Че Гевара. Последний романтик революции - Юрий Гавриков

Гевара знал, что говорил. В случае попыток опровергнуть его слова он был готов напомнить Ассамблее циничное заявление государственного секретаря США Дина Раска всего четыре месяца назад. Тот уверял, что нет никаких оснований ожидать улучшения американо-кубинских отношений и что угроза Кубы Западному полушарию исчезнет только со свержением «режима Кастро»[295].

«Оппоненты» действительно не заставили себя ждать. Американский делегат Э. Стивенсон стал обвинять кубинского министра в... коммунизме (?!), в попытках оправдать экономические трудности Кубы американской блокадой. В ответ на этот типично демагогический трюк дипломата Гевара заверил, что у него нет каких-либо намерений «оправдывать» внутренние трудности Кубы. И добавил:

«Хотя экономическая блокада нам вредит, она не задержит нашего движения вперед, и, что бы там ни было, мы будем доставлять небольшую головную боль нашим противникам, выступая на этом форуме или еще где, называя вещи своими именами, и, в частности, представителей Соединенных Штатов — жандармами, пытающимися подчинить своему диктату весь мир»[296].

Столь смелые и прямые заявления не могли понравиться противникам Кубы. Э. Стивенсон покинул зал заседаний, но у американцев были в запасе и другие средства. Здание ООН было обстреляно «неизвестными лицами» из 80-миллиметровой «базуки». Минуя охрану, через окно, в него пыталась проникнуть некто Гладис Перес, вооруженная ножом. При задержании она призналась, что хотела убить Гевару...

А ему и без того оставалось жить только три года! И мало кто увидел какой-либо особый подтекст в его словах, сказанных в Нью-Йорке журналистам:

«Я родился в Аргентине... Я — кубинец, а также аргентинец... И ощущаю себя в неменьшей степени патриотом Латинской Америки. И в любой момент, когда это потребуется, я был бы готов отдать жизнь за освобождение любой латиноамериканской страны. Не прося ничего и ни у кого, не требуя ничего взамен...»[297].

И при всех проблемах, при гигантском напряжении духовных сил Че Гевара оставался верным себе — оптимистом, мечтателем, шутником. После одного из заседаний, у входа в здание ООН его встречает небольшой пикет кубинцев-«гусанос». Они размахивают плакатом, на котором его фото с надписью «Убийца!».

Команданте остановился напротив этой группы и с очаровательной улыбкой, подняв руки вверх (как это делают с трибуны выступающие на митингах политики), поприветствовал собравшихся, сел в машину и уехал...

Пропагандистский успех миссии Гевары не остался незамеченным во всем мире. Особенно он был важен для стран Латинской Америки, народы которых еще раньше, в период конференции в Пунта-дель-Эсте, увидели в новой Кубе своего надежного союзника в возможном противостоянии господству американских монополий. Ощущали это и многие здравомыслящие государственные деятели. При всей зависимости их стран от упомянутых монополий они старались использовать любую возможность, чтобы проявить к кубинским лидерам знаки уважения и симпатии. Э. Гевара ощутил это на себе уже во время своей первой поездки в Южную Америку. Но прежде мы кратко представим читателю общую картину этого континента тех лет[298]...

Выступая в те годы с лекциями о Латинской Америке в различных аудиториях нашей страны, в вопросах слушателей доводилось слышать утверждения, которые ставили, по существу, знак равенства между Африкой, Азией и указанным регионом. Даже тогда это было глубоким заблуждением (если, конечно, не сравнивать жизнь амазонских индейцев с проживающими в джунглях африканскими племенами).

По уровню развития, а также по месту и роли в мировом хозяйстве страны Латинской Америки представляли, как и сейчас, своеобразную группу развивающихся стран. Освободившись от прямого колониального гнета еще в начале XIX в., многие из них прошли долгий путь капиталистической эволюции в условиях формальной политической самостоятельности. Доминирующим хозяйственным укладом в большинстве стран региона стало крупное капиталистическое производство, представленное предприятиями иностранных монополий, государственного сектора и частного национального капитала. Тем не менее, соотношение между производством промышленной продукции на душу населения в рассматриваемых странах и соответствующим показателем в развитых капиталистических странах (вместе взятых) в 1960 году составило около 19%[299]. Эго объясняется, в частности, тем, что индустриализация в латиноамериканских странах носила ярко выраженный зависимый характер. Достижениями науки и техники в первую очередь пользовались те предприятия, в развитии которых прямо или косвенно был заинтересован иностранный капитал. Мощным рычагом давления на государства региона являлись кредиты и займы частных иностранных банков. В результате огромных размеров достигла государственная внешняя задолженность.

В ходе промышленного развития возросли различия между отдельными группами латиноамериканских стран. По уровню производственного потенциала среди них особо выделяются Бразилия, Аргентина и Мексика. Более низкую ступеньку занимали Венесуэла, Перу, Колумбия, Чили. К наименее развитым в экономическом отношении странам региона относятся Боливия, Парагвай, Эквадор, некоторые страны Центральной Америки и Карибского бассейна. В государствах первой группы стало налаживаться производство автомобилей, электротехники, радио- и телевизионной аппаратуры, нефтехимических товаров, тракторов, а в Бразилии — даже самолетов.

Основной преградой на пути развития сельскохозяйственного производства в странах Латинской Америки до сего времени служит отсталая система землевладения и землепользования, характеризующаяся высокой концентрацией средств производства в руках помещиков-латифундистов, малоземельем и нищетой больших масс сельского населения.

С острыми проблемами сталкивается Латинская Америка во внешней торговле: преобладание в экспорте сырьевых товаров при отставании цен на многие из них от быстрого роста цен на промышленные товары импорта.

В 60-х годах прошлого века резко возросла экспансия американского капитала в страны региона. Это обусловило обострение межимпериалистической борьбы за влияние в нем и придало антиамериканскую направленность борьбе его народов за свое экономическое освобождение (революции в Боливии 1952 г., Гватемале — 1954 г., на Кубе — 1959 г., в Никарагуа — 1980-е гг., приход к власти патриотически настроенных военных правительств в Перу и Панаме — 1968 г., народного правительства в Чили — 1970 г.).

Заметно отличались латиноамериканские страны от других стран «третьего мира» (особенно Африки) и по культурно-образовательному уровню. В большинстве столиц уже в те годы имелось по нескольку вузов, театров, симфонических оркестров, национальных музеев и библиотек. Выше был общий уровень грамотности. Но и здесь очевидна неблаговидная роль «северного партнера». Только в 1955—1970 гг. США переманили из Латинской Америки 75 тысяч специалистов высшей квалификации, на подготовку которых государства континента затратили около 3 млрд. долларов).