Хранительница вашего таллинского очага — прибалтка?

— Анна — продукт советского интернационализма: немножко эстонка, чуть-чуть гречанка и немножко русская. У меня дочь Валентина. Ей 17. По-моему, она от нас унаследовала все и собирается прихватить кое-что еще. У нее много всяких способностей.

— Как философ относится к быту?

— Что касается быта писателя, то ему ближе тот эпизод известного футболиста Диего Марадоны, когда он, встретив журналистов, из окна второго этажа стал стрелять им под ноги, чтобы они оставили в покое его частную жизнь.

— Обозреватель «МК» вовсе не папарацци, а ваша популярность еще не сравнилась с Марадоной. Любопытно, как писатель, приехавший из Таллина, устроился в Москве, не имея квартиры?

— Приезжал к друзьям на три дня и зависал на месяц, пока гонорары не позволили купить свое жилье. Половину времени я все-таки живу в Таллине. Пишу. Здесь я делаю все остальное. Внешне таллинская жизнь скучна. В Таллине, в своей семье, работаю, читаю книжки и смотрю телевизор. Хожу иногда на взморье. Если честно признаться, Таллин мне давно надоел. Рад бы с ним расстаться, но там очень спокойно работается.

— Философу проще пережить разлуку. А семье?

— Поскольку семья еще живая, значит, и она это легко может пережить. Конечно, вместе лучше. А как живут моряки? А вахтовики?

— Куда более одиноки схимники.

— Есть удовольствия и у пчелок с бабочками.

— Жену и дочь тоже иногда поучаете, приобщаете к своей философии?

— Я этого не делаю. Знаете, чтобы последовать учению философа и пророка, его должны распять. А после его смерти подумать и закричать: «Черт возьми! Какие мерзавцы распяли! Там что-то было…» Так создаются великие репутации.