Че Гевара. Последний романтик революции - Юрий Гавриков

«Это расположенная почти в центре континента страна буржуазно-демократической революции, терзаемая капиталистическими монополиями соседних стран и почти удушенная в конце концов общим для наших стран угнетателем — североамериканским империализмом. Ее основное население составляют рабочие-горняки и крестьяне, находящиеся под бременем тяжелой эксплуатации»[288]. Обратите внимание, читатель, на эту формулировку, мы к ней еще вернемся позже.

В связи с кубинскими предложениями делегатам пришлось в срочном порядке разрабатывать контрпредложения, которые хотя и выхолащивали идеи кубинцев, но все же уже формулировались в более приемлемом для Кубы тоне, «отличном от того, заметит Гевара, который всегда был принят на подобных мероприятиях»[289].

Кубинский министр дважды выступал на пленарных заседаниях сессии и в довольно умеренных тонах. Хотя он, естественно, не мог пройти мимо агрессивных действий правящих кругов США в отношении Кубы и их попыток политически изолировать эту страну. На первом таком заседании Гевара показал, что цель «Союза ради прогресса» — сделать Латинскую Америку еще более зависимой от американских монополий. Но в то же время он подчеркнул, что Куба вовсе не желает препятствовать латиноамериканским странам использовать те ограниченные и весьма сомнительные возможности развития, которые сулит им участие в упомянутом «Союзе». Многими делегатами и прессой было отмечено и такое заявление кубинского представителя:

«Со всей откровенностью мы заявляем, что желаем, не меняя наших воззрений, оставаться в семье латиноамериканских республик, сосуществовать с вами. Мы хотели бы, чтобы вы росли, если можно, теми же темпами, что и мы, но мы не будем сопротивляться, если ваш рост пойдет другими темпами. Мы только требуем гарантий неприкосновенности наших границ»[290].

На последнем заседании форума кубинская делегация воздержалась от голосования по всем выработанным документам. Объясняя такую позицию, Гевара отметил, что Куба не согласна со многими принципами, заложенными в них, а также подчеркнул, что там нет слов осуждения агрессии и виновников «наших несчастий — империалистических монополий». Было найдено весьма удачное с дипломатической точки зрения объяснение неучастия Кубы в «Союзе ради прогресса». «На все вопросы нашей делегации, может ли Куба принимать участие или нет в «Союзе», — подчеркнул Че, — ответом было молчание, которое мы истолковываем как отрицательный ответ. Вполне понятно, что мы не могли участвовать в союзе, который ничего не дает для нашего народа»[291].

Важно отметить, что в итоговом документе сессии в одном из подпунктов упоминалось наличие в Латинской Америке, наряду со странами «свободного предпринимательства», также таких государств, где упомянутое предпринимательство отменено. Зачитав этот пункт, Гевара заявил, что это победа идеи мирного сосуществования двух различных социальных систем (правда, позже американский делегат выступил против этого положения, заявив о непризнании кубинского правительства).

Действуя по указанной выше инструкции Ф. Кастро, кубинская делегация и после такого заявления проявила выдержку и настойчивость — Че Гевара встретился с одним из членов делегации США Ричардом Н. Гудвином, входившим в ближайшее окружение президента Кеннеди. Уже в Штатах Гудвин рассказывал, что Гевара предложил компенсировать американским собственникам стоимость конфискованного повстанцами имущества и даже якобы сократить революционную пропаганду в странах континента, если США откажутся от враждебных действий против Кубы и снимут экономическую блокаду. Что касается изложения беседы самим Геварой (по гаванскому телевидению), то он заявил Гудвину о готовности Кубы вступить в переговоры по урегулированию взаимных отношений и что Куба не заинтересована в борьбе с США, хотя и не боится вести такую борьбу в любой форме. Сказал также, что Куба желает остаться в латиноамериканской системе и считает себя связанной культурными традициями с континентом. В заключение беседы с американским делегатом Че потребовал от США признать право Кубы на принадлежность к Латинской Америке или к Организации американских государств, при том, что у нее отличная от них собственная социальная и экономическая система, а также признать право кубинцев на дружбу с любой страной в мире[292].

Гудвин выслушал своего собеседника и обещал сообщить президенту Кеннеди его высказывания. А что еще можно было ожидать от него, если Вашингтон совершенно не был заинтересован в достижении какого-либо разумного соглашения с Кубой. Пойти на попятную в отношениях с Кубой они были готовы (да и то больше на словах!) при условии ее отказа от советской помощи и если она «встанет на колени».

А то, что Куба на это никогда не пойдет, США уже знали от президента Аргентины Артуро Фрондиси, который пытался «помирить» обе страны. Но об этом чуть ниже.

Истинные намерения правящих кругов Соединенных Штатов в отношении новой Кубы показывали заявления и открытые высказывания их представителей, дальнейшие недружелюбные, а порою и агрессивные шаги правительства США. Это продемонстрировал и Карибский кризис 1962 года, когда из-за антикубинской политики Вашингтона мир был поставлен перед риском термоядерного конфликта...

(Прим. авт.: В последние годы, особенно в 2002 году, когда отмечалась сороковая годовщина Карибского кризиса, в СМИ России и других стран появилось множество материалов об этом кризисе. Выступали участники тех событий, их родственники, политики, журналисты, военные. Чаще всего в них содержались интересные, объективные сведения и оценки. Поэтому вряд ли в этой книге есть смысл вновь повторять все сказанное о тех тревожных для мира днях. В этой связи автор, находившийся тогда в «эпицентре» предстоявшего взрыва на Кубе, счел необходимым добавить по теме лишь некоторые свои наблюдения и факты, которые были известны тогда лишь узкому кругу лиц.)

Решение Н.С. Хрущева (умышленно не пишу «советского руководства», ибо это была навязчивая идея генсека КПСС «подложить ежа в штаны янки») разместить вблизи от американской территории наши ракеты было осуществлено с одобрительного согласия кубинского правительства. Позднее это согласие правящими кругами Вашингтона и прессой не раз будет вменяться в вину Кубе. Можно было подумать, что провокационно-агрессивные акции против нее американцы начали предпринимать с момента дислокации советских ракет (достаточно прочитать начало этой главы, чтобы убедиться в обратном). Поэтому Куба имела полное моральное право принять все доступные для нее меры по собственной защите. В западной прессе встречались и рассуждения о «неадекватности» такой зашиты. Но, во-первых, оборонительное ракетное оружие имело назначение стать сдерживающим фактором, а не средством агрессии. Во-вторых, в агрессивных действиях против Кубы со стороны США трудно было усмотреть какую-либо «адекватность»: ядерная сверхдержава «мерилась силами» с небольшим островным государством, первоначально не располагавшим даже военной авиацией.