Кусачий клуб - Рэйчел Кейн

— Ну а потом Глориана, вероятно, решила охмурить и твоего Шейна?

Это было слишком близко к истине. — Оливер говорит, что она не интересуется человеческими парнями в этом смысле. — Это была правда. Просто это был не точный ответ на вопрос. — Она охотиться за Майклом, так Ева сказала.

— Да, мне об этом известно. Но, похоже, обошлось без какого-либо существенного кровопролития. — Еще одно постукивание ногтями. Когда Клер взглянула на лицо Амелии, она увидела, что вампир смотрит в ее тонированные окна, которые сводили к минимуму лучи восходящего солнца. На ее лице было отсутствующее выражение. Временами, Амелии удавалось выглядеть почти такой же молодой, как и Клер — ей, вероятно, было лишь около двадцати, когда она стала той, кем являлась сейчас. Но только сейчас, она выглядела на свой реальный возраст, со всем грузом веков на этом гладком, без морщинок лице. — Ты отлично известно, насколько опасен этот город, Клер. Но вот что ты можешь не понимать, не в полной мере, так это то, что в едином целом его удерживает лишь желание. Мое желание. Без моего влияния, вампиры боролись бы за контроль, а людей убивали бы на улицах. Не все представители моего вида воспринимают такое поведение как… контрпродуктивное для долгосрочного выживания моей расы. Как и некоторые из ваших современников, молодые вампиры хотят получить то, чего желают, когда у них появляются такие желания, независимо от последствий. — Она замолчала на мгновение. Клер не знала, должна ли она что-нибудь сказать, поэтому промолчала. — Я пыталась обучить их в течение многих лет. И, по правде говоря, я устала от этих попыток. Я помню, каково это было, когда у меня не было никаких обязанностей, никаких забот. И это начинает казаться наиболее лучшим решением для меня.

Это прозвучало зловеще:

— Что… Что Вы имеете в виду?

Взгляд серых глаз Амелии вернулся к Клер, но выражение лица осталось прежним. — Морганвилль — это эксперимент, — сказала она. — Один из тех, который я поддерживаю и поощряю долгое время, в человеческом плане, и даже в течение значительного периода в вампирских мерах. Но мне не кажется, что мой вид многое почерпнул из жизни среди людей.

Или что люди научились терпеть наши различия. Оливер думает, что это дурацкая затея, знаешь ли. Может быть, он и прав насчет этого.

— Это не так, — сказала Клер. — Я знаю, что проблемы существуют — проблемы есть всегда.

Люди… люди не могут ужиться даже друг с другом без насилия и проблем, гораздо меньших, нежели с вами. Но мы каким-то образом справлялись. Мы можем справиться.

— Я всегда так думала, — произнесла Амелия тихо. — И я боролась за этот принцип. Я проливала за него кровь. Я даже похоронила любимого из-за него. Но что, если я ошибаюсь, Клер? Что, если Морганвилль — это прихоть высокомерия? Тебе так же хорошо известно, как и мне, что есть люди, которые никогда не согласятся жить с нами. И вампиры, которые никогда не согласятся жить с людьми. Так что же мы так рьяно пытаемся доказать?

Клер не знала, как они пришли к этому — казалось совершенно неправильным вести этот разговор. Она была не настолько стара, она не понимала, откуда это берется. И слышать сомнения со стороны Амелии было… больно. И это пугало ее. Столько всего рушится вокруг.

Возможно, у нее не единственной было такое чувство, поняла она. Это был новый и совершенно неприятный род мыслей.

Эти мысли заставили ее зажмуриться.

Ей вспомнилось то, чему ее учили родители.

— За что-либо стоящее стоит бороться, — сказала Клер. — Не всегда с оружием и прочим. А… отстаивая свое мнение. Верно?

Амелия, казалось, сосредоточилась на ней снова. Несколько секунд она рассматривала ее, нахмурившись, а затем улыбнулась. — Да, я припоминаю, — сказала она. — Действительно, не все войны ведутся пулями и мечами. Случаются войны желаний и идей. Хорошо, что мы обе помним это. — Улыбка исчезла. — Но не все идеи побеждают в войне, и не все желания достаточно сильны. Темнота может спуститься так легко.

— Здесь этого не случится, — сказала Клер. — Мы просто должны быть сильнее.

Амелия наклонила голову, но Клер не могла сказать, была ли это согласие. Она снова нахмурилась, на этот раз глядя на телефон, и после некоторого колебания нажала кнопку интеркома. — Биззи? — спросила она. — У тебя есть подтверждение, что Майкл находится в машине?

Ответ немедленно возвратился. — Нет, Основатель. Автомобиль там, но другие в доме сообщают, что Майкла Гласса там нет.

— Там нет, — повторила Амелия. — Отлично. Позвони ему на мобильный. Я полагаю, он у него имеется. Я подожду.

Биззи отошла от динамика пока набирала номер. На другом конце телефон всё звонил и звонил, и затем записанный голос Майкла произнес «Телефон Майкла Гласса. Оставить сообщение» поверх звука его гитары. Его оборвали. Биззи сказала, — Мадам? Не отвечает.

— Я слышу, — ответила Амелия. Она посмотрела на Клэр: — Ты знаешь где он?

— Нет, — сказала Клер. Она почувствовала, как желудок неприятно сжался. — Он… мы все вернулись домой прошлой ночью. Я не знаю, почему его там нет. — Но она знала. В глубине души знала. Майкл предпринял что-то, что-то навлекшее беду… и, что еще хуже, он даже не сказал никому.

Ева убьёт его. И если Ева этого не сделает, Клер решила, что будет следующей в очереди претендентов. Мысль об исчезновении Майкла теперь заставила ее чувствовать себя такой неуверенной, словно земля пошатнулась под ногами. Майкл был скалой; даже в их первую встречу, будучи наполовину призраком, он был самым спокойным и самым способным из группы.

Но на этот раз, если он ушел в одиночку, он совершил ошибку. Большую.

Амелия, должно быть, что-то прочла на ее лице, потому что сказала:

— Подготовь мою машину, Биззи. Стандартное сопровождение охраны.

— Да, Основатель.

Амелия поднялась на ноги. Клер просто смотрела на нее в замешательстве, пока она не сказала, — Конечно же, я пойду с тобой. И ты расскажешь мне, куда, как тебе кажется, мог уйти Майкл, потому что я не потеряю еще одного из моих людей в раскрытии этой тайны.

Клер едва сдержалась, чтобы сказать «Да, Основатель», и молча — побежденная — последовала за ней к лимузину.

Под стандартным сопровождением, Амелия, вероятно, подразумевала «больше вампиров, чем на собрании Дракулы», потому что кроме Амелии и ее водителя, там были два молчаливых, одетых в костюмы охранника, в солнцезащитных очках, и четыре дополнительные сильно тонированные машины, движущиеся следом. Амелия проигнорировала их присутствия — но она ведь выросла в эпоху, когда слуги были не более, чем ходячей мебелью — и наклонилась вперед, сцепив руки. Она по-прежнему сидела, как леди, колени вместе и скромно согнуты, хотя она и была одета в брюки. — А теперь, — сказала она. — Ты скажешь мне все, что отказалась поведать мне ранее. Оставим в прошлом занимательно дилетантскую часть этой проблемы. Если вы знаешь, где сейчас мой отец, или даже подозреваешь, что у тебя есть догадка, неважно насколько маленькая, ты скажешь мне.