Тайна предтеч - Игорь Демин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А сколько? — Зоя прислонилась к руке старика, заглядывая в дневник, — Сколько они еще продержались? И куда потом ушли?
Винник открыл последнюю страницу. Она оказалась пустой и пришлось пролистнуть еще несколько, пока не обнаружилась крайняя самая короткая запись.
— Тут написано: «Старший лейтенант Константин Егоров, комендант третьего уровня «Убежища» погиб в бою. Тело его не найдено". И приписка, видимо кем-то из товарищей: "Спи спокойно, друг». К моменту смерти Кости люди еще удерживали этот уровень.
* * *
— Готово! — Винник поднял последний засов. Слух резанул пронзительный скрежет давно проржавевшего, нежелающего покидать насиженное место металла. Дверь дрогнула, начав открываться под собственным весом. Старик потянул за массивную ручку, распахивая ее настежь.
Что-то выскочило из дверного проема, прочертило воздух зеленоватой бестелесной молнией и врезалось Виннику в грудь. Старика отшвырнуло к противоположной стене, приложило о бетон и распластало на полу в луже крови.
Над телом, как всегда внезапно, прямо из пустоты, возникла Ласка. Ее шерсть, взметнулась от стремительного рывка пушистым рыжим облаком. Лапы рыси вцепились во что-то над Винником, ее пасть смыкалась, рвала и снова кусала, оглашая тоннели злобным утробным рыком. Мгновенье — и в сторону отлетела лапа ящерицы-воина, потом еще одна, и, наконец, голова, ощерившаяся в предсмертном оскале множеством мелких зубов и шипов.
Зоя с отчаянным визгом бросилась к питомице, но в шаге от нее в страхе остановилась. К Ласке нельзя было притронуться, не измазавшись в крови, и это была кровь не Винника и не ящерицы, а ее собственная. Слипик-невидимка был весь усеян шипами, и Ласка, напав, сама себя на них насадила.
Винник стремительно бледнел и уже почти не дышал. Стоны сменились на хрипы, но вскоре затихли и они, и только редкое, слишком редкое подрагивание рубахи на груди указывали на то, что старик еще жив.
Рина попыталась заткнуть рану на груди куском смятой ткани. Получилось так себе, да и крови вытекло уже столько, что шансов на спасения не оставалось.
Глава 11. Четвертый уровень
— Отец, я хочу уйти.
Степь тонула в пелене проливного дождя. Вода лилась с неба, билась о сухую изголодавшуюся по влаге землю, пропадая без следа.
— Ты не можешь уйти. Это невозможно. И ты знаешь, почему.
Дождь не мог помешать отцу, если он наметил дело. На степь мог обрушиться ураган, ливень с грозами или лютые морозы посреди лета — вождь Степных волков никогда не откладывал и не отменял намеченного.
— Твой народ, Эсмира, дал тебе жизнь, пищу, одежду и кров над головой. Он дал тебе силу, с которой могут сравниться только гррахи. Ты не можешь бросить свой народ. Особенно сейчас.
— Я…
— Я не хочу больше ничего слушать. Ты знаешь, я болен и мне осталось недолго.
— Отец…
— Народу нужен вождь, Эсмира. Человек, на которого можно равняться. Надежда и опора. Сильная рука, способная решить любой спор. Мне осталось недолго, и ты знаешь — мне не на кого оставить Волков. Дархан надежен, но у него нет соратников. Лесбек знаток и умен, но слаб и может только идти следом, но не вести. Даулбея и Маската любят воины, но если одного предпочесть другому — начнется вражда, и Волки сожрут сами себя. Бог не дал мне сына, но он подарил мне тебя. Наши народы в древности всегда передавали власть детям. Мы возродим эту традицию, и ты будешь вторая в будущей династии. С этим согласны все. Ты нужна Степным волкам, и я не могу тебя отпустить.
Степь под ногами вздыбилась холмом, вильнула к глубокому извилистому оврагу и оборвалась. На краю обрыва стояли восемь пленников, из мужчин, что не захотели вставать под руку Степных волков и оказали сопротивление. Степняки потеряли в бою четверых человек и теперь, когда схватка закончилась, забирали за каждого — двух.
Вождь передал дочери кинжал, что когда-то подобрали на дороге, но за богатую рукоять и хорошую сталь назвали даром богов и использовали только для важных дел. Эсмира без колебаний взяла его и нанесла первый удар. Остальную работу закончили воины. Восемь тел упали на дно оврага, чтобы остаться там навсегда.
— Когда-то мы жили по-другому, — на обратном пути Эсмира взяла отца под руку и прижалась к нему, — ты вспоминаешь то время? Не было ни Волков, ни оружия, ни крови. Мама по праздникам готовила пирог с мясом, и мы танцевали. А вечерами ты учил меня всему, что знал и помнил о прежнем мире, а я очень боялась, что останусь одна и не с кем будет поговорить о старых чудесах.
Отец упрямо покачал головой.
— Волки были всегда. Только тогда они носили другие имена и звания лейтенатов и прапорщиков. И оружие было всегда. И кровь. Вас с матерью я берег от этого сколько мог.
— И все же другая жизнь возможна. Помнишь, ты принес нам ткань, и мама сшила себе платье: белое, настоящее, какие женщины носили раньше, облегающее, с открытым верхом, на бретельках, вот такое, — Эсмира показала на бедрах линию на ладонь выше колен, — ты тогда так уморительно хмурился, как будто злился. А потом обнял маму, и она заплакала.
— Та жизнь осталась в прошлом. Чистеньких не осталось. Выбрось из головы. Больше нет ни мамы, ни платьев, ни пирогов с мясом. Ты слышишь меня, Эс?
— Я слышу тебя, — Эсмира отпустила руку отца, выпрямилась, и всю дорогу до поселка они не произнесли ни слова.
Жителей согнали в один большой дом.
— Степные волки великодушны, — Эсмира вышла вперед, остановившись в трех шагах от испуганных озлобленных людей.
Многие мужчины могли бы достать ее одним прыжком, но никто не смел пошевелиться. За спиной Волчицы стояли полтора десятка Волков, и одного их вида было достаточно, чтобы держать в узде самое малое сотню.
— Наш народ дарит вам жизнь, оставляет вам дома, детей и скот. Мы заберем малое, и будем забирать малое каждый месяц. Ровно столько, сколько нам нужно, и сколько вы сможете дать. Наш народ дарит вам свободу. Там где мы — нет рабства, нет воровства и грабежей. Наш народ дарит вам свою мудрость — с этого дня в вашем поселке будут главенствовать наши мужчины. Мы оставляем вам мудреца и трех
