Че Гевара. Последний романтик революции - Юрий Гавриков

Справедливости ради можно сказать, что президент Кеннеди, если доверять имеющейся сегодня информации, не собирался наносить ядерный удар по Острову. Он имел планы уничтожить советские ракетные установки на Кубе силами ВВС.

Что касается варианта (он тоже обсуждался в Москве) пойти «ва-банк» и в ответ нанести ракетный удар по Соединенным Штатам, то он был снят с обсуждения после того как министр обороны СССР Малиновский выступил на заседании президиума ЦК КПСС. Он информировал, что преимущество в случае ядерного конфликта будет не у нас, а у стратегических сил США.

И, наконец, последнее. Советское руководство с большим опозданием направило Фиделю Кастро разъяснение своих шагов по предотвращению третьей мировой войны. Кубинские лидеры узнали о них из сообщений радио. И вряд ли здесь может служить серьезным оправданием (как это было объяснено кубинскому премьеру) фактор «цейтнота».

Мне довелось с двумя коллегами переводить ночью на испанский язык текст соответствующего послания Н.С. Хрущева Фиделю. До сих пор память хранит отдельные фрагменты. «В этот кризисный переломный момент прошу вас не поддаваться чувству, проявить выдержку... Наметилась возможность ликвидации конфликта... Мы просим, — писал Хрущев, — не дать повода для провокаций». О реакции кубинцев на эти предупреждения мы расскажем ниже, когда будем говорить о советско-кубинских отношениях.

Что касается нашего героя — Че Гевары, то он, как всегда в горячие для Кубы дни, был в подопечном ему военном округе в провинции Пинар-дель-Рио (помните возвращение его оттуда домой и слова, сказанные дочке Ильдите о «проклятых янки»?). Там Че находился в непосредственном контакте с советскими ракетчиками. Хотелось бы привести несколько «зарисовок» об этом, сделанных моим институтским однокашником Вячеславом Филиппенковым, служившим в то время лейтенантом-переводчиком в советской воинской части на Кубе.

В свой первый приезд в эту часть команданте Гевара выразил пожелание поближе познакомиться с бытом подразделения, выслушать пожелания, просьбы и критику от военных. Увидев в клубе небольшое число собравшихся (все советские военные «специалисты», как их условно называли, были одеты в штатскую одежду), Че сообразил, что командование части решило «не беспокоить» ни себя, ни гостя присутствием более откровенных и не столь «зацикленных» на субординации солдат. «А что, у нижних чинов решены все проблемы быта и нет никаких просьб?» — с заметной иронией обратился он к советскому генералу. «Сержантский состав проводит политзанятия с рядовыми», — нашелся бывалый командир. «Откуда он узнал, что это был комсостав?!» — прошипел он на ухо переводчику. «Хорошо, компаньеро генерал, я думаю, мы подождем их, а пока пройдемся по казарме и заглянем в санчасть, к моему коллеге врачу: у него тоже, наверное, есть проблемы?». Генералу только и оставалось выполнить пожелание высокого гостя.

Вскоре в клубе собрался весь личный состав части. Че выступил с интересной и содержательной беседой, с большой теплотой отзывался о почетной и трудной миссии «советских братьев», охотно и с юмором ответил на многочисленные вопросы собравшихся. Солдаты заметно расположились к гостю, стали поднимать некоторые проблемы быта.

Один солдат пожаловался, что порою трудно уснуть из-за москитов, но почему-то до сего времени не привезли обещанные сетки на окна. Гевара не преминул и здесь дать выход своему юмору:

«Видишь ли, компаньеро, это не сложная проблема. Если вы нас защищаете от налета самолетов противника, нам было бы стыдно не защитить вас от налета комаров. Как раз степень этих проблем соответствует размерам наших стран...» (на следующий день москитные сетки были установлены).

Че в своем округе знал обо всем. Как-то он установил, что вскоре после дислокации советских «специалистов» (или «техников») в аптеках окрестных поселков были в одночасье распроданы все запасы спирта (литровые бутылки с 90-градусным чистейшим ректификатом). Причем при покупке наши земляки, не знавшие испанского языка, знаками объясняли восхищенным провизорам, что покупают спирт в гигиенических целях. Опытный медик-партизан сразу же оценил всю опасность для боеготовности военных такой невиданной «гигиены». По его указанию ректификат был снят с продажи и заменен слабенькой протиркой (которую, хотя и более дешевую, чем спирт, русские «почему-то» отказывались покупать!) (Прим. авт.: Я видел своими глазами на дверях сельских аптек объявления, нацарапанные на клочках бумаги по-русски: «СПИРТУ НЕТУ»)...

Если же продолжать говорить о серьезных вещах, хотелось бы вспомнить о поездке Эрнесто Гевары в 1964 году в Нью-Йорк во главе кубинской делегации для участия в XIX Генеральной Ассамблее ООН.

11 декабря он выступил на Ассамблее с большой речью. В ней он осудил необъявленную войну, которую США продолжали вести против Кубы: только за 11 месяцев 1964 года против Острова были совершены 1323 диверсии и всякого рода провокации, инспирированные правящими кругами Соединенных Штатов. Не преминул он использовать и свой сарказм:

«Американское общество защиты животных протестует перед зданием, где проходит данная сессия по поводу судьбы Лайки в советской ракете. У нас сжимается сердце от жалости к бедной собачке. Но вот что-то не слышно какого-либо протеста филантропов в США по поводу убитых кубинских крестьян в результате бомбардировок и обстрела с самолетов В-26 (ВВС США. — Ю.Г.) хижин «гуахирос». Может быть, по политическим соображениям одна небольшая собачка стоит дороже тысячи кубинских крестьян?!»[293].

Появление на трибуне Че Гевары было встречено аплодисментами представителей многих государств. В своей военной форме министр выглядел бодрым и уверенным:

«Мы желаем построить социализм, — сказал он, — желаем мира, желаем построить лучшую жизнь для нашего народа и поэтому всемерно стараемся не дать себя спровоцировать янки, но нам известно, как рассуждает их правительство, оно стремится заставить нас дорого заплатить за мир. Мы отвечаем, что эта цена не может превышать нашего достоинства»[294].

Гевара знал, что говорил. В случае попыток опровергнуть его слова он был готов напомнить Ассамблее циничное заявление государственного секретаря США Дина Раска всего четыре месяца назад. Тот уверял, что нет никаких оснований ожидать улучшения американо-кубинских отношений и что угроза Кубы Западному полушарию исчезнет только со свержением «режима Кастро»[295].

«Оппоненты» действительно не заставили себя ждать. Американский делегат Э. Стивенсон стал обвинять кубинского министра в... коммунизме (?!), в попытках оправдать экономические трудности Кубы американской блокадой. В ответ на этот типично демагогический трюк дипломата Гевара заверил, что у него нет каких-либо намерений «оправдывать» внутренние трудности Кубы. И добавил: